Антишулер - Сергей Самаров

Вот здесь я все и понял. Плохо соображает полковник. Он выдал и себя, и напарника. Не отрепетировали достаточно комбинацию. Не работали на пляже в Сочи. Впрочем, я тоже там не работал, но теорию группового «кидания» знаю достаточно хорошо.

Какой им был смысл обманывать следака военной прокуратуры, сообщая, что опаздывают на самолет, и так унижать майора перед солдатами? Они сразу договорились меня «обуть». Они знают, что карман у меня набит баксами. Должно быть, проговорились капитан Касьянов, или майор Кошкин, или их лейтенант. И не азарт движет сейчас полковниками, а лишь элементарный расчет «заработать» на солдатике.

Плох в их понятии тот офицер, который считает себя менее способным в чем-то, чем солдат, пусть даже и контрактник. А вопрос про мою наличность — отвлекающий маневр.

Какой наивняк!..

— До Наурской еще минут сорок езды, — полковник внутренних войск сделал предложение. — Там к нам подсядет еще один полковник. Он тоже играет. Пока просто разомнемся?

Если они будут пользоваться «маяками», чтобы объяснять друг другу расклад — даже незнакомыми, собственными своими «маяками», я разгадаю знаки через десять минут.

У меня останется еще полчаса, прежде чем они поймут, что сигнализируют не только друг другу, но и мне.

— Разомнемся…

9

— Рядовой, па-а-прошу — матерь вашу! — рукава засучить…

Они наверняка подумали, что я «ободрал» фээсбэшных следаков и оперативника исключительно за счет отработанных цирковых приемов. Все дилетанты считают, что шулеры и фокусники пользуются одними и теми же методами. Но это далеко не так. «Катала» редко пользуется рукавами. Для этого есть гораздо более интересные и техничные методы. Но теперь полковники будут внимательно следить за моими руками. Где, когда и откуда я попытаюсь вытащить лишнюю карту, как «срежу» колоду.

— Сколько угодно раз. Могу даже, если потребуете, засучить до самой резинки трусы.

— Во-во, и это тоже…

Но я в ответ не попросил их сделать так же — мама, когда была жива, воспитывала во мне скромность. Нечестную игру со стороны полковников я уже допускаю, а шулерского искусства предположить не могу. С такими пальцами-сосисками, как у товарищей старших офицеров, можно только пистолетные гильзы одним движением плющить. Может быть, и артиллерийские тоже…

Догадаться не трудно — эти два полковника летели на Северный Кавказ за освобожденными пленными и никак не предполагали, что нарвутся на очень везучего и умелого картежника, имеющего при себе довольно крупную сумму денег. По нынешнему курсу доллара у меня хватит при себе капитала, чтобы купить в Москве старенькую однокомнатную квартиру в не очень престижном районе — какую-нибудь «хрущевку». Желание поживиться за мой счет возникло у столичных гостей спонтанно. Может быть, они уже с кем-то играли таким манером. Но ведь то — с кем-то, не со мной. А тот третий человек, который должен подсесть к нам в Наурской, наверняка об этом их намерении не знает. Не могли они успеть предупредить его. Иначе мне пришлось бы чуть хуже. Против трех играть удачно было бы гораздо сложнее, хотя тоже возможно.

— Посмотрим, как играют шулеры… — полковник внутренних войск наконец-то достал из портфеля нераспечатанную карточную колоду.

Значит, они все-таки — игроки. Не профессионалы, отпетые любители, но все же — игроки. Нераспечатанные колоды в командировочном портфеле про запас не держат люди, играющие от случая к случаю. Но это можно проверить.

— Еще колоды есть?

— Зачем? — полковник не понял.

— Эта мне не слишком нравится.

— Рядовой сомневается в честности товарищей старших офицеров?

— Во мне играет профессиональная придирчивость. Так есть еще колода?

Полковник внутренних войск с усмешкой достал еще две колоды. Все правильно. Я не могу позволить себе нарваться на неприятность. И рот разевать не буду. Хотя причины для паники тоже нет. Давно известно, что люди, часто выезжающие в командировки, убивают свободное время именно картами. Или водкой — кому что нравится. Это касается не только военных. Но военных в особенности. И вполне может статься, что эти колоды как раз для командировок и запасены.

Я взял колоды в руки и осмотрел. Нет. Не вскрыты. В этом деле я промашки не дам. Значит, нет «крапа». А если его нет, то москвичи дилетанты вдвойне, хотя самоуверенно причисляют себя к игрокам, как и большинство дилетантов, имеющих слабость к картам. Значит, будем «храпеть» почти по-честному, если можно считать честностью игру двоих против одного. Как такая игра будет выглядеть, я знаю заранее, потому что психологическим методом стравливания двух собственных противников я обучен и сумею из них, сговорившихся о партнерстве, несколькими своими ходами сделать противников уже и друг другу.

Есть категории игроков, которые не проигрывают в «храп». Но они же и не выигрывают никогда по-крупному. Обычно это трусы или жадины по природе. Играют они предельно аккуратно, никогда не рискуют. Сидят и ждут карту. В принципе, так они и будут играть вдвоем против одного. Если игра пошла у первого, второй только помогает тем, что не «вистует» с верными взятками на руках. А «вистует» только в том случае, если у него взятки обеспечены и у партнера тоже — они будут друг другу «маячить», а я тут влезу сдуру с паршивенькой картой. И оба будут против меня. Моя же задача — разбудить в полковниках живущие в них естественные чувства, будь то хоть азарт, хоть жадность. А делать это я умею профессионально. Хотя не всегда хватает практики. И еще предстоит очень четко запоминать, какая карта за какой ушла в колоду после очередной партии. При нормальном перемешивании колоды существует только тридцатипроцентная вероятность смены очередности. А это значит, что я с семидесятипроцентной точностью могу угадать карты, лежащие в колоде сверху в момент, когда мне предстоит что-то сбросить и что-то взять взамен. Плюс к тому я скоро буду помнить эти карты по «рубашкам». Это — главный мой козырь. Свою память следует использовать.

Начали мы совсем скучно. Мне карта не шла безобразно-откровенно даже при моей сдаче, а полковники не хотели рисковать. В конце концов я понял, что пора кого-то из них «заводить». Посмотрев поочередно на каждого, выбрал генштабиста. У этого глаза живее, и есть в них искра Божья, которая большей частью уходит в присказку «матерь вашу». А направить эту искру нужно на другое. Разбудить эмоции. Те самые — азарт или жадность. Они часто бывают взаимосвязаны. И тут же я воплотил желаемое в действительность самым естественным образом. Позволил армейскому полковнику сорвать приличный куш буквально за несколько минут. Сам я при этом проигрывал по мелочи, если считать за величину весь мой наличный капитал. «Сдавал» ему необходимое, чтобы взять потом все. Генштабист сиял. Теперь его глаза излучали уверенность в себе. Непоколебимую и тупую уверенность общественного туалета недавних времен, когда они были еще бесплатными. Туда заходили любители выпить вдали от милиции, быстро заглатывали на троих бутылку и уходили. А туалет приравнивал себя к ресторану со звучным названием «Аромат». В собственном, понятно, сознании. Полковник с тем же основанием приравнял себя к игроку. На этом и «сгорел». На этом же «сгорел» и внутривойсковик. Ему тоже хотелось выигрывать. И он считал себя не менее искусным картежником. Он искренне не понимал, почему выигрывает генштабист. Это злило, вызывало зависть и ревность, требовало принять какие-то срочные ответные действия. В данном случае ответные действия могли быть единственными — рисковать. И внутривойсковик полез «рогом вперед». А это всегда чревато, когда не чувствуешь и не знаешь карту. Его активность в какой-то миг дала свои плоды. Что, в свою очередь, возбудило генштабиста. Тому показалось, что у него отнимают любимую игрушку. Он вспомнил, что у него тоже есть рог и выставил его вперед. Пошла натуральная коррида, где я был лишь наблюдателем и собирателем шелестящих аплодисментов в виде долларовых бумажек.

К сожалению, времени не хватило, чтобы растрясти их капитальнее. Въехали в станицу Наурскую.

— Знаешь, где здание ФСБ? — спросил внутривойсковик сержанта-водителя.

— Зеленый барак?

— Да.

— К ним на прошлой неделе ночью во двор две гранаты забросили… — поделился водитель уже старыми новостями. — Собаку убили. Щенка пятимесячного. Дворняжку они подкармливали. Симпатичный такой был щенок. Весь черный, только белый нос и белый бок. И пару машин покалечили. Но только внешне.

Автобус остановился у длинного здания, когда-то выкрашенного в зеленый цвет, а сейчас, на мой взгляд, откровенно грязного. Из автобуса вышел только один генштабист и уверенной походкой направился к дверям. Часовой на крыльце не впустил его, но вызвал кого-то по безотказному беспроводному телефону — крикнул в глубину коридора. Меньше чем через минуту появился еще один полковник. Поздоровался с генштабистом за руку, сказал пару слов и ушел назад. Вернулся он довольно быстро, со спортивной сумкой, переброшенной через плечо. Тяжелая, должно быть, сумка, сильно плечо оттягивает. Этот, несмотря на солидный офицерский чин, оказался с автоматом, который держал поверх сумки.