Сидус. Вида своего первый - Данияр Саматович Сугралинов

На виске пульсировала венка, отбивая ритм плана: «Выбраться, заблокировать отсек вместе с пристяжью Грега, добраться до капитанского мостика, запереться там, подать сигнал бедствия. Если повезет, разобраться с автопилотом, сменить маршрут с Эроса на Цереру… Стоп. А стоит ли…»

Додумать не успел, сзади донесся крик Альфредо:

— Шевели задницей!

Следом раздался хлопок, и какая-то женщина возмущенно вскрикнула.

Я продолжал идти, откинув лишние мысли. Ирвин увязался следом.

— Эй, Голова! — закричал кто-то. — Куда это ты ведешь вояку? Народ загнали по норам, идем подписывать контракты!

Пришлось ускориться, считая удары частящего сердца.

— Стоять, жирдяй! — закричал кто-то еще, по всей вероятности, обращаясь к Ирвину. — Куда собрался? Сказали — по каютам! Ждешь особого приглашения?

Горовиц отстал, замямлил что-то, но, похоже, получил в зубы, потому что запнулся и вскрикнул.

Невесомость была на моей стороне, облегчая тушу Головы — тот был нужен как заложник, но ботинки Грега с магнитной подошвой цеплялись за ребристое покрытие. Даже слепой бы понял, что ноги Грега волочатся по полу. Кричавший слепым не был.

— Голова? Твою мать… Эй! Слышь, как там тебя! Райли!

Сзади послышался лязг быстрых шагов. Чувствуя, как волосы на загривке встают дыбом, я остановился и, прикрываясь телом Грега, развернулся. Мне удалось рассмотреть кричавшего — это был чернявый бородач, которого я видел в космопорте. В руке он сжимал бластер и целился мне в лоб.

Не теряя времени, я тоже наставил на него ствол и заорал:

— Бросить оружие! Мордой в пол! Стреляю на счет «три»! Один-два-т…

Мужчина сверкнул золотым зубом и поднял свою пушку дулом вверх:

— Эй, полегче… Мужик, спокойно! Отпусти Грега, и мы поговорим…

Ага, сейчас. Я подумал, что если отбросить бесчувственное тело прямо на чернявого, то есть шанс выскочить из отсека и заблокировать дверь мастер-ключом. Но с капитанского мостика его блок отменят, а без Грега в качестве заложника план провалится — меня просто не пустят на капитанский мостик.

Но все мои расчеты пошли прахом. Не успел я даже мысль додумать, как случилось непредвиденное. Грег вдруг оклемался! Я почувствовал, как бугай зашевелился под моей рукой, хотя удара по шее должно было хватить, чтобы он провалялся в отключке не меньше получаса. Пират нечленораздельно замычал и принялся сучить ногами, а из его комма раздался приглушенный голос с паническими нотками:

— Грег! Грег! Тот шаттл собрался прыгать! Нас может зацепить!

Лихорадочно соображая, что же предпринять, я подался вперед и рефлекторно замахнулся, чтобы врезать рукоятью бластера по затылку, но тут снова вмешалась судьба — и сам пол трепыхнулся под ногами, будто мир перевернулся вверх тормашками. Как же не вовремя!

Не успевший отманеврировать космолайнер тряхнуло так, что я не устоял на ногах и рухнул на завалившегося ничком Грега. Удержаться не удалось никому, по отсеку прокатился многоголосый крик.

Почти мгновенно отойдя от растерянности и громко выругавшись, я, тяжело опершись на руку, вскочил и снова замахнулся на копошащегося Грега, но тут космолайнер ускорился — и меня, как и всех в кают-компании, прибило к полу, размазав по ребристой поверхности, а чернота космоса в иллюминаторах сменилась голубоватым мерцанием.

Уже теряя сознание от перегрузки, я вспомнил фильм о Сидусе. Там рассказывалось, что гиперпространство выглядит именно так — как голубое мерцание.

Глава 6. Звезда

Гиперпрыжок — крайне необычное явление для человека. Первопроходцы Пилот, Навигатор и Лингвист говорили, что в момент телепортации каждый ощущал время по-своему. Пилот, привыкший к перегрузкам, считал, что экипаж пробыл в гиперпространстве меньше секунды. Навигатор был уверен, что около десяти. Для Лингвиста все растянулось в долгие и мучительные три минуты.

Распластанный по ребристому покрытию, я вспомнил эти детали, лишь когда голубоватое мерцание за бортом сменилось нормальной чернотой космоса. И мысленно согласился с Лингвистом: гиперпрыжок длился минуты, долгие и мучительные. Тело корежило, вены жгло, словно вместо крови потекла кислота, жилы растягивало и перекручивало, а мозг, казалось, разбух так, что черепная коробка вот-вот лопнет. При этом меня будто парализовало, я не мог даже закричать от боли.

Мучение закончилось внезапно, перегрузка отпустила тело, по которому мгновенно разлилась небывалая легкость, и я попробовал пошевелиться. Удалось, но пришлось напрячься и стиснуть зубы, потому что все тело болело, конечности ощущались такими тяжелыми, что я не мог поднять руку, перед глазами все плыло. Хотелось просто лежать и не думать, потому что даже мыслить было мучительно.

В этот момент я вспомнил, где нахожусь, и осознал, что внезапность — мой единственный шанс. Другого не будет. Потому я поборол тошноту, боль, тяжесть в теле и заставил себя вскочить, пока остальные медленно приходили в себя; я не имел права тянуть — на кону стояла моя жизнь.

Прежде чем подниматься, огляделся. Рядом стонал и ругался Грег Голова, чуть ближе к выходу к каютам копошились чернявый бородач, лысый Альфредо и Ирвин Горовиц. Их медленно волокло по полу в сторону выхода из отсека.

Поднявшись, я неуверенно направился к ним, поскольку безоружный Грег был менее опасен, а бородач и лысый владели бластерами. Меня шатало — магнитные подошвы тянули к полу, но непонятно откуда взявшаяся гравитация тащила к носу лайнера, будто корабль осуществлял какой-то маневр.

Приспособиться к ходьбе в таких условиях было непросто. «Все равно что пытаться шагать по стене», — подумал я и удвоил усилия. Помогали поручни, расположенные вдоль стен.

Чернявый и лысый только пришли в себя и, дезориентированные, пытались подняться, а потому упустили момент, когда я атаковал. Выхватив бластер из ослабевшей руки Альфредо, который был ближе всех, ударом рукояти отправил его в отключку и метнулся к чернявому, поднимающему бластер.

Руки противника ходили ходуном, он понимал, что, если промажет, рискует повредить корпус шаттла, и его нерешительность сыграла мне на руку: я кулаком ударил по кисти — бластер отлетел к лежащему Ирвину, который, не в силах подняться, подгреб его к себе, — а протезом со всей мочи врезал неудачливому пирату в нос. Хрустнули кости. Капли крови веером разлетелись по салону и устремились к выходу.

Спохватившись, я уже увереннее прошагал к Грегу. Тот стоял на четвереньках, его тошнило, ему было так плохо, что он даже не заметил, как к нему приблизился противник. Дважды пнув его под ребра, я посадил его защитный мод на откат, а потом ударил по затылку.

Силовой мод снова его подвел, Голова отключился. Я убедился, что он лежит на боку и не захлебнется в собственной рвоте.

Пришло время заняться своими, и я подошел к Ирвину, лежащему на спине с закрытыми глазами, но сжимающему рукоять бластера, забрал оружие, нащупал пульс на запястье.

— Встать можете, Ирвин?

— Не знаю… — прокряхтел тот. Я помог ему подняться, и Горовиц тут же ухватился за