Мечник - Василий Сахаров

Что интересно, сам Балан, двадцать лет назад бывший Всеволодом Дерябко, и вступивший в ряды антикультовой секты «Судный День», ставшей основой для создания племени Внуков Зари, так же, как и верхушка всего Звездного клана ни в каких богов или демонов не верил. Однако, в том, что их воины рано или поздно захватят весь мир, нисколько не сомневался. Такие вот метаморфозы сознания у человечка в башке, верит в одно, говорит другое, а поступает так, как выгодней. Впрочем, что творится у проповедника в мозгах, его личное дело, а вот то, что у нас в Конфедерации находятся шпионы, работающие на Внуков Зари, уже очень серьезно и заставляет в очередной раз задуматься о том, что не такие уж и дикари эти сектанты. Конечно, жаль, что к нам в руки попал не третий иерарх центрального клана, отвечающий за разведку, а всего лишь пятый, осуществляющий контроль за тренировочными лагерями, но что есть, и тому рады.

Все что Балан говорил, а говорил он о многом, тут же записывали на бумагу, и крепко вбивали себе в голову. Кто его знает, дотянем до безопасного места этого хмыря или нет, а информация у нас важная, и по рации ее всю не передашь, тем более что сеанс связи только один раз в день.

Время, отведенное на отдых, закончилось, Балана снова спеленали, и отряд был готов возобновить свое движение на юг, туда, где был наш дом и наша страна. В любом случае, погоня уже идет за отрядом, и надо поторапливаться. Лямки рюкзака привычно легли на натруженные плечи и, выстроившись в походный порядок, по узкой кабаньей тропе, мы направились в лесную чащобу.

— А как же я? — догнав отряд, рядом со мной пристроился тульский повольник Сеня Бойко.

— Двигай с нами, — на ходу ответил я. — Ты парень крепкий и, если повезет, еще в этом году сможешь в теплом море искупаться.

Глава 9

Украина. Окрестности Краматорска. 15.07.2062

«Нет, просто так мы не сдадимся», — как заклинание уже не в первый раз за сегодняшний день повторял я сам себе, продираясь по узкой тропе через заросли колючего терна и шиповника. Группа вышла на середину большой лесной полянки, и мои уставшие ноги, которые были уже не в состоянии выдерживать вес тела, подломились сами собой. Прислонившись к стволу большого и развесистого дуба, я скомандовал:

— Отдых, парни!

Мои гвардейцы рухнули на свои тощие рюкзаки, и ощетинились во все стороны стволами автоматов. Из всех тех, кто сейчас был со мной, только Крепыш, получивший этот позывной еще в гвардейской учебке за то, что он практически никогда не уставал, был на ногах.

— Крепыш, оглядись.

Тот утвердительно кивнул, взял у меня бинокль и, закинув свой АКМ за спину, ухватился за нижние ветки дуба, подтянулся и пополз наверх. Вот еще одна его особенность, очень гибкий человек и гимнаст отличный, мог бы в цирке выступать, а выбрал военную стезю и два пятилетних контракта отслужил честно. Мы тоже не слабаки, элитой себя считаем, но насчет двужильности это не к нам, а к Крепышу, который как обезьяна лезет на самую верхушку высокого дерева. Проходит минута, он застыл на месте, что-то разглядывает в полях позади нас, и вскоре спускается.

— Мечник, за нами три группы, одна прямо по полю чешет, человек сорок, километрах в пяти отсюда, а еще две овраги и карьеры прочесывают, где мы ложный след натропили.

— Нормально, — с трудом киваю я головой, — отдохни Крепыш.

— Мне не надо, я в норме, — улыбается он доброй и, в чем-то наивной улыбкой, взрослый мужик лет под тридцать, а порой, так похож на ребенка, что просто диву даешься, как так может быть.

Оглядываю своих воинов, не люди, а какие-то тени, не лица, а серые грязные маски, и только глаза, настороженно обшаривающие окрестный лесок, говорят о том, что это не мертвецы, а все еще живые люди. За несколько дней нескончаемого марша они выдохлись полностью, выложились так, как никогда до этого, и все равно, оторваться от погони мы не смогли.

Пять дней назад наш отряд схватился с тремя десятками дикарей из патрульных отрядов, и бой вышел жестокий. Несколько часов подряд мы рубились в лесной чащобе неподалеку от развалин Славяногорска, и воины сектантов показали себя во всей красе. Нет, не зря их дружинники городские в Дебальцево боялись, вояками варвары оказались знатными, умелыми и хваткими, а по тактике лесной войны, иногда и лучше чем мы. В тот день наш сводный отряд потерял троих воинов, двоих из группы Астахова и одного гвардейца, а вражеских бойцов, которые обстреливали нас из луков и дротиками закидывали, не более семи человек на землю уложили.

Замысел вражеских пограничников был понятен, сковать нас в том лесу, и дождаться подхода подкреплений. Прикинули мы тогда с Астаховым, как поступить, и решили, что нам необходимо разделиться на две группы. Первыми пойдут на прорыв безопасники, и с ними переодетый в наш камуфляж и обмотанный окровавленными бинтами Балан. Они должны были изобразить отвлекающий от основного отряда удар в направлении на Изюм, то есть, вглубь территории противника, навстречу нашим преследователям, и через несколько километров, как только сектанты поймут, что проповедника с ними нет, повернуть на Черный Оскол и уже от него возвращаться в Дебальцево. У нас задача другая, и мы, связав одного из наших бойцов, по комплекции похожего на пленного Балана, и напялив ему на голову мешок, совершали марш-бросок на Краматорск. Распрощавшись друг с другом, приступили к осуществлению задуманного, и сначала все получилось так, как нам и было нужно.

Бойцы Астахова прорвались через жиденькое оцепление вражеских воинов, и ушли на север. Дикари, было, погнались за ними, но вскоре вернулись назад и сосредоточили все свое внимание только на нас, а мы, пользуясь суматохой в их рядах, с лже-проповедником в центре строя, тихо прошли через их боевые порядки, и двинулись на юго-запад. Фора у нас была, правда, небольшая, но два-три километра между нами мы всегда держали. Однако позавчера неоварвары получили подкрепление, более сотни молодых парней, тех самых, которых мы видели в тренировочном центре Красных Ромбов, пару десятков старых вояк, из других патрульных групп, и пятерых снайперов из спецшколы диверсантов. Вот тогда-то, нам и пришлось особенно худо.

Спасало нашу гвардейскую группу то, что вокруг Краматорска, где мы сейчас и находились, имелось большое количество карьеров, оставшихся от прежних времен. Да и сам рельеф местности чрезвычайно сложный, тут тебе и речка Казенный Торец с многочисленными притоками, и холмы сплошь изрезанные оврагами, и лес, проросший поверх развалин и отвалов промышленных отходов. В общем, было где побегать, и мы бегали от всей нашей широкой души. Очень уж, жить хотелось, а остановка означала неминуемую гибель.

Впрочем, сегодня с утра, нас все же настигли, и мы приняли бой. Позиция у нас была отличная и лучше не придумаешь, заросший густым и непроходимым кустарником шлаковый отвал метров в сорок пять высотой, и поверху его, единственная тропа, натоптанная диким зверьем к водопою. Сектанты не ожидали, что мы так близко, расслабились, и из единственного ПК, бывшего у нас, и десяти автоматов, мы устроили им самую настоящую кровавую баню. За десять минут боя удалось завалить около двух десятков размалеванных врагов, но на этом, все хорошее для нас и окончилось. Дикари откатились назад, и пошли в обход, так что как бы хорошо мы на горе не сидели, а без воды и пищи, на вершине нам долго не продержаться. Пришлось бросить такую хорошую для обороны позицию, и спустя три часа мы оказались в этом лесу километрах в десяти к западу от развалин Краматорска.

Патронов оставалось всего ничего, а гранат десятка два на всех. С боеприпасами беда, конечно, но самая главная проблема, это огромнейшая усталость и полное истощение организма. Воинам был необходим отдых, и хотя бы на несколько часов мы должны были залечь на одном месте, но с погоней на плечах, сделать это было невозможно.

От меня требовалось принять решение и определить, кто из воинов, идущих со мной, должен сейчас уйти и, скорее всего, остаться жить, а кто останется на этой поляне и возможно уже сегодня умрет. Если бы сейчас мы находились на военной службе, и с нами действительно, был важный язык, как до сих пор думают дикари, я бы ни минуты не колебался, оставил здесь половину группы, тех, кто послабее, а с другой половиной, оторвался и двинулся на Дебальцево. Однако в настоящий момент мы гражданские люди и купцы, а Балан не с нами, и нам не за что ложить в этом обезлюдевшем и диком месте свои жизни. Теперь бы тоже самое объяснить дикарям, упрямо идущим по нашему следу, но сделать этого нельзя, и значит, хочется мне того или нет, а придется снова вступить с ними в бой.

— Мужики, — окликнул я своих воинов, — положение у нас тяжелое, а потому, высказывайтесь все. Вы наши правила знаете, и в такой ситуации каждый боец право голоса имеет. На принятие решения есть десять минут.