История о сене и собаке - Ольга Болгова

Ответа Лудовина я не услышала, потому что в этот момент из дверей ресторана вывалилась шумная компания моих гостей во главе с моим же женихом, они кинулись в нашу сторону с воплями: — «Вот же она, невеста! Дарья, куда ты запропала?»

Меня подхватили и потащили, но мне хватило пяти шагов, чтобы осознать, что если я сейчас же не сделаю что-нибудь, Роман уйдет, и мы больше никогда не встретимся. Эта мысль хлестнула меня, словно колючая ветка в темном лесу. Я вырвалась из рук Федора, обнимающего меня за плечи, и повернулась, чтобы увидеть мокрую питерскую улицу, прохожих, спешащих мимо, и никаких признаков присутствия Романа Петровича Лудовина…

— Даша, что с тобой? — спросил меня Федор, усадив за стол. — Что случилось? У тебя какой-то потерянный вид.

Потерянный? Вот именно, потерянный! Я потеряла самообладание, потеряла контроль над собой, поддалась странному, необъяснимому гипнозу, короче, сдурела, беседуя с этим Лудовиным непонятно о чем, под дождем, да еще и желая, чтобы этот разговор продолжался!

— Все о’кей, дорогой, — сказала я. — Все нормально и вообще, все просто, супер… абсолютный дриблинг…

— Хм, с каких это пор ты интересуешься футболом? И с кем ты беседовала там, на улице?

— Да так, знакомый, работал в нашей фирме… мимо проходил, — я напряглась. — А при чем здесь футбол?

— Но дриблинг — это футбольный термин.

— Не знала, — я пожала плечами. — Просто слово понравилось.

— Мимо проходил?

— Кто?

— Да этот, твой, сослуживец.

— Ну да, — ответила я, мечтая, чтобы Федор оставил меня в покое, и от этого чувствуя себя премерзко.

— Хм-м-м… — протянул Федор, — И стоило стоять там, под дождем? С такими плечами. Он положил ладонь мне на плечо. Все-таки, безбашенное платье создает ненужные проблемы и излишние волнения.

— Я вышла покурить… — сказала я, изо всех сил стараясь не дернуться. — Пальто накинула…

— Под дождь?

— В курилке было душно и народу полно…

И почему я должна оправдываться?!

— Ладно, пойдем, потанцуем? — без всякого перехода спросил вдруг Федор. — И нам нужно порешать вопросы по свадьбе, а то ты как-то без энтузиазма относишься.

— Но не сей же час мы будем решать эти вопросы? — вяло возмутилась я.

— Не сейчас, но надо, — Федор потянул меня за руку, и я послушно последовала за ним на маленький танцпол перед эстрадой.

Его ладонь уверенно устроилась на моей спине, горячая и влажная, по коже почему-то побежали мурашки, словно от холода. Я положила руки ему на плечи, на мягкую чуть шершавую ткань пиджака, и уставилась на его гладко выбритую щеку, с красноватыми пятнами и крошечным порезом от бритвы. Горьковатый запах знакомого парфюма и пропущенных стопок водки, нелепо красное ухо, аккуратно подстриженные бачки. Я выхожу за него замуж.? Ну да…

— Здесь не слишком хорошо готовят… Тебе понравилось, как приготовлено мясо?

— Я не пробовала…

— Почему? Только что подали… Мясо жестковато… Думаю, лучше будет форель или иная рыба. И салат очень грубо нарублен.

— Как хочешь, — ответила я щеке Федора.

— Ты не правильно относишься к вопросу, некорректно…

— Ну и пусть, — буркнула я. — Давай молча потанцуем.

— На своей помолвке ты могла бы быть и повеселей, Даша, а то странно как-то, словно тебя ничто не радует…

Слова Федора попали на благодатную почву и навели меня на мысль, что я должна сейчас что-то сделать, чтобы остановить свою, явно пришедшую в движение кровлю. Поступить экстремально, удалившись с этого праздника жизни, на котором я почувствовала себя чужой и лишней? Этот вариант отпадал, поскольку не останавливал, а, наоборот, активизировал дальнейшее движение рассудка в неверную сторону. Поступить бездарно просто и отечественно традиционно: напиться и пойти в разнос? Результат будет тот же, что и в первом варианте. Оставалось сохранять хорошую мину при плохой игре, чего бы это ни стоило, попытавшись каким-то образом удалить маячащий передо мною дождь и серьезный взгляд господина Лудовина.

Как часто бывает в критические моменты, мой желудок, посовещавшись с нервами, решил экстренно напомнить, что его хозяйка почти ничего не съела за вечер, зато выпила натощак шампанского.

— Знаешь, я что-то проголодалась, — сказала я Федору, который как-то уж слишком напористо прижал меня к себе.

— Я тоже… — дыхнул он мне в ухо.

Идиотка! И о чем я только думаю? Нет, у меня явно не на месте мозги.

— Федя, доро… — я запнулась и, откашлявшись, продолжила: — Я имела в виду то, что сказала: проголодалась, значит, есть хочу, и ничего иного.

Я — муха, а мужики — пауки, плетущие свою липкую паутину… Муха, муха, цокотуха, позолоченное брюхо… да, и брюхо у меня сегодня позолоченное, и чаем я всех угостила… и в женской корысти меня обвинили, и попала я в какие-то сети. Может быть, это от двух бокалов шампанского натощак? Любезная подруга, твои мысли как будто отдают бутылкой…

К счастью, музыканты сыграли последний аккорд, и у меня появился серьезный повод рвануть к столу, невзирая на Федора и его любовные потуги. Кристина, чудная моя подруга, словно услышав мой зов, пристроилась рядом с бокалом и тарелкой, оттеснив Федора, который тут же попал в лапы моей матушки.

— Ужасно есть хочу, — сказала я подруге.

— Мясо не ешь, так себе, а попробуй во-о-он тот салатик с крабами, славная вещица. И эта штука с грибами, не знаю, как называется, очень вкусная… короче, давай тарелку, поухаживаю за… невестой.

Кристина взяла инициативу в свои руки, а я, в который раз за сегодняшний вечер, покорно согласилась. А дальше слепая судьба, явно зацепившая меня своим вязальным крючком, приняла простое решение, избавив от всех накативших проблем: желудок не выдержал гремучей смеси шампанского, доброй порции крабового салата и чего-то грибного: мне так поплохело, что пришлось покинуть ресторан по примитивным физиологическим причинам.

Глава 8

Рабочая неделя накрыла налоговой проверкой и проблемами с субподрядчиками, вернув мои мозги в относительно рабочее состояние. Лудовин со своими глазами убрался в пассив, лишь по вечерам, да во время трапез и переездов из пункта А в пункт Б, давая о себе знать в качестве объекта моих дедуктивных размышлений. «Он пришел в ресторан, потому что Рита сказала ему о моем приглашении? Он пришел с Ритой или отдельно от нее? — думала я. — Предположим, он сидел в соседнем зале и вышел вслед за мной. Или стоял на улице, в ожидании? Почему? Решил соблазнить богатую даму, чтобы таким образом подняться из пепла, в котором зарылся? Испытывает ко мне какие-то чувства? Он сделал меня объектом какого-то личного шоу, от которого получает удовольствие?»