Нерешительный поклонник - Кэтлин Вудивисс

Следующие два года Колтон изучал военное искусство и в тысяча восемьсот первом году был направлен в Египет в чине младшего лейтенанта, в распоряжение генерал-лейтенанта сэра Аберкомба. Там он прославил себя во многих сражениях и смело вел своих людей в самую гущу битвы, когда вокруг кишели враги. За последующие четырнадцать лет, в течение которых с домом его связывали только дядя Алистер и письма от родных, его повысили в чине от младшего лейтенанта до полковника, и он получил полк в армии под командованием лорда Веллингтона. После битвы при Ватерлоо и поражения Наполеона Колтон дал понять, что собирается продолжить военную карьеру. Веллингтон был очень рад и заверил подчиненного, что, как только он оправится от ран, будет произведен в генералы еще до конца года. Но тут умер лорд Седжуик, и Колтон решил вернуться домой. Встав на ноги, он попросил отставки у Веллингтона и поклялся себе выполнить долг по отношению к семье. Несмотря на прошлые разногласия, он гордился отцом и его достижениями. Страшно было представить, что фамильный титул перейдет к другому и матери придется покинуть поместье!

Однако за все годы службы он ни разу не подумал об отвергнутой девушке как о возможной жене. Да, Колтон раскаивался в том, что обидел ее, но разве мог он поверить, что в один прекрасный день она превратится в чудо красоты? Когда она назвала свое имя, у него пол ушел из-под ног!

Но все же ее несравненная красота ничего не стоит, если в остальном они окажутся совершенно разными людьми! Пока что девушка держится сдержанно и внешне безразлично. Да и сам Колтон не может смириться с решением, принятым за него. Должно произойти нечто гораздо более значительное, чтобы он уступил и сделал так, как требовал отец.

Часа два спустя Саманта оставила Перси за разговором с леди Филаной и поднялась наверх поискать брата. Легонько постучав, она услышала запинающиеся шаги и стук трости. Дверь распахнулась, и на пороге возник брат в старой военной форме. С годами ткань стала более мягкой и льнула к широким плечам и узким бедрам.

– Надеюсь, я не потревожила тебя, – извинилась Саманта. Он неожиданно показался ей совсем чужим, и она пожалела, что пришла. – Ты спал?

– Нет, не удалось. Собирался вывести собак на прогулку. Нужно упражнять ногу. Если долго сидеть на одном месте, она затекает. Кстати, почему бы тебе не войти?

– Можно? – робко спросила сестра, сразу напомнив ему малышку Саманту.

– Конечно! Ты и не догадываешься, как часто я вспоминал о твоих вылазках в мою комнату! Каждый раз, когда ты просила починить сломанную игрушку или прочитать сказку, я чувствовал себя твоим защитником и опекуном! И теперь, после стольких лет, я счастлив, что ты ощутила потребность во мне.

Саманта оглядела комнату. Здесь совсем ничто не изменилось! Ребенком она боготворила брата и долго страдала после его отъезда. И сейчас, как бы ни старалась унять тревогу, все же мучилась дурным предчувствием новой разлуки. Он привык поступать как вздумается и, конечно, оскорбится, узнав, что кто-то пытается навязать ему свою волю.

– Ты представить не можешь, как я тосковала по тебе, Колтон, – призналась она с нерешительной улыбкой. – Временами мне бывало так одиноко, что хотелось забиться в угол и заплакать. А потом умер папа, и боль стала совсем невыносимой. Казалось, голос и смех папы звучат в каждой комнате. Знаешь, Колтон, ты похож на него не только внешне. Даже голоса у вас одинаковые. Глубокие и бархатистые.

– Дядя Алистер тоже часто на это жаловался, – усмехнулся он. – Подозреваю, что иногда он даже пугался при виде меня. Однажды назвал меня Седжуиком до того, как успел понять свою ошибку.

– Ах, милый дядя Алистер! – весело покачала головой Саманта. – Он такой душка!

Колтон никогда не думал о дяде как о «душке» и потому скептически улыбнулся.

– Главное, что он помог мне в беде. Наверное, потому что хотел насолить отцу.

– О нет, – покачала головой сестра. – Это он так забавлялся, притворяясь, будто вечно ссорится с папой. Иногда у них действительно бывали несогласия, и начинался такой яростный спор, что со стороны можно было подумать, будто они – злейшие враги. И все же стоило кому-то из посторонних нелестно отозваться об одном из них в присутствии другого, горе тому человеку! Должна признать, что тоже думала, как ты, пока не увидела дядю Алистера рыдающим на похоронах отца. Только тогда он признал, что не встречал более умного и благородного человека и никогда не был так счастлив, как в тот день, когда его сестра выходила за Седжуика.

Пораженный Колтон молча смотрел на сестру. Дядя Алистер всегда уверял, что зять слишком самоуверен и упрям. И что же теперь?!

– Похоже, – пробормотал он наконец, – дядя Алистер жаловался на отца только потому, что стремился меня утешить. Наверное, стоит отказаться от мысли, что он поддержал меня назло отцу?

– Вполне возможно, не хотел, чтобы ты был ему обязан.

Брови Колтона взлетели.

– Мне следовало заподозрить неладное еще в ту ночь, когда я пришел отдать ему долг и он сказал, что приобрел небольшое поместье вблизи Брэдфорда-на-Эйвоне, чтобы почаще навещать сестру. Нужно было еще тогда задаться вопросом, как это он будет терпеть присутствие отца, если, по его словам, так его не любил.

– Знаешь, дядя Алистер часто расспрашивал отца о ведении дел в поместье, словно проверял его знания. Сначала я думала, что он испытывает папино терпение, но на похоронах дядя признался, что действительно интересовался всеми этими вещами и знал, что всегда получит правильный ответ у зятя…

Саманта неожиданно всхлипнула и, вынув батистовый платочек, вытерла слезы.

– Ах, какая я сентиментальная дурочка!

– Ничего не скажешь, перехитрил меня дядя Алистер! – посетовал Колтон.

Саманта поспешила сменить тему, боясь, что опять расплачется:

– Как видишь, в Рэндвулф-Мэноре за эти годы почти ничто не изменилось. Конечно, твои новые покои куда роскошнее. Но я всегда считала старые спальни более уютными.

Она любовно провела пальцем по столу, за которым брат когда-то изучал языки, математику и географию. Учеником он был способным, но очень упрямым и, как объявил наставник, Малколм Гримм, часто испытывал его терпение, затевая бесконечные дискуссии. К чести наставника нужно сказать, что он никогда не стеснялся признать правоту ученика. Какое счастье, что брат вернулся!

– Знаешь, – начала она, – я с трудом тебя узнала сегодня. Приняла за гостя. Но тут вдруг поняла, что у тебя очень знакомое лицо. Конечно, ты унаследовал от папы не только внешность.

Колтон почему-то понял, что она имеет в виду его упрямство и жажду независимости.