Лихие. Смотрящий (СИ) - Вязовский Алексей

На площади перед терминалом клубилась еще одна толпа. Правда, более специфическая.

До сих пор я не сталкивался близко с таким явлением природы, как советский таксист. Я, конечно, пользовался их услугами, но в жизнь этого сообщества не вникал. Сел, доехал, заплатил и вышел. Все. Зачем мне интересоваться их жизнью? Люди как люди. Как выяснилось, я был слишком наивен. Таксисты из позднего СССР и ранней РФ оказались не просто отдельной кастой. Они оказались иным биологическим видом, доселе мне незнакомым. А потому я, человек, который всю сознательную жизнь изучал других людей, чувствовал себя как энтомолог, впервые попавший на остров Борнео. Удар по всем чувством сразу был бы точно таким же.

С полусотню людей, орущих что-то, трясущих кулаками и монтировками, брызжущие слюной и ненавистью. Им кто-то сказал, что новый смотрящий поднимет дань, и они восстали. Я позже разберусь с тем, кто это сделал, а пока есть нешуточная опасность быть затоптанным этим диким стадом. Таксисты крутились, как могли, чтобы сбить свою копейку. Они калымили на государственных машинах налево и направо. Они торговали водкой по ночам. Возили в три цены из аэропорта, пользуясь тем, что по ночам автобусы не ходят. И они же могли обшмонать пьяного пассажира, если совсем уж совести не было. В любом случае, мужики это были крепкие, тертые, привычные к холоду и зною. И они тоже озверели от той блядской жизни, что свалилась им на головы. Завести их оказалось легче легкого.

Первой мыслью, что пришла мне в голову — это достать ствол и шмальнуть пару раз в воздух, чтобы привести народ в чувство. Но, во-первых, ствол у меня легальный, и лицензия обошлась прилично. Пистолета было жалко, отберут тут же. А во-вторых, это все-таки аэропорт, а значит, транспортная милиция тут присутствует. Конечно! Вот она, зубы скалит. Наряд ментов остановился и курит, сплевывая на асфальт.

— Тихо-о! — заорал я, едва пробиваясь голосом сквозь рев толпы. — А ну, затихли, утырки! А то хрен кто сюда вообще заедет! Ты! Ты! Ты! Ты! — ткнул я в самых горластых. — Пошли перетрем! Остальным — работать!

Вперед вышел Андреич и добавил в «список» еще каких-то авторитетных водил.

Я повернулся и пошел, надеясь, что у тех, в кого я выбрал, присутствует хоть толика здравого смысла. А еще я очень боялся получить пустой бутылкой по голове. Для заведенной до точки кипения толпы это было раз плюнуть. Потом хрен концов найдешь. Бросят в затылок, и здравствуй Склиф.

Мне повезло. То ли провокаторы недокрутили народ, то ли разум не покинул таксистов окончательно, но указанные мной и Андреичем добровольцы покорно шагнули вперед, чтобы излить свои беды. Через пять минут сбивчивых криков, сопровождавшихся матом и тоннами вылетевшей слюны, картина прояснилась.

— Ну и какой мудак вам сказал, что вы теперь больше платить будете? — пристально посмотрел я на них.

— Дык… люди говорят, — получил я уклончивый ответ.

— Люди — говно на блюде! — припечатал их я. — Ну что, сами их отмудохаете или мне поискать их? Только если я их найду, то они в больничку на полгода минимум заедут. Так что?

— Сами разберемся, — хмуро кивнули таксисты.

— Дальше, — жестко сказал я. — Еще одно такое выступление, и в аэропорт вы не заедете. Мне на ваш профсоюз насрать и растереть. Вам просто колеса резать будут. А на ваше место я работяг с заводов нагоню. Они на своих копейках таксовать будут и еще и клиентам улыбаться.

— Кому улыбаться? — не поверили таксисты и презрительно ткнули в сторону потока страждущих, которых изрыгнула из себя утроба стеклянного монстра. — Этим, что ли, улыбаться?

Никогда не мог понять, почему один советский человек, попав на работу в сферу услуг, тут же начинал люто презирать других советских людей. Продавец смотрел на стоявших в очереди, как на говно. Но при этом, сам стоя в очереди в аптеку, в железнодорожную кассу или в регистратуру поликлиники, сгибал спину в поклоне и делал умильную рожу. Ведь почему-то в стране, победившей эксплуатацию человека человеком, все окошки делались строго на высоте гениталий. Наверное, для того, чтобы проситель не только кланялся, но и точно знал свое место в этой жизни.

— Да, — кивнул я. — Вот этим людям будут улыбаться. И даже чемодан помогут в багажник поставить, если он тяжелый. Дверку бабам откроют и не переломятся.

Все, в Россию окончательно пришел капитализм. Ну, как пришел… Я его принес. На собственных ручках.

— Да ну на! — высказал всеобщее самый старший из водил.

— Ну раз ну на, — сказал я и представил Карася, — вот вам Владимир Алексеевич. Все вопросы с ним. Он вам папа, мама, крыша, отсутствие конкурентов и относительно доступный бензин. Не дешевый, но в наличии, и без очереди.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее! — по-гусиному вытянули шеи делегаты, а в их глазах зажегся жадный интерес. На цену бензина им было плевать. Талоны в таксопарке давали со скрипом. Лишняя поездка — и все потери окупились. Это для легальных. А для бомбил бензин был актуален как никогда.

На этом порядок был восстановлен, а зарубку в памяти я все-таки сделал. Заводил надо найти, допросить и покарать. Я кивнул Карасю, но тот и сам уже все понял. Мы пошли дальше, обозревать немалое хозяйство, которое теперь имеет к нам самое прямое отношение.

— С топливом голяк, Серый, — с сожалением сказал Карась. — Бодяжить его — не вариант, самолет сразу упадет. А толкать его налево просто некуда. Кому нужен авиационный керосин…

— Хм… — задумался я. — Ты не прав, Вован. Годик потерпи. Как только заправки разрешат в аренду частникам отдавать, тут-то масть и попрет. Керосин зимой в соляру добавить — милое дело.

— Да? — расцвел в улыбке Карась. — Ну, сука, банкуем тогда. Тут его немерено выжирают!

— Хлыст, — ко мне протиснулся Андреич, который о чем-то тоже перетирал с бомбилами. — Нас местный бугор ждет из второго терминала. Уже позвонили ему.

Директор аэропорта был малость бледноват. Он вообще не понимал, какое отношение имеют бандиты к режимному объекту, каким являлся аэропорт. Ни Циркуль этого объяснить ему не смог, ни я. Человек просто отрицал действительность, которая свалилась на его многострадальную голову, отягощенную профильным высшим образованием. Для него все эти валютные бары и дьюти-фри были лишь досадной помехой. Его дело — обеспечить расписание вылетов и взлетов, безопасность оных и кристальную прозрачность авиационного керосина. На этом мы с ним и поладили. Договоренность оказалась предельно проста — мы не лезем в работу аэропорта, а взамен он делает вид, что не замечает наших взаимоотношений с торговыми точками, расположенными на территории Шереметьево. Меня это устроило, и мы расстались, полностью довольные друг другом. Нам даже зама выделили для решения оперативных вопросов. Потому как сам директор решать вопросы сам почему-то не хотел. Интересно, почему?

— Поехали, Вован, — сказал я, когда осмотр владений был завершен. — Ты тут крышу давать будешь. Перетри с барыгами. На мой взгляд, тут магазинов можно кучу открыть — дьютик-то всего один. Потом не одним дьютиком жить нужно. Площадей полно. Ставь перегородки из стекла и торгуй чем хочешь.

— Сделаю, — кивнул Карась. — Говно вопрос. Может, даже бабла коммерсам на раскрутку дадим. Тогда на долю зайдем, а не на дань. Поставим своих людей из Лобни продавцами. Едальни какие-нибудь откроем. Пирожковые или блинные.

— Пельменные, — буркнул Андреич, явно недовольный, что не он теперь главный.

— Да хоть чебуречные, — я повернулся к циркулевскому «завхозу.» — Ты пока побегай при Карасе, помоги ему вникнуть во все. Если все пойдет ровно, доходы вырастут, то обратно тут главным станешь. А Владимир Алексеевич у нас займется другим важным проектом.

— Да, казино! — бригадир счастливо зажмурился.

Глава 11

— Серый! Ты чего задумал-то? — спросили пацаны, когда мы уселись в офисе на Рублевке, чтобы подбить итоги очередной трудовой недели. Бабок Шарик дал сразу много, но большую часть пришлось вложить обратно. Но в целом по всем нашим «крышам» мы выходили в существенный плюс. Денег стало столько, что большой сейф в подвале офиса на Рублевке вмещал их с трудом. Спасало то, что мы сразу меняли рубли на баксы и дойчмарки, стараясь как можно быстрее избавиться от «деревянного». Постепенно, после разговоров с Пашей и Фельдмаршалом, я осознал одну простую вещь. Нам нужен собственный банк. Благо они легко регистрировались, покупались и продавались. Засада была одна. На кредитную организацию нужна была оборотка, которая бы соответствовала нормативам ЦБ. Другими словами, все финансовые потоки пришлось бы завести в свой банк. А это риск. Если хлопнут его — пострадают все направления. Нужно было еще больше денег. И скрипя душой, я решился на глобальный хапок.