Тебе почти повезло - Наталья Фёдоровна Худякова

— Обычный. Я размышляю…

— О чем, Влад?

— О многом. Ты позвонила, чтобы про Павла мне рассказать?

— Ну, да.

— Спасибо. Я и сам догадывался, что дело серьезное.

— Еще я звоню, чтобы ты был осторожен.

— Это ты к чему? Я-то кому нужен, чтобы травить меня.

— Откуда нам знать, кто кому нужен. У Павла тоже вроде врагов не было.

— У Павла бизнес. Пусть без особого размаха, но все же дело, которому могли завидовать, и к тому же у него были конкуренты. А что я? Волк-одиночка. Сам пишу, сам предлагаю. Хотят берут, не хотят — не берут. С меня нельзя отщипнуть кусок способностей, и я не участвую в соревнованиях на звание «лучший сценарист года».

— Влад, не зацикливайся на своей профессиональной стороне. Человек сам по себе бывает ненавистен другому человеку, даже не подозревая об этом.

Рассуждения Насти вызвали раздражение у Влада, потому что неожиданно она озвучила мысли того, кто написал ему послание.

— Я понял. В бассейн не планирую ходить, в магазинах покупаю все сам, в ресторанах перестану питаться в целях экономии.

— Влад, извини, похоже, я тебе помешала. Больше не буду беспокоить.

— В каком смысле? — живо поинтересовался он. — Ты решила не возвращаться ко мне?

— Ты же знаешь, у меня обстоятельства. Маме уже лучше. Потом поговорим.

— Стесняюсь спросить, а что же у нас случилось с мамой? Ты ни разу не озвучила диагноз.

Последовала продолжительная пауза, после которой Настя неопределенно пояснила:

— Это связано со сложным обследованием, под наркозом. Я потом тебе все объясню.

— Не обязательно. Раз не говоришь, значит, тебе так удобнее.

— Влад…

— Всего доброго, Настя, — он отключил связь. Ему сейчас было не до нее. В конце концов, не спрашивать же ее, с кем она обедала в кафе? Это выглядело бы довольно жалко. О чем еще можно говорить с женщиной, которой ты перестал доверять? И вообще, иногда бывает полезно побыть одному. В последнее время он замечал, что их отношения вошли в фазу «надуманного удобства». Иногда ему казалось, что они с Настей как две реки с разным химическим составом воды, вынужденные течь в одном русле. В какой-то момент неизбежно наступает определенная реакция, и воды рек отравляют друг друга. Откуда в его голове могла возникнуть подобная метафорическая теория, он и сам затруднялся объяснить. Но где-то было подозрение, что все началось совсем-совсем недавно. И первый звоночек прозвучал в день его рождения. Он встретил Лизу, женщину, которая, как дыхание легкого весеннего ветра, вызывала у него едва заметное, но очень приятное, головокружение. Влад не мог не заметить, что она все эти дни незримо присутствовала в его жизни, ежечасно, ежесекундно, не обременяя при этом своим реальным присутствием. Был ли это эгоизм с его стороны или что-то совсем другое, новое и серьезное, в чем он боялся пока еще признаться самому себе — неизвестно.

Влад поднялся с постели и проковылял на кухню. Он в очередной раз решил уничтожить улику из квартиры Павлова. Чиркнув спичкой, он уже поднес огонь к листу, но потом резко отдернул руку. А что, если это действительно может послужить уликой? На самом деле в расследовании важны любые детали, в том числе и такие. Кто-то же будет расследовать убийство режиссера, и когда-то же выяснится, кто на самом деле убил Игоря Павлова и за что. И, главное, при чем тут он, Владислав Семенов, сценарист с отвергнутым сценарием.

Тошнотворный комок застрял в горле. Влад вдруг осознал, что он будет одним из главных подозреваемых. Как же он сразу не сообразил, что отказ от сценария — самый что ни на есть реальный мотив убийства. И об этом знают как минимум три человека, кроме него самого. Настя, Лиза и секретарь Павлова. Или он еще говорил кому-нибудь? От волнения Влад не мог никак вспомнить, кому конкретно он еще говорил о своих проблемах. Хотя, какая разница? Сам режиссер мог рассказать об этом кому угодно. И потом там, в квартире, вокруг Павлова, как в парке осенью, валялись листы с его сценарием. Именно его, а ни чьего-то там еще! Сценариста, которому отказано! Что первое может прийти в голову сыщику, глянувшему на эту мизансцену?

Влад схватился руками за голову и начал расхаживать по кухне, совершенно позабыв про больную ногу. Это была катастрофа! Сейчас, наверное, идут допросы соседей и, само собой, его секретаря Майи. Скоро, очень скоро доберутся и до его персоны. Он посмотрел на записку, лежавшую на столе, аккуратно сложил ее до размеров маленького квадратика и, поразмыслив, решил спрятать в кофемолку, которую подарила Настя, затолкав в выдвижной ящичек. Потом он открыл шкафчик с лекарствами и отыскал там снотворное, которое иногда пила Настя, когда у нее были «взвинчены нервы». Похоже, что сегодня ему без этого снадобья тоже вряд ли удастся уснуть.

Вместе с утром вернулся страх — липкий, дурманящий сознание и парализующий волю. Паша погиб, Артем не отвечает, и смерть Игоря Павлова черной тенью расползалась над его головой. Единственное, что пришло сейчас на ум — это позвонить администратору «Ласкового вечера». Владу, как воздух, нужен был Артем.

— Здравствуйте, Владислав Петрович, — надтреснутым голосом ответил на приветствие Григорий.

По телу Влада пробежала мелкая дрожь. Он уже понял, что хороших вестей про Артема нет.

— Жена Артема Сергеевича подала в розыск. Волошин пропал.

— Как это пропал? Ты же говорил, что он звонил на работу…

— Извините, но мне сейчас не до разговоров. Может, позже как-нибудь. У меня встреча