Тебе почти повезло - Наталья Фёдоровна Худякова

— Знаешь, я тебе завидую, — обронил он совсем не в тему, ловко расправляясь с куском ростбифа.

— Правда? А я тебе завидую, — ответил Влад, вкладывая в это совсем иной смысл, нежели могло показаться писателю.

— Брось. Мои книги даются мне совсем не так легко, как может показаться со стороны.

— Витя, они читаются легко. А это дорогого стоит.

Кистень как будто приуныл, но это было лишь краткое мгновение, и вряд ли посторонний глаз уловил бы эту перемену в выражении его лица.

— Ага! Зато пишутся… — он бросил на тарелку столовые приборы, взмахнул руками и закатил глаза, но тут же рассмеявшись, продолжил трапезу.

— Неужели трудно? — из вежливости поинтересовался Влад.

— Не дай Бог, Петрович. Чистая каторга… Меня постоянно тянет отвлечься, передохнуть, как будто во мне сидит злоумышленник, у которого одна единственная цель — не давать мне сидеть за столом. Я вот иной раз думаю, а не податься ли мне в сценаристы. Может, легче пойдет. Как ты думаешь?

Влад не сразу понял смысл вопроса, его мысли то и дело возвращались к необъяснимой смерти Павла Волошина.

— Послушай, Влад, я смотрю, наш разговор тебя не занимает. И вообще, ты как-то не нравишься мне сегодня, совсем не нравишься. У тебя все в порядке?

— Что? — будто очнувшись, спросил он. — Извини, задумался. У меня действительно проблемы. Умер друг. Паша Волошин.

Кистень перестал жевать и, склонив голову к плечу, спросил:

— Волошин… это король автомоек который?

Влад вздохнул.

— Ну какой там король. Но на хлеб с маслом зарабатывал. Я только что узнал. Так что извини, собеседник я сегодня неважный.

— Да… это, конечно… — он задумался на мгновение, затем выпалил: — так я ж с ним пять дней назад в бассейне был! На Степной. Хороший такой бассейн и сауна там приличная. Я, правда, чисто поплавать, а он, по-моему, в сауну тоже заходил… Да, странная штука жизнь. Был жив-здоров… А причина? Сердце?

Влад неопределенно пожал плечами.

— Пока не знаем. Будет экспертиза.

— Я тебе сочувствую, Петрович. Ты крепись. Как говорится, пройдет и это.

Влад грустно усмехнулся и кивнул:

— Тут ты прав.

Рассчитавшись по счету, они вышли на улицу. Кистень вызвал такси и предложил Владу подвезти его до нужного пункта.

— Спасибо, Витя. Я еще пройдусь немного. Мне так легче.

Они обменялись рукопожатиями, и Влад быстрым шагом направился к ближайшему переулку, чтобы сократить путь домой. Ранние зимние сумерки уже опускались на землю, вызывая у Влада очередной приступ удушающей меланхолии. Он шагал по-армейски твердой походкой и мысленно чеканил слова в такт шагам: где-мог-отравиться-Павел, кто-мог-отравить-Павла, за что-отравили-Павла, почему-рядом-нет-Насти…

— Добрый вечер, — прервала его мысли пожилая соседка, с которой он столкнулся в дверях подъезда.

— Что? — невпопад спросил он и тут же, спохватившись, исправился: — Добрый вечер, Анна Аркадьевна. Простите, задумался…

— Ничего страшного, Владислав Петрович. Вы человек творческий. Не иначе новый сюжет обдумывали.

Владу неожиданно захотелось нагрубить ей, но ситуацию спасла дверь, которая вовремя захлопнулась и разделила его с соседкой. Поднимаясь по ступенькам, он продолжил свою речевку, оставив в ней лишь слова про Настю. Действительно, ему сейчас очень не хватало ее. В отношении себя он таких иллюзий не питал. Вряд ли в ее планы входит возвращение к нему в ближайшее время. Мама — святое. Но беда в том, что вместе с мамой в кадре замаячил еще один странный персонаж — неизвестный мужчина в кафе. Коллега по работе? Возможно, но только не из ее редакции.

Он поймал себя на том, что давно стоит перед дверью своей квартиры с зажатым в кулаке ключом. Все потому, что эта дверь теперь — стена, в которую он упирается лбом от безысходности. Просто ему некуда больше идти, но и дома делать нечего. А ведь совсем недавно он любил свою небольшую, но очень уютную квартиру, где все располагало к творчеству — удобная мебель, хороший вид из окна, шкафы с книгами, и Настя — его беспристрастная муза.

Побродив по квартире, Влад остановился возле стола, за которым он обычно работал, провел ладонью по гладкой поверхности, ощутив приятную шелковистость натурального дерева. Работа была смыслом его жизни. И если он в ближайшее время не начнет писать, последствия могут быть, как говорят медики, необратимы. Он сел в кресло, крутанулся пару раз и ухватился руками за ноутбук. Вот он, благословенный сборник человеческих знаний, мудрости и вселенской глупости. От четкой работы этого ящика зависела вся его жизнь. Влад не мог объяснить сам себе, почему писать на бумаге у него никогда не получалось. Дай ему с утра ручку и белый лист, он так и останется к концу дня идеально чистым. С точки зрения психологии это, наверное, имеет свое объяснение, но чисто по-человечески ему было обидно. Будто ущербность какая. А ведь классики перьями скрипели, и с фантазией проблем не испытывали.

Пальцы легли на клавиатуру и вывели заголовок: «Проклятый день». О чем заголовок, он понимал прекрасно, этот день он не забудет никогда, а вот что последует ниже… Сегодня ему предложили написать мелодраму. Смешно сказать. Правда, гонорар далеко не смешной. Вспомнив о сумме на листке, Влад, крякнув, поскреб затылок. Что это за люди? Не блеф ли? Для какой надобности людям киносценарий, если они никогда не смогут сделать из него настоящее кино? Этот Неверов позвонит через три дня, а ответ как-то не вырисовывается. Более того, Влад понимал, что уже завтра он будет склоняться, скорее, к «нет»,