Милые обманщицы - Сара Шепард

9. Не совсем обычный диалог с учителем

В среду утром отец Арии, Байрон, взъерошив свои густые черные волосы, высунул руку из окна «Субару», подавая сигнал левого поворота. «Поворотники» сдохли вчера вечером, так что сегодня утром он подвозил Арию и Майка в школу по дороге в автомастерскую.

– Ну как, ребята, рады, что вернулись в Америку? – спросил Байрон.

Майк, сидевший рядом с Арией на заднем сиденье, ухмыльнулся.

– Америка супер! – Он вернулся к прерванному занятию, маниакально перебирая крошечные кнопки на своей игровой приставке. Раздался пукающий звук, и Майк торжествующе поднял в воздух кулак.

Отец Арии улыбнулся и въехал на однополосный каменный мост, помахав рукой проезжавшему мимо соседу.

– Ну хорошо. И почему же она супер?

– Потому что в Америке есть лакросс, – сказал Майк, не отрываясь от игры. – И секси-цыпочки. И «Хутерс»[42] в Кинг-оф-Пруссия[43].

Ария рассмеялась. Как будто Майк бывал в «Хутерсе». Если только… О боже, неужели?

Она содрогнулась и плотнее закуталась в ярко-зеленую накидку из альпаки, уставившись в густой туман за окном. Женщина в длинной спортивной красной куртке с капюшоном и броской надписью ОБРАЗЦОВАЯ МАМАША пыталась удержать немецкую овчарку, которая собралась перебежать дорогу за белкой. На углу оживленно разговаривали две блондинки с детскими колясками в стиле хай-тек.

То, что произошло вчера на английском, можно было описать только одним словом: жесть. После того как у Эзры вырвалось «Черт!», весь класс обернулся и уставился на нее. Ханна Марин, которая сидела прямо перед ней, прошептала, причем довольно громко: «Ты спала с учителем?» В какое-то мгновение Ария подумала, что, возможно, это Ханна написала сообщение – она была одной из немногих, кто знал про Хрюшу. Но с другой стороны, какое Ханне дело до ее личной жизни?

Эзра – то есть мистер Фитц – быстро взял себя в руки и придумал самое нелепое оправдание за то, что чертыхнулся в классе. Ария дословно запомнила все, что он сказал:

– Мне показалось, по ноге что-то ползет. Я испугался и вскрикнул от неожиданности.

Эзра перешел к изложению учебного плана и правил написания эссе из пяти параграфов, но Ария не могла сосредоточиться. Это она, если так можно сказать, залетела ему в штаны. Она не могла оторваться от его волчьего цвета глаз и роскошных розовых губ. Когда он покосился в ее сторону, Ария почувствовала, как ее сердце сделало сальто в два с половиной оборота и приземлилось внизу живота.

Эзра был парнем для нее, и она была девушкой для него – она просто знала это, и точка. И что из того, что он ее учитель? Наверняка можно ведь что-то придумать.

Отец остановил машину у каменных ворот школы. Издалека Ария заметила винтажный бледно-голубой «Фольксваген Жук», припаркованный на стоянке для преподавателей. Она запомнила его еще в «Снукерсе» – это был автомобиль Эзры. Она посмотрела на часы. Пятнадцать минут до начала занятий.

Майк пулей вылетел из машины. Ария открыла дверцу, но отец придержал ее за руку.

– Подожди, – сказал он.

– Но я должна… – Она с тоской посмотрела на «жука» Эзры.

– Всего на минутку. – Отец приглушил громкость радиоприемника. Ария снова упала на сиденье. – Ты как будто не в себе… – Он неуверенно потер запястье. – С тобой все в порядке?

Ария пожала плечами:

– О чем ты?

Он вздохнул:

– Ну, я не знаю… Это возвращение. И мы с тобой… ну, ты понимаешь… очень давно не говорили.

Ария теребила застежку молнии на жакете.

– О чем говорить-то?

Отец сунул в рот сигарету, которую приготовил еще с утра.

– Я не могу представить, как тяжело это было. Молчать. Но я люблю тебя. Ты ведь знаешь об этом, верно?

Ария снова посмотрела на стоянку.

– Да, я знаю, – сказала она. – Мне пора идти. Увидимся в три.

Прежде чем он успел ответить, Ария выскочила из машины, чувствуя, как кровь прилила к ушам. Как она собиралась быть исландской Арией, которая распрощалась с прошлым, если одно из ее худших воспоминаний о Роузвуде так и норовило вырваться наружу из глубин памяти?

Это случилось в мае, когда она была в седьмом классе. В тот день учеников отпустили пораньше из-за учительской конференции, так что Ария и Эли отправились в «Спарроу», музыкальный магазин в кампусе колледжа Холлис, чтобы прикупить новых компакт-дисков. Срезая путь, они пошли через переулок, и тут Ария заметила знакомый автомобиль – побитый коричневый «Хонда Цивик» своего отца, – в дальнем углу пустынной парковки. Когда Ария и Эли подошли ближе, чтобы оставить отцу записку, они увидели, что в машине кто-то сидит. И это были отец Арии, Байрон, и девушка лет двадцати, которая целовала его в шею.

Но тут Байрон поднял голову и увидел Арию. Она бросилась прочь, прежде чем увидела что-то еще и прежде чем он смог остановить ее. Эли шла следом за Арией до самого дома, но не стала ее останавливать, когда Ария сказала, что хочет побыть одна.

В тот вечер Байрон зашел в комнату Арии, чтобы объясниться. «Это не то, о чем ты подумала», – сказал он. Но Ария была не так глупа. Каждый год ее отец приглашал своих студентов к себе домой на коктейль, чтобы познакомиться поближе, и Ария видела ту девушку. Ее звали Мередит – Ария запомнила, потому что Мередит напилась и выложила свое имя пластиковыми буквами-магнитами на дверце холодильника. Когда Мередит уходила, вместо того чтобы пожать отцу руку, как это сделали другие студенты, она подарила ему нежный поцелуй в щеку.

Байрон умолял Арию ничего не рассказывать маме. Он обещал, что этого больше не повторится. Она решила поверить ему и так и держала это в секрете. Отец никогда этого не говорил, но Ария была уверена, что именно из-за Мередит он взял творческий отпуск.

Ты обещала себе, что не будешь думать об этом, – мысленно произнесла Ария, обернувшись через плечо. Отец сигналил рукой, отъезжая от ворот школы.

Ария зашла в крыло английского факультета. Кабинет Эзры находился в самом конце узкого коридора, рядом с небольшим и уютным холлом у окна. Она остановилась в дверях, наблюдая за тем, как он набирает что-то на компьютере.

Наконец, она постучала. Голубые глаза Эзры расширились, когда он увидел ее. Он выглядел сногсшибательно в белой рубашке, синем форменном блейзере, зеленых вельветовых брюках и разношенных черных мокасинах. Уголки его рта дрогнули в еле уловимой смущенной улыбке.

– Привет, – сказал он.

Ария так и стояла в дверях.

– Могу я поговорить с тобой? – спросила она. Ее голос больше походил на писк.

Эзра замялся, смахнул прядь волос, упавшую на глаза. Ария заметила пластырь, замотанный на его левом мизинце.