Инстинкт хищника - Джозеф Файндер

– А почему у меня не должно быть работы? – спросил я.

– Например, потому, что Горди тебя ненавидит.

– Он ненавидит всех вокруг.

– Кроме своего сладкозаденького мальчика, Тревора. Если меня не уволят и эта клизма станет моим боссом, клянусь, что возьмусь за ружье. Подходи ко мне с автоматом и проводи «оценку персонала».

– Кажется, ты перебрал с кофеином, – сказал я.

День получился длинным и изматывающим. Слухи о надвигающейся катастрофе начали просачиваться сквозь стены.

По окончании рабочего дня я ехал на лифте вниз вместе с другими пассажирами и смотрел на вмонтированный в стену лифта жидкокристаллический монитор. Показывали спортивные новости (согласно результатам турнирной таблицы, Red Sox были на половину игры впереди Yankees), политические события (еще один взрыв бомбы с террористом-смертником в Ираке), избранные котировки акций (акции Entronics здорово подешевели). Словом дня была «мудрость». Сегодня день рождения у Шер и Оноре де Бальзака. Многие считали, что телевизор в лифте только раздражает, а я не был против. Все что угодно, лишь бы не думать о том, что ты находишься в стальном гробу, который висит на ужасающей высоте на нескольких кабелях и может в любую минуту сорваться вниз.

Когда двери лифта наконец открылись в фойе, я с удивлением увидел Курта, который разговаривал с Дэннисом Сканлоном, начальником отдела корпоративной безопасности. Курт был одет в темно-синий костюм, белую рубашку и галстук с серебристыми полосками – он выглядел как вице-президент. К левому лацкану пиджака был прикреплен гостевой бейдж Entronics. Отдел корпоративной безопасности находился далеко от холла – наверное, было удобнее разместить его поближе к залу, где транслировалось изображение со всех видеокамер слежения и другого оборудования.

– Привет, приятель, – сказал я, – а почему ты до сих пор здесь? Я думал, у тебя интервью с утра.

– Оно и было с утра, – улыбнулся он.

– Познакомься с нашим новым сотрудником отдела корпоративной безопасности, – сказал Сканлон. Он был невысоким кряжистым человеком без шеи и больше всего напоминал лягушку.

– Правда? – обрадовался я. – Здорово. Хороший выбор.

– Мы очень рады, что Курт будет у нас работать, – ответил Сканлон, – он уже сделал несколько радикальных предложений по укреплению системы безопасности – отлично разбирается в этих технологиях.

Курт скромно пожал плечами.

Сканлон извинился и убежал по делам, и мы с Куртом остались вдвоем.

– Быстро все получилось, – сказал я.

– Работать начинаю с понедельника. Вводная экскурсия и куча бумаг, которые нужно заполнить, ну ты знаешь, вся эта ерунда. Слушай, это же настоящая работа! Огромное тебе спасибо.

– За что?

– Нет, правда. Я твой должник. Ты не слишком хорошо меня знаешь, но тебе еще предстоит узнать, что я никогда не забываю добра.

Я забрался в постель к Кейт после того, как последний раз перед сном проверил электронную почту. Она была одета в привычную пижаму – свободные штаны и большую футболку – и смотрела телевизор. Во время рекламной паузы она сказала:

– Прости, что вчера я даже не спросила у тебя, как прошло интервью с Горди.

– Не переживай. Все прошло нормально. Настолько нормально, насколько вообще интервью с Горди может быть нормальным. Он насмехался надо мной, угрожал, пытался вывести из себя и унизить одновременно.

Кейт закатила глаза:

– Ну и придурок. Как думаешь, ты получишь эту работу?

– Кто знает. Скорее всего, нет. Я уже говорил тебе, у Горди в любимчиках Тревор – агрессивный и безжалостный. Горди думает, что я сопляк. Хороший парень, но слабак.

По телевизору показывали навязчивый рекламный ролик, и Кейт выключила звук:

– Не получится так не получится. По крайней мере ты попытался. А ты правда хочешь получить эту работу?

– Ну да… Думаю, что хочу. Конечно будет больше дел, больше проблем, но если прятать голову в песок, ничего хорошего не выйдет… Правда, мой отец всегда говорил, что гвоздик, который торчит и царапается, обычно забивают молотком поглубже.

– Ты – не твой отец.

– Нет. Он целый день работал на фабрике и ненавидел свою работу. – Я на секунду задумался, вспоминая опущенные отцовские плечи за ужином и правую руку, на пальцах которой недоставало нескольких фаланг. Его тяжелое молчание, взгляд смирившегося с жизнью человека. Словно он решил больше не спорить с тем, что ему предлагает жизнь. Иногда он напоминал мне собаку, которую хозяин бьет каждый день – он будто съеживался, когда кто-то подходил близко, и мечтал лишь о том, чтобы его оставили в покое. Но он был хорошим человеком, мой отец. Он никогда не позволял мне прогуливать школу, всегда проверял, приготовил ли я домашние задания, а я только сейчас начал понимать, как много он для меня сделал.

– Джейсон, знаешь, ты здорово ладишь с Итоном. Мне очень нравится, что вы так понимаете друг друга. Думаю, ты единственный взрослый, которому он небезразличен. И я очень это ценю.

– Мне нравится бедный мальчишка. Правда. Он немного странный… Я думаю, он знает, что во всем виноваты его родители.

Она кивнула и грустно улыбнулась:

– Может быть, он похож на тебя в детстве?

– На меня? Нет, я был полной противоположностью. Мистер любимчик.

– Я имею в виду, что ты был единственным ребенком в семье и твоих родителей тоже часто не было дома.

– Мои родители редко бывали дома потому, что работали не покладая рук, пытаясь заработать на кусок хлеба. Крейг и Сьюзи же слишком заняты потому, что путешествуют на Майорку с Робертом Де Ниро. Они просто не хотят проводить время с собственным сыном.

– Я знаю. Это несправедливо.

– Что несправедливо? – я посмотрел на нее.

В ее глазах стояли слезы.

– Мы бы все отдали за то, чтобы у нас был ребенок, а им Бог дал ребенка, и они игнорируют его, относятся к нему как к… – она покачала головой. – Ирония судьбы, да?

– Можно я скажу им, что действительно думаю о том, как они воспитывают Итона?

– Нет. Ты только испортишь с ними отношения, и они скажут, что ты в этом ничего не понимаешь, – ведь у тебя нет своего ребенка. Да и Итону это не поможет. То, как ты с ним общаешься, – вот что действительно имеет для него значение.

– Все же я бы с удовольствием сделал выговор Крейгу.

Она улыбнулась, но еще раз вяло покачала головой.

– Представляешь, – сказал я, меняя тему разговора, – я пристроил Курта в Entronics. Спецназовца, с которым я недавно познакомился.

– А, точно, Курт. Водитель эвакуатора. А что за работа?

– Отдел безопасности.

– Охранником?

– Нет, охранники в здании – это полицейские, которые работают по контракту. Он будет заниматься внутренней безопасностью – предотвращение краж, контроль доступа в здание и все такое прочее… Начальник отдела корпоративной безопасности тут же с радостью принял его на работу.

– Ну, тогда ты сделал для всех хорошее дело. Взаимовыгодное сотрудничество, так?

– Да, – подтвердил я, – взаимовыгодное.

14

На следующее утро я распечатал коробку дисков с аудио-книгой «Бизнес – это война» и отправил первый диск в CD-плеер своего арендованного «гео метро». Рассказчик напоминал бравого генерала на плацу. Он выкрикивал приказы о «плане боевых действий» и «порядке подчинения», объявлял, что «хорошо вымуштрованные сплоченные боевые подразделения с сильным командиром несут наименьшие потери». Я представлял себе его в военной форме, отдающим приказы колоннам войск, – хотя скорее всего он в жизни был тщедушным пузатым актером в очках с толстыми линзами, который не смог пробиться в диджеи на радио. Речи этого верховного главнокомандующего так подействовали на меня, что я был готов вломиться в кабинет Горди и просто отдать приказ о моем повышении или устроить грандиозный разнос и призвать его к ответу.

Однако добравшись до офиса, я немного поостыл. Кроме того, мне еще предстояла поездка в Ревир на демонстрацию тридцатишестидюймового монитора для стадиона Wonderland – собачьи бега. В принципе я не был уверен, что парни, которые ходят смотреть на собачьи бега, смогут отличить старый ламповый телевизор от плоской плазменной панели. Из Ревира я планировал вернуться только после обеда, что тоже было очком в мою пользу, – Горди обычно пребывает после ланча в более благодушном настроении.

Я затащил Фестино в свой кабинет и заставил его прочесть несколько контрактов, которые давно мечтал добить. Фестино был гением крючкотворства в контрактах, проблема заключалась лишь в том, что он нечасто их заключал. Он напоминал Итона – когда Итону было два года, он наизусть выучил весь диск, специально созданный для приучения детей к горшку, – родители постоянно включали его. Итон запомнил каждую песенку, каждое слово. Он стал настоящим экспертом в теории использования горшка. Но на практике пользоваться им отказывался наотрез. Фестино был такой же – гений контрактов, который не мог подписать ни единого.