Финики - Володя Злобин

      - Я вошла к ним в доверие. Познакомилась на интернет-форуме с одним карланом. Он не выдержал, так как я сказала, что ищу парня. Вы же знаете, как напряжённо в их среде с гомосексуализмом, вот кто-то решил, что у него есть шанс вырваться из горячих дружеских объятий. Мы начали встречаться какое-то время и он, чтобы побыстрее завалить девку, начал хвастаться про свои подвиги. Рассказал и про Славу, и про Лома. Я не поверила, и он сгоряча познакомил мою милую персону с их основой. Здоровые кабаны, надо сказать. В общем: несколько совместных пьянок, парочка безобидных акций и я знаю все их адреса, пароли, явки.

      Мы перевариваем информацию, а Слава вопит:

      - Чего же ты раньше молчала! Давайте назначим им стрелку!

      - Какую стрелку? - спрашиваю я и подсчитываю сколько придется потратить на бухло денег, чтобы не чувствовать страха от этой неожиданной новости, - убивать их хотите?

      Слава жестикулирует, как будто сражается в битве:

      - Можно и убить! Моб на моб. Сражение. Битва! Соберём всех наших, Фитиль поможет. А шафкам, через Лиса скажем, что, блин, не знаю... собирается небольшая группа проклятых фашистов в лесу, а сами будем подстерегать их там, в лесу, всем мобом и нападём из засады.

      - Ну... - мнётся Фитиль, - это дело серьёзное. Оно не пройдёт незамеченным. Но я соберу активистов, надо отомстить за Лома и тебя. Будем как фюрерские штурмовики.

      - Отлично!

      Целый вечер мы разрабатываем план, и я провожаю друзей, в голове которых созрел реванш. Меня это напрягает, я этого боюсь. Если честно, мне наложить огромную дымящуюся кучу на субкультурные противоречия. Я пришёл в эту тусовку слишком поздно, не начиная вариться в ней с четырнадцати лет, когда мозги навсегда оказываются забитыми субкультурными установками. Отдавать свою свободу за трупы шавок, которых я не расценивал серьёзно, и на которых мне было плевать, я не хотел. Но вокруг меня теперь совершенно другой ареал. Дух пусть не героя, но такого же, как остальные, воина. Поразительно, я кажусь им тем, кем и близко не являюсь, а это накладывает совершенно другие параметры поведения. Можно сказать, что я сам себя обманул. Но Алиса, признавая меня не просто за равного, а за друга, больше не старается игнорировать любые попытки разговора. Даже Гоша и тот больше меня не подкалывает. Хотя, плевать я хотел в его тёмные глаза, в которых кроется лишь гуннская озлобленность, меня волнует Алиса. Она поняла, что я не трус. Вернее, я смог ее обмануть. Может... за этим что-нибудь стоит? Может, если я и дальше буду последовательно храбр, она заинтересуется мной, как мужчиной?

      - Пока, Дух. Отличная у твоих родаков хата. Я живу в более спартанских условиях.

      - Чем тебе не нравится моя квартира? - театрально хохочет Фитиль, и я больше всего на свете хочу считать это ничего не значащей шуткой, - пока, Дух. Ты отличный камрад!

      На прощание Алиса машет мне рукой и быстро сбегает по лестнице к ждущему ее Фитилю. Мне хочется насадить на кол его образцово-показательный арийский череп.

        - Ну и где все? Где Фитиль?

      Деза была давно закинута, как удочка, но пока на неё не клюнул ни один бон. Мы схоронились в лесу напротив полянки, на которой наспех воздвигли неотёсанный, как русские варвары, чур. Необычность операции не перевесила страх возможности получить реальные пиздюли, поэтому все те десятки людей, которые клятвенно божились мстить антифа, ползали на коленях в священном экстазе ненависти, лишь бы уверить нас в том, что они придут, в итоге никуда не явились. На месте присутствовали только Гоша, Слава, Илья, я и ещё три парня средней комплекции. Семеро против четырнадцати, которых должна была привести на место публичной казни Алиса.

      Слава негодовал больше всех:

      - Уже должны как час на месте быть! Почему Фитиль на звонки не отвечает?!

      - Ты что, слепой? - Гоша всегда хочет казаться всезнающим, - Фитиль давно перегорел, не видно, что ли? С тех пор как вступил в эту карликовую партию, руководимую жидо-совками.

      По нашему плану, мы должны были сосредоточиться вокруг импровизированного капища тремя равными группами и, затаившись в укрытиях, разом с криком выскочить на антифашистов, которые придут сюда. Шут, чтобы развлечься, начинает по обыкновению высмеивать убеждения Ильи, но тот не реагирует. Он вернулся в моб после долгого отсутствия, и в нём многое переменилось. Не зная как подступиться к давнему товарищу, Гоша, наконец, спрашивает:

      - Да что с тобой сегодня такое? Или тебе боженька запретил мне отвечать, мол - будь смиренным? Ты что, теперь не православнутый?

      Илья цедит:

      - Нет.

      Не часто можно увидеть, чтобы Шут удивлялся. Его карие, татарские глазёнки выкатываются из орбит, и скачут по полю лица. Мне всегда хочется, чтобы это поле стало Куликовым, и им можно было вломить по шарам. Паренька даже жалко, я понимаю, что у него отобрали любимую игрушку, но выбор Ильи интересен:

      - Как это нет? Ты что, веру поменял?

      - Да. Я раскрестился. Съездил к волхвам в деревню одну, там провели ритуал. Теперь я не крещённый.

      - И кто ты теперь?

      - Славянский Языч. Родновер. Как и вы.

      Шут загружен, ещё больше, чем я. Он, наверное, даже сожалеет, что слишком сильно давил на Илью и теперь привел его к родноверию. Те фигуры, которые Шут бомбардировал язвительными шуточками, не оглянувшись, уходят от него. Для парня это настоящая трагедия, так как у него нет интернета, и он не может там троллить людей. Через некоторое время от Алисы приходит сообщение:

      - 11 :)

      Значит, к нам едет одиннадцать человек, а улыбка говорит о том, что у них есть оружие. Почему-то именно в этот момент становиться совершенно не страшно, появляется мухоморный задор, и я как бы проваливаюсь в блаженную дрёму. Другие наоборот напуганы. Возможно, они читали сказку про семерых козлят и знают, что такое драться в данном составе против одиннадцати человек. Никто не хочет показывать, что струсил. Эти люди скорее умрут, чем отступят. В этом их великая сила, к которой я прильнул, стремясь стать большим, нежели я есть. Обыватели по сравнению с ними просто люди, сделанные из манной каши, тогда как националисты - это пассионарная сила. Они готовы стоять за свои убеждения до последней капли крови, поэтому мне уже давно плевать на то, любят ли они Гитлера, кто из них националист, а кто национал-социалист, кто поддерживает III Рейх, а кто Союз.

      Мне плевать. Это дела семидесятилетней давности, не имеющие к нам никакого отношения. Зато в моих друзьях есть суровая северная сила, то, что давно пора заносить в красную книгу. Подчиняясь здравому расчёту Слава, долго размышляя, говорит:

      - Отходим. Иначе нас здесь всех положат.

      На следующий день ранним утром мы со Славой пришли в квартиру к Фитилю. Друг был зол, как тысяча пьяных скинхедов, поэтому разговор предстоял жёсткий.

      - Фитиль, ты нас кинул. Ты обещал, что приведешь бойцов. А потом даже на звонки не отвечал. На черта тогда нужна партия, если она не может даже защитить своих членов? Как делать с такими людьми революцию?

      Фитиль морщится, как начищенный кафель на его мещанской кухоньке:

      - Какую ещё революцию?

      - Такую. Национал-социалистическую. Чтобы русскому народу землю и справедливость, а врагам мыло и верёвку.

      Фитиль деловито, как буржуа средней руки, разливает чай из фарфорового чайника. На окнах милые китайские занавески, не хватает только запаха свежевыпеченной сдобы, чтобы решить, что Фитиль стал заботливой домохозяйкой. Когда лидер заговорил, в моей груди заскрёбся степной волк:

      - Ты ещё в это веришь? Революция придет нескоро, через десятилетия. Но скорей всего ее вообще не будет. Русские хотят эволюции, демократического развития, а не суровых перемен и голодных времен. Понимаешь, они этим наелись, им нужен закон. Мы пока что должны готовиться не к революции, а к перевороту, в ходе которого захватим власть. А для того, чтобы наш переворот был поддержан, мы должны быть известны, уважаемы. Респектабельны.

      - Очнись! Кому ты нужен во времена, когда только деньги имеют значения? Как ты хочешь осуществить этот переворот? Собрать пятьдесят человек, которые ходят на твои митинги, и бросить их, приведя их маршем на столицу, на штурм белого дома?

      Фитиль не смущён:

      - Нужно купить себе бронежилет, оружие, прочую экипировку и тренироваться, уметь ими владеть. Обзавестись связями, надёжными друзьями. Национальный бунт произойдет, но это будет не бунт русских, а бунт неруси. И произойдет он не на окраинах, где вспыхивают местечковые сабантуи, в ходе которых калечат пару кавказцев и сажают в тюрьму пару русских, нет. Решаться всё будет в Москве, с учетом современной миграции она рано или поздно рванёт. Скорей всего при жизни ещё нашего поколения. Огромная масса преступников, этнических анклавов, районов, где проживают национальные компактные группировки, социальная разруха, организованные преступные группировки. Всё это приведет к бунту - к тёмному, чёрному бунту. В Москве, где уже больше десяти процентов населения, будет настоящая война. Будет голод, будет неразбериха и суматоха. Правительство не сможет дать овощам порядок и стабильность, о которых она много раз говорила. И тут я вижу лишь единственный шанс для национальной революции - это сплочённые отряды националистического толка, которые смогут, наплевав на всю свою ненависть к овощам, взять их под защиту. Отсюда профит в виде уважения, снабжения, поддержки, новых бойцов и простого мяса. Если начнётся настоящая война в Москве, то с учетом многонациональности России для неё это будет фатально. Вот тот вариант, по которому мы можем взять власть. Поэтому все сегодняшние взрывы, убийства, нападения - это поступок без соответствующего ему места. Что толку в том, чтобы вырыть новый колодец в оазисе, где люди и так не страдают от жажды? А вот если сделать это в пустыне, где все изнывают от зноя, ты станешь героем. Ждите момента парни, тренируйтесь, получайте образование, связи, деньги. Не рискуйте своими жизнями и тюрьмой, выходя на бессмысленные акции.