Поколение А - Дуглас Коупленд

В редких случаях хроносупрессивные препараты могут вызывать аллергические реакции, а именно отек языка, отек горла, одышка, учащенное сердцебиение и др. В таких случаях необходимо немедленно обратиться к лечащему врачу. СОЛОН CR® не является наркотическим препаратом, тем не менее может вызывать привыкание, поскольку содержит снотворные компоненты. Не употреблять в сочетании с алкоголем!

ФОРМА ВЫПУСКА И СОСТАВ:

Покрытые оболочкой таблетки с пролонгированным действием для приема внутрь: 100 мг (золотистая оболочка), 150 мг (ярко-желтая оболочка), 200 мг (красновато-желтая оболочка). В каждой таблетке содержится активное вещество: дигидридный сплайсосомный белок мяРНП-171 (в количестве, указанном на упаковке), – и вспомогательные вещества: карнаубский воск, цистеин гидрохлорид, КМЦ, стеарат магния, микрокристаллическая целлюлоза, полиэтиленгликоль и полисорбат 60. Таблетки 100 мг также содержат синий пищевой краситель № 1. Таблетки 150 мг – синий пищевой краситель № 2 и красный пищевой краситель № 40. Таблетки 200 мг – красный пищевой краситель № 40.

Я открыла один пузырек и осторожно понюхала таблетки – как оказалось, не стоило этого делать.

АРДЖ

Мое пребывание в нейтральной палате было похоже на одну затяжную Ночь тысячи Крейгов – все эти беспрестанные крейговские вопросы:

Вы ощущаете себя свободным внутри, у себя в голове? В какой цвет вы бы покрасили свою голову изнутри? Представьте, что я украл у вас воспоминания детства. Вас это обидело ?

В итоге, мы не попали в Мэриленд. Аномальная снежная буря в разгаре лета вынудила нас изменить маршрут, и меня отвезли в другой Центр профилактики и контроля болезней. В районе под странным называнием Треугольник науки, в Северной Каролине.

Вообще-то я человек неприхотливый и легко адаптируюсь к любой обстановке, поэтому мне было в принципе все равно где находиться. Треугольник науки, так Треугольник науки. Конечно, хотелось бы узнать побольше об этом месте. Голос, который со мной контактировал – голос Моргана Фримена, низкий, глубокий, богоподобный, – выдал мне следующую информацию:

– Треугольник науки, также Исследовательский треугольник – район в центральной части штата Северная Каролина, расположенный между университетскими городками трех университетов: в Дареме, Роли и Чапел-Хилле. Считается крупнейшей научно-исследовательской зоной в мире, которую часто сравнивают с Силиконовой долиной.

– Правда?

– Да, правда. Треугольник науки был создан в 1959 году. Его площадь составляет более 7000 акров. На территории расположено более 160 научно-исследовательских центров, в том числе и медицинских, а также компаний, занятых в области высоких технологий.

Представьте себе голос Господа Бога, звучащий в динамике переговорного устройства – глубокий, хорошо поставленный голос, великодушный, всезнающий, непогрешимый.

Я сказал:

– Да, регион с таким названием – подходящее место для крупных технологических компаний и научно-исследовательских центров.

– Включая «IВМ», «GlaxoSrnithKline», «Google», «Ericsson», «Monsanto», «Sumitomo», «Krater», и «Wyeth», – прогрохотал в ответ Морган Фримен.

– А можно спросить, почему у вас две Каролины: Северная и Южная?

– Я не совсем понял вопрос, – сказал Морган Фримен.

– Неужели Северная Каролина так сильно отличается от Южной, что необходимо четкое разграничение север-юг? Вот Калифорния – да. Ее вполне можно было бы разделить на два или даже три штата. Но Каролина?! Чем обусловлено такое деление? Тут была гражданская война?

– В свое время король Карл I подарил эти земли одному из своих придворных, лорду Роберту Хиту. В 1721 году король Георг I выкупил землю обратно во владение короны, а спустя девять лет разделил Каролину на две колонии – Северную и Южную.

– И только по этой причине у вас теперь два разных штата? Я бы лучше разделил Техас. А то он слишком большой.

– Может быть.

– И почему у вас две Дакоты? Похоже, у ваших географов какое-то хилое воображение. Хотя бы Северную Дакоту можно было бы назвать как-нибудь поинтереснее… ну, я не знаю… Авалон или Хитклиф. А Южная Дакота? Какой у нее отличительный признак?

– А почему тебя это волнует?

– Я простой бедный парень из бедной страны, у меня нет ни семьи, ни друзей. Есть только работа. А штаб-квартира компании, в филиале которой я работаю, находится здесь, в Америке. В Нью-Олбани, штат Огайо.

– Ардж, сейчас тебе нужно поспать.

– В вашей стране меня зовут Апу…

Но мне даже не дали договорить. Брызнули в лицо наркотической смесью, и я отрубился, все еще злясь на Моргана Фримена. Он упорно отказывался называть меня моим новым именем. Меня не покидало смутное ощущение, что в коридоре за дверью моей палаты постоянно дежурят какие-то люди, и что они надо мной смеются. Это напомнило мне один случай в Аругам-Бее, когда я был маленьким. Я плавал в море, и к моей правой ноге прицепился электрический угорь. Отец и брат отодрали его от меня в четыре руки, а я в это время орал от боли. Дома все почему-то смеялись, когда узнали. А угря прикончил наш местный полицейский, расстреляв его из электрошокового пистолета. И это тоже было смешно.

Моя семья. Я никому про нее не рассказываю. В отличие от большинства жителей Шри-Ланки я не верю в духов. И не верю, что мертвые остаются с нами. Мне кажется, они просто уходят. Перестают быть. Но если какая-то жизнь после смерти все-таки существует, тогда наши мертвые должны сидеть на трибунах со знаменами и мегафонами и кричать что есть мочи: «Ради бога, забудьте о нас! Живите дальше! Да, мы мертвы. Но вы еще живы!»

Тела членов моей семьи так и не были найдены, но мне хочется думать, что они обрели свой последний приют под какой-нибудь кокосовой пальмой или баньяном и напитали собой это дерево, и оно стало сильнее и крепче. А может, их просто сожрали рыбы. На самом деле меня это не беспокоит. Я спрашивал Моргана Фримена о похоронных обрядах в Америке. Но он всегда уходил от ответа. А еще я расспрашивал его о вопросах, которые он задавал мне.

Морган, почему ты все время пытаешься меня разозлить ?

Я не пытаюсь тебя разозлить. Злость – это просто твоя реакция на некоторые из вопросов.

Морган, а почему каждый раз после того, как ты задаешь мне вопросы, у меня берут кровь?

Я хочу быть уверен, что ты здоров.

Это как-то связано с тем, что меня укусила пчела?

Может быть. Мы как раз и пытаемся это выяснить.

Но у меня нет никакой страшной болезни ?

Нет.

А те остальные, которых ужалили пчелы, они тоже сейчас на карантине? Да.

Сколько нас таких? Пятеро.

У нас есть что-то общее?

Мы еще не знаем, но пытаемся выяснить.

Может быть, под воздействием определенных эмоций у нас в крови возникают какие-то вещества, которые и привлекают пчел ?

Я не могу ответить на этот вопрос. Значит, ответ «да».

Если бы все было так просто, Ардж. Мы не знаем. Может быть.

Почему мне не разрешают читать и смотреть телевизор?

Нам нужно исследовать твои эмоции в чистом виде, без отвлекающих внешних воздействий.

А как же ты ? Ты тоже внешнее воздействие.

Я – сборная виртуальная личность, результат обработки данных от семнадцати операторов, загружающих информацию в системный генератор персоналий. Я полностью соответствую стандартам нейтральности, установленным в 2007 году в Университете штата Иллинойс на конференции по проблемам безопасности психологических опросов.

У тебя есть какие-то особые свойства, определяющие эту личность? Ты способен испытывать и проявлять эмоции?

Моя личность определяется исключительно той информацией, которую операторы загружают в компьютер. Для создания того, что ты называешь личностью, мне нужно как минимум десять операторов, работающих одновременно.

То есть ты не стремишься к мировому господству?

Нет.

И никогда не задумывался об этом ?

Власть, она для живых. А я всего-навсего инструмент.

Когда меня выпустят ?

Скоро.

«Скоро» растянулось еще недели натри. А потом Морган Фримен объявил, что мой карантин завершился. Сказал, что меня могут отправить Домой в Тринкомали. Но если мне хочется, я могу задержаться в США. Мне выдадут полугодовую визу и десять тысяч долларов. В наше время летать стало проблематично и дорого, и мне не хотелось упускать этот шанс – может быть, мой единственный шанс – увидеть Америку по-настоящему, а не с борта вертолета и не из пластикового мешка. Первым делом я подумал о том, что было бы здорово съездить в Новую Англию – в Мэн! Может быть, мне удастся увидеть пожилого капитана дальнего плавания, который ест рыбные палочки в кляре и степенно выгуливает своих золотистых ретриверов. Да, это было заманчиво… но практическая сторона все-таки возобладала. Если мне предстоит пробыть здесь полгода, мне нужно где-то работать – и я попросил отвезти меня в Нью-Олбани, штат Огайо, где находится штаб-квартира компании «Аbercrotie Fitch». Морган Фримен сказал: «Без проблем». Потом я снова заснул, а когда проснулся, на тумбочке рядом с кроватью лежал паспорт с визой. Я открыл первую страницу и прочитал: АРДЖ ИРУМПИРАИ ВЕТАРАНАЯНА. Потом встал перед зеркалом и попытался понять, сойду ли я за мексиканца. Нет, на мексиканца я не похож. И на террориста тоже не похож. Мне было так странно держать в руках паспорт. У меня никогда не было никаких официальных «бумажек». А теперь я как будто стал более настоящим. В смысле, раньше я был как бы сам по себе, а теперь сделался подлинным членом большого сообщества. Хотя, с другой стороны, что-то похожее чувствует и собака, когда ей надевают новый ошейник. Удовольствие, прямо скажем, сомнительное.