Похитители жвачки - Коупленд Дуглас

– А что тогда?

– Честно говоря, мне было интересно, как вы выглядите.

Я смерила ее ледяным взглядом – да-да, тем самым, ты его прекрасно знаешь, – и она продолжала:

– Просто Роджеру сейчас очень плохо, и я ума не приложу, что делать, к кому обратиться.

– Что же с ним такое?

– Стряслась какая-то беда. Может, депрессия. Или запой. Он уже неделю не ходит на работу.

Я едва сдержала улыбку. Весьма мило с ее стороны думать, будто в твоей жизни случилась какая-то новая катастрофа, а не та, что повторяется много лет подряд! Она выглядела так болезненно, что я предложила ей сесть на диван, с которого убрала игрушки Зоуи.

Знаешь, меня чуть не одолела ностальгия. Девчушка сейчас как раз в том возрасте, когда одеваются в секонд-хендах, а по всей ванной разбросаны тюбики с черной, малиновой и синей краской «РИТ» для одежды. Кофе я ей не предложила, она и так вся тряслась. Сперва заварила травяной чай, а потом передумала и спросила, не налить ли ей красного вина. Она согласилась. Время было всего два часа – ну и что? Пока Зоуи в школе, день тянется так долго, а работу по дому я не очень-то люблю. Можно сказать, что пить в обед я научилась от тебя. Ха!

Итак, юная Бетани рассказала, что работает с тобой в «Скрепках». Роджер, да ты просто мэр Города неудачников! Оказывается, ты обслуживаешь покупателей. И пишешь роман. Вот так сюрприз! Неужели ты и в самом деле за что-то взялся? Скоро синий снег пойдет, не иначе. Бетани говорит, это «изысканная драма для взрослых» про двух писателей. Ты пишешь о творчестве? Об искусстве?! Бог мой, да ты к творчеству никакого отношения не имеешь! Помнится, ты как-то работал статистом в местном театре, на постановке «Через год в тот же день». Тебе всего-то надо было постучать в дверь и дать главной героине ведерко со льдом, так ты и тут облажался. А потом закрутил с ней интрижку. Ой, я сказала «интрижка»? Ну ничего, это теперь в прошлом, ребенка я отсудила, и все хорошо, что хорошо кончается.

Роджер, Бетани – очень милая и умная девочка, однако по молодости и неопытности думает, будто я стану тебе помогать. Я сказала, что у тебя в жизни просто черная полоса, – и тут же пожалела. Видишь ли, девочки обожают вытаскивать мужиков из неприятностей, а я не хочу, чтобы она затерялась в твоей орбите. Я хотела было исправить положение и объяснить, что тебе уже ничем не поможешь, но вовремя одумалась. Это бы только ее распалило. Так что я сказала: «Он из депрессий выходит как по часам. Вот увидишь, через неделю у него все будет тип-топ». Это ее взбодрило и, надеюсь, избавило тебя от слезливого разговора по душам.

Кстати о жалости. Разберись уже со своей жизнью, в конце концов! Мы разведены. Зоуи моя. Через три недели я выхожу замуж за Брайана. Ты живешь прошлым. Ты живешь на Острове желаний.

Ну, ладно, стало быть, ты взялся за книгу… Приятно слышать. Желаю тебе вложить в нее все свои чувства. Уволься из «Скрепок». Найди нормальную работу. Брось пить. Ты, должно быть, решил, что ничего плохого с тобой уже не случится, пока совсем не «опустишься». Имей в виду: ты бьешься за последнее место в состязаниях, где других участников нет.

В следующие выходные у тебя встреча с Зоуи – три часа в месяц, как и постановил суд. Привезти ее к тебе или в какое-нибудь местечко, облюбованное никудышными отцами (в океанариум, например)? Решай.

Мой телефон и е-мейл у тебя есть.

Д.

«Шелковый пруд»

Кайл заплатил доставщику, и Британи положила пакеты на стол, который Стив предварительно обмахнул тряпкой.

Глория принялась нетерпеливо открывать пакеты с жирными пятнами, словно внутри были золото, ладан и мирра. Она даже не подумала сходить за тарелками и вилками, так что на кухню пошел Кайл. Он порылся в шкафах и обнаружил набор роскошного столового серебра, которое было в таком запущенном состоянии, что походило на заляпанный жиром и грязью бетонный пол франшизной забегаловки. «Господи, не люди, а ходячий кошмар», – думал Кайл, пытаясь найти хоть какие-нибудь салфетки. Ни бумажных полотенец, ни матерчатых, ничего. В конце концов, он взял рекламный буклет трехнедельной давности и в каждый листок завернул вилку, ложку и нож. Затем отнес свертки в столовую.

– Что это? – удивилась Глория.

– Столовые приборы.

– А почему они завернуты в бумагу?

– Так делают в ресторанах. Вместо того, чтобы раскладывать ножи и вилки на столе, официанты заворачивают их в салфетки и кладут по одному набору на человека. Экономит время.

Из вежливости никто не отметил, что они завернуты в газетную бумагу. Британи развернула свой листок.

– Вот это да! – воскликнула она. – Дорогущие. Монетное серебро.

– Подарили на свадьбу, – пояснила Глория.

– Да тут одна ложка стоит пару тысяч. А весь набор – не меньше сорока, – сказал Кайл.

– Вы бы на эти ложки могли отправиться в кругосветное путешествие, – заметила Британи.

И тут, дорогой читатель, время остановилось для Глории и Стива – они прекратили воспринимать окружающую вселенную, замерев в приятнейшем состоянии безмерной неопределенности. А потом, словно семечко розы, пробившееся сквозь снег навстречу любовным поцелуям солнца, к ним медленно, тоненькой струйкой вернулись время и реальность. Вслед за крошечными ацетиленовыми взрывами их захлестнул мощный поток эндорфина, и наступило абсолютное счастье.

– Кайл, принеси тарелки, – сказала Британи.

Он опять пошел на кухню, пока Стив и Глория молча сидели, ошалев от радости. В себя они пришли только через пару минут. Развернули столовые приборы и тут же принялись ковыряться в пакетах и коробках.

– О! – воскликнула Глория. – Му гу гаи пан! Обожаю му гу гаи пан!

– Нет, – сказал Стив, – тебе просто нравится повторять «му гу гаи пан».

– Ну и что с того? Кайл, хотите му гу гаи пан? – Глория вонзила вилку в самый большой и сочный кусок цыпленка, плавающий среди поверженных грибов и овощей в жестяном подносике.

– Хочу, – ответил Кайл.

Его потрясло, сколько шума хозяева дома производят за едой. Их атлетическое хлюпанье в сочетании с короткими чавкающими звуками наводило на мысли о мягком порно.

– Так где же ваш сын? – поинтересовалась Британи.

Вилки Глории и Стива замерли в воздухе.

– А почему вы спрашиваете?

– Вообще-то пытаюсь поддержать беседу, – ответила Британи.

– Наш сын – особенный мальчик, – сказала Глория.

– Да, особенный, – подтвердил Стив.

Кайл оценил поток поступающей к нему информации: дом, застрявший в позапрошлом веке; морщины Стива и Глории; полное отсутствие каких-либо признаков молодой жизни. Выходя за рамки всех существующих приличий, он спросил:

– Может быть, ваш сын учится?

Глория тут же выпалила:

– Да-да, учится. Доволен, как слон. Зубрит днями напролет. Учит, учит, учит…

– Просто невероятно, как он любит учебу, – добавил Стив.

– У него голова скоро взорвется от знаний.

– Удивительная штука – человеческий мозг.

– Милый, – осеклась Глория. – Нам не положили соевый соус.

– И правда не положили.

– Схожу на кухню и принесу.

– Я с тобой.

Муж и жена встали из-за стола и покинули комнату.

Кайл с Британи переглянулись.

– Они душевнобольные.

– Все относительно, Кайл. Может, они счастливы.

– У них на кухне нет еды.

– Ну и что? У многих нет. Наверное, они тоже ходят в закусочную.

– Нет, ты не поняла. Вообще никакой еды. Банка маринада в холодильнике и коробка смеси для блинчиков вперемешку с жуками. Кажется, она там со времен отмены рабства.

– Ты преувеличиваешь.

– Нисколько.

– На вид они откормленные.

– Они питаются только виски и джином.

– Говори тише, а то услышат.

– Хочешь последний кусочек свинины в кисло-сладком соусе?

– Съешь сам.

Кайл доел мясо.