Быть войне! Русы против гуннов - Максим Кисляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11
Рыжеволосый венед, невзирая на наставления волхва, покинул мягкую перину уже к вечеру и теперь стоит голый по пояс возле волхвовского сруба. Легкие жадно хватают прохладный вечерний воздух, лицо обдувает ласковый ветерок. Йошт довольно улыбается, чувствует, как с каждым вздохом будто силой наливается, смотрит вдаль. В заходящем солнечном свете соломенные крыши глинобитных изб кажутся полыхающими огнем, яблони будто в снегу – белизна цветов ласкает взгляд. Ветерок гуляет сквозь листву, иногда срывает несколько цветов-снежинок, подхватывает, бросает вверх, потом отпускает, те, переливаясь самоцветами, медленно опускаются на землю.
Йошт улыбнулся, зажмурился от удовольствия. Чуть поодаль колыхается золотое море – колосья пшеницы пляшут, хороводят с ветерком. Над ними рассекают воздух птицы, подпевают разноголосой трелью.
Взгляд рыжеволосого карпенца скользнул вдоль сельской дороги. Три человеческие фигуры барахтаются в пыли, рядом беснуются собаки, захлебываются лаем. Брови венеда поползли к переносице: что там такое? Какие-то оборванцы и собаки за ними сворой бегут, одна уцепилась в ногу, мотает мордой в разные стороны – не будь штанины, разорвала бы человеческую плоть в клочья.
Йошт внимательно всматривается в чужаков. Может, он и не разбирается в людях, но это явно разбойники. Совсем обнаглели, раздраженно подумал венед, средь бела дня! Правду говорит дядя Веслав: коль страх потерял – считай, ума лишился. Но они безоружны, может с соседнего гонтища, ищут кого?..
Йошт вздрогнул, побледнел. Вспомнил про рощу и гуннов. Это за ним приходили. Он согнулся – отсюда не приметят – и со скоростью ветра влетел в сруб волхва. Дверь плотно прижалась к краю, проскрипел давно несмазанный засов. Сквозь доски слышно, как часто бухает сердце.
12
Дверь в жилище волхва с силой распахнулась, бухнулась о стену, едва не слетела с петель, с потолка посыпалась труха.
Йошт испуганно подскочил с кровати, будто ужаленный, брякнулся на пол, очумело смотрит по сторонам. Волхв ойкнул, схватился за сердце. На пороге стоит, широко расставив ноги, Борята, довольно улыбается.
– Здрав будь еще раз, дядя Веслав, – весело пророкотал Борята, в руке упитанный заяц. – Вот, поймал косого в лесочке.
– Тихо ты! – шикнул на Боряту волхв. – Чего вламываешься, аки медведь в малинник, людей понапрасну будишь?
– Ну, так я, это… – неуверенно говорит Борята, переминается с ноги на ногу, протягивает за уши добычу. – Вот. Попался в силки. Это я тебе его принес, дядя Веслав.
– Не мне, Борята, а богам.
– Ну богам так богам. А ты что же, даже кусочка себе не оставишь? Заяц-то добрый, жирный.
– И богам требу справим, и себе возьму, и тебе останется, и Йошта, гостя нашего, угостим. Всем хватит.
– Он, конечно, упитан, но если на всех разделить, его даже на один зуб не хватит.
– Дело не в том, хватит или нет, главное – внимание и забота. Я тебе сколько раз говаривал? На этом любовь держится, а любовь и есть искра, заложенная Родом в каждом из нас. Или забыл уже?
– Да помню я, дядя Веслав, помню, – вздохнул Борята, виновато опустил голову.
Глаза волхва скользнули по фигуре анта, остановились на перемотанной чумазой тряпицей руке. Из-под рваного лоскута виднеется уже пожелтевший листочек подорожника.
– Что с рукой, Борятушко? – спросил Веслав. – Никак опять в кузнице трудился без усердия и внимания?
Борята спешно убрал пораненную кисть, мнется, с трудом подбирая слова, сбивчиво говорит:
– Я… это… ну в кузне ожегся… неловко как-то вышло…
– Ловко, неловко… Ты, Борятушко, с усердием трудись, за дело семейное радей, ведь твой тятька, Вакора, – лучший в округе кузнец! Да и брат твой тоже умелец. А вот ты…
– Дядя Веслав, ну вы ж знаете – не мое энто… Мне бы зверя бить в лесах, птицу какую… – ант кивнул на пойманного зайца. – Вон добыча-то добрая ко мне идет, значит, любят меня звери-то. А что железки-то тягать?
– Любо, что зверье тебя любит, но все же… – волхв вдруг посерьезнел. – В общем, хватит дурковать, Борятушко, берись за дело семейное, да всю любовь и старание туда, в работу…
Борята насупился еще сильнее, головы не поднимает, лишь смотрит на мудрого волхва исподлобья. Волхв наконец улыбнулся, проговорил мягким голосом:
– Ну будет-будет, не серчай на старика, я дело говорю. А руке твоей поможем! Была где-то мазь у меня – назавтра же боль отступит, да и ожог рассосется!
Веслав с тушкой зайца в руке исчез в соседней комнатушке, там заскрипели половицы, зазвенели какие-то горшочки, в нос ударил пряный запах трав.
Борята покосился на скрывшегося в полутьме комнатушки волхва и шагнул к Йошту, глядит на венеда грозно, исподлобья.
– Так, значит, ты у нас тать? – сквозь зубы спросил ант, глаза зло сверкнули, руки сжаты в кулаки. – Ну говори, что у людей утянул? А то я тебя щас так отделаю – и не посмотрю, что ты хворый!
Огорошенный Йошт отступил на шаг, смотрит на внезапно переменившегося в лице Боряту с широко раскрытыми глазами.
– Я… я… ты чего? Я никакой не тать! – в ответ промямлил венед. – Ты, это… напраслина это все…
– Никакая не напраслина! Я видел тех, кто за тобой приходил! Даже вот. – Борята вытянул вперед обожженную углями руку. – Удалось познакомиться с ними. Ну, говори, рыжий чертяка, что у кого утащил? Иначе отдубасю тебя и выброшу за околицу!
Ант сделал еще шаг к венеду, тот неловко пятится, еще чуть – и упрется в стену. Гнев нарастает у Боряты, кулаки сжались до белых косточек. Такими огреет – точно молотом, боязливо отметил Йошт.
– Говори, они за тобой приходили? Ты от них бежал к нам? Говори, а то зашибу!
Борята размахивается, еще мгновение – и кулак сына кузнеца двинет в челюсть.
Йошт зажмурился и выпалил скороговоркой:
– Да, это от них я бежал! Они меня преследовали, но не потому что я стащил чего! А потому, что я видел такое… что лучше б и в век никому не видеть!
Борята остановился, голубые озера-глаза удивленно уставились на карпенца.
– Чего это ты такого видел, что за тобой следом наемный люд бросился? Никак опять врешь!?
Ант насупился, схватил рыжеволосого хитреца за грудки, рука вновь стала описывать полукруг – еще мгновение и Йошт ощутит кулачище кузнеца-подмастерья.
– Да говорю тебе – видел… как они издевались над ребенком с мамкой… – вновь скороговоркой выстрелил венед. – Там, в лесу, откуда я пришел… там до сих пор… убитые…
Йошт осекся. Борята опустил занесенный для удара кулак, глаза с еще большим удивлением вперились в карпенца. Тот опустил голову, смотрит под ноги.
– Чего? – ошарашенно пробормотал ант. – Какие убитые? Ну же, Йошт, говори, что видел-то?