Мой враг-дракон: Разоблачить и не влюбиться (СИ) - Вера Дельвейт

— Ильгер, у малыша лоб горячий. И плачет всё время — зубки режутся, первая чешуя сходит.

У меня сжалось сердце. Ну вот, она меня уже за отца принимает!

— Всё будет хорошо, Эйрин, — я сел рядом и взял её за руку, посмотрел в глаза. Запавшие, обведённые чёрными кругами. Когда-то моя мать была красавицей, а теперь она — худая, бледная, измученная — походила на тень.

Вот что Ирлигард с нами, драконами, делает. И горе по моему отцу, мать очень его любила.

— Смотри, какую хорошую игрушку вырезал для малыша Оорни, — пальцы матери любовно погладили дракончика. — Рик очень обрадовался…

Старый мастер Оорни ушёл вместе с остальными слугами, когда нас прогнали из родового замка, лишив всех сокровищ. Только верная Хальда не бросила.

— Красивая, — сказал я, сделав вид, что любуюсь игрушкой. На мать уже смотреть не мог — боялся, что зареву, как мальчишка. Ей же недолго оставалось — драконы живут пятьсот лет, только если их душевное и телесное здоровье не подорвано. А матери день ото дня становилось хуже. Хальда, всхлипывая, твердила, что скоро та и с кровати вставать перестанет.

— Ты пока посиди с Риком, — пробормотал я, вставая, — мне надо лететь по делам.

Мать кивнула, взяла с кровати какой-то тряпичный свёрток и стала его укачивать, напевая всё ещё мелодичным голосом колыбельную.

За пазухой у меня засветился камень. Боясь, что наставник вот-вот заговорит и потревожит мать, я вышел, крикнул Хальде, что скоро вернусь, и, сунув ноги в сапоги, выскочил из дома.

Отошёл подальше, вынул переговорщик из-за пазухи и без особой радости сказал:

— Добрый вечер, наставник.

В ответ раздалось невнятное шипение, а затем сердитое:

— Непочтительным ты стал, Рикенн! Разве не я обучал тебя магии, разве не я отправил тебя к мастеру клинков, разве не я подкинул тебе мысль о службе квизари?

Я скрипнул зубами:

— Квизари я и сам хотел стать!

Наставник появился в моей жизни пять лет тому назад. Однажды у матери прояснился разум, она позвала меня, вручила мне синий камень с белыми прожилками и сказала:

— Через этот артефакт ты сможешь говорить с другом нашей семьи. Он будет наставлять тебя и давать умные советы. Ты слушай его!

Потом, когда я хотел задать пару вопросов, она опять ушла в себя, мысли её путались, и больше мать о переговорщике не вспоминала. Сам же наставник обещал, что мы обязательно встретимся, но позже. Он скрывался и не хотел, по его словам, лишний раз выходить из убежища.

А потом заявил, что поможет мне отомстить. И если б я знал, во что это выльется…

— Значит, так. Слушай, — прошипел наставник. — Скоро у вас будет новое задание. Там, надеюсь, ты сможешь избавиться от девчонки. Что хочешь делай — брось её в беде, натрави на неё кого-нибудь, но чтоб она померла, наконец! Ты забыл, о чём мы говорили?! Нужно отомстить Ирр-Каэму и всей его семейке за то, что они сделали с вами! И со мной!

Я знал, что у наставника личные счёты к брату Ании и его супруге, но какие именно, до сих пор было неизвестно.

— Постараюсь, — сухо ответил я. — Но может опять не представиться возможности…

Камень в моей руке вспыхнул так ярко, что едва не ослепил. Зажмурившись, я услышал разъярённое шипение:

— Ты лжёшь, Рикенн! Возможности у тебя были. Просто ты дал слабину! Не смог! А ведь я старался, всё подстраивал…

— Что? — Я не сразу поверил своим ушам. — Это ты похитил мелкого Рильмана?!

— Я. И Таргалю помог тоже я. Забыл о том, что мы, серые, можем перевоплощаться? — наставник расхохотался. — Его сообщника будут искать ещё долго, но так и не найдут.

Я промолчал. В допросной, если верить словам стоявших за дверью стражников, Таргаль вёл себя очень странно. Возможно, оттого, что старик Дааль сначала решил покопаться у него в голове и повредил мозг. А через пару часов толстяк тихо скончался — магии белых драконов люди обычно не выдерживали, за редкими исключениями.

— Значит, и следующее ты подстроишь? — я стиснул камень в кулаке.

— Да, — отрезал наставник. — И советую молчать. Иначе объявлю тебя своим сообщником, и тут уж Ирлигарда тебе не избежать! Подумай, что станется с твоей матерью и Хальдой…

От злости и бессилия я ни одного слова произнести не мог.

— Помни, что исцеление твоей матери зависит от меня, — шипел наставник, превратившийся в куда худшего врага, чем Ирр-Каэм. И когда это случилось, а я не заметил? Наверное, с самого начала. Я просто не осознавал, что мной играют, как фигуркой из тейрока!

— Ты обещал! — я обрёл дар речи и швырнул камень на землю, как ядовитую змею. — Ты обещал вернуть её, так верни! Я сделаю для тебя что угодно, но убивать девчонку Ирр я не хочу. Не могу, понимаешь ты… наставник?! — я прошипел это сквозь зубы не хуже его самого.

Наступила тишина, в которой я слышал только собственное дыхание.

— Мне наплевать, чего ты не можешь, — наконец, ответил наставник. — Я обучил и подготовил тебя не для того, чтобы ты мне всё испортил своей неожиданной жалостью. Или это не жалость? Кое-что другое, а? — мерзким, понимающим тоном проговорил он.

Я молчал и сжимал кулаки изо всех сил. Ани, милая непосредственная Ани, с каждым днём у меня было всё меньше злости и всё больше желания быть рядом с ней.

Она же ни в чём не виновата!

— Понравилась тебе девчонка Ирр? Так сильно, что ради неё ты готов забыть о благородной мести?

— Благородной? — Я пнул камень, и тот откатился вбок. — Где ты благородство видишь, демоны бы тебя побрали?!

— Тише, Рикенн! А то вся деревня сбежится. Нам ведь не нужны свидетели, правильно? Тебе не нужны, — глумливо протянул наставник. — Меня-то никто не знает, я невидимка.

И он был совершенно прав. Я ничего не мог сказать, ничего не мог поделать — наставник связал меня по рукам и ногам.

— Помни, что я тебе велел, — прозвучал напоследок шипящий голос. — Убей Анию, и твои родители будут отомщены, а твоей матери я верну здоровье. Даю в этом священную клятву!

XVII

Утреннюю проверку слуг я благополучно проспала, но, со слов Эсимэ, ничего страшного не произошло.

— Господин Ирр просто собрал нас всех, и мы по очереди выпили водички с каплей зелья, — стоя у окна, Эсимэ отдёрнула тяжёлые красные бархатные портьеры, чтобы лучи иллюзорного