Свитки из пепла - Павел Полян

Всю шестерку поляков расстреляли в самом конце в Маутхаузене, а вот несколько евреев из первоначального состава какимто чудом уцелели во всех чистках «зондеркоммандо» и дождались освобождения! Настоящие «бессмертные»!

Один из этих бессмертных – Станислав Янковский. Его настоящее имя – Альтер Файнзильбер31. Воевал в Испании, выдавая себя за поляка-католика, а имя «Станислав Янковский» взял себе во Франции, чтобы скрыть свое еврейство, но хитрость не помогла. Он был арестован французской полицией и идентифицирован как еврей: это предопределило его маршрут – сначала в сборный еврейский лагерь в Дранси под Парижем, оттуда в транзитный лагерь в Компьен, и уже из Компьена – 27 марта 1942 года в составе транспорта из 1118 человек (сплошь взрослые мужчины, без женщин и детей) – он прибыл в Аушвиц 30 марта.

Из 11-го блока основного лагеря – пешим маршем по хлюпающей болотистой дорожке – весь транспорт целиком попал в Биркенау, где Файнзильбера-Янковского, собственно, впервые зарегистрировали и поместили в 13-й блок. Начальником блока был эсэсовец, старостами – немцы-заключенные, по любому случаю избивавшие рядовых узников и докладывавшие наутро начальнику блока о том, сколько их за ночь подохло. Тот бывал доволен или недоволен в зависимости от цифры: 15 – это как-то мало и несолидно, а вот 30–35 – хорошо.

Вскоре Файнзильбера-Янковского, как плотника, вернули из Биркенау в Аушвиц, где выживать было несравненно легче. Но в ноябре 1942 года профессию пришлось круто поменять: его включили в первый состав новой «зондеркоммандо» и направили истопником на крематорий I – загружать в печи трупы умерших или убитых.

Работа начиналась в 5 утра и кончалась в 7 вечера, с 15минутным перерывом на обед, но по сравнению с тем, что вскоре его ожидало в Биркенау, работы было сравнительно немного. Кроме трупов, не прошедших селекцию, евреев, умерших и убитых, сжигали в самом Аушвице-1, а также в Аушвице-3 (Buna-Werke в Моновице). Расстреливали здесь, как правило, «чужих», не из самого концлагеря, – специально сюда для экзекуции привезенных (чаще всего ими были советские военнопленные), но иногда все же и «своих», в том числе – и чуть ли не еженедельно – по 10–15 все тех же советских военнопленных из подвалов 11-го блока32, вечно что-нибудь нарушавших. Трупы, в том числе женщин и детей и часто расчлененные, привозили и от «медиков» – из 10-го блока («экспериментальной лаборатории» Менгеле), из 19-го, где тоже велись эксперименты, но с бактериями, а также из 13-го блока – из еврейской больнички. По пятницам принимались трупы из окрестных поселений33.

В апреле 1942 года в Аушвиц, а в мае – в «зондеркоммандо» попал и второй из «бессмертных»: Филипп Мюллер – словацкий еврей из городка Серед34. Еще трое уцелевших «фишловцев» – Адольф Бургер, Макс Шварц и Киль35.

Ко времени поступления Ф. Мюллера в лагере находилось всего лишь 10 629 заключенных, главным образом поляков и немцев. Были среди них и 365 советских военнопленных – жалкие остатки тех 11,5 тысячи зарегистрированных, что попали сюда между июлем 1941 и мартом 1942 года. С советских военнопленных и начался «послужной список» Ф. Мюллера.

При этом он описывает и свое первое «грехопадение», когда он жадно съел хлеб, найденный им в одежде убитых. После убийства на его глазах трех его товарищей, которых, еще дышащих, ему же пришлось и раздевать, и готовить к кремации, он дошел до самого дна отчаяния. Дошел – и остановился: броситься сам в печь он тоже не мог! Все что угодно, но только не смерть: «Я желал только одного: жить!..» И только с таким настроем да еще с надеждой когда-нибудь и как-нибудь вырваться отсюда, собственно говоря, и можно было пробовать уцелеть в этом аду. К страстной жажде уцелеть примешивалась еще и робкая надежда на то, чтобы, если выживешь, рассказать обо всем, что тут было36.

Когда Мюллера перевели в Биркенау, в группу из 200 человек, работавшую на крематориях II и III (позднее его перевели на крематорий V), с ужасом слушал он кочегара Юкла (Врубеля?), показывавшего ему устройство будущего крематория-монстра с его газовыми камерами, сушилкой для волос и 15 печами с пропускной способностью в целый эшелон (а ведь рядом еще такой же!).

Первый состав «зондеркоммандо», весьма небольшой, был закреплен за крематорием I в Аушвице-1. Второй – 70–80 человек (в основном словацкие евреи) – уже с начала 1942 года работал в Биркенау, на Бункере 1: поначалу он состоял из собственно «зондеркоммандо», работавших с трупами и газовой камерой, и «похоронной команды», обеспечивавшей предание трупов земле в огромных рвах37.

Очень быстро с ними произошла отчасти штучная (убийства эсэсовцами на рабочем месте), отчасти массовая «ротация»: в январе или феврале 1942 года второй состав «зондеркоммандо» был доставлен из Биркенау уже в другой бункер – в политическую тюрьму в Аушвице-1. Здесь, по некоторым сведениям, их расстрелял лично Отто Молль, он же «Циклоп»38, едва ли не главный садист всего Аушвица и в то время начальник Бункера39. А их трупы пропустили через крематорий I.

Третий состав «зондеркоммандо» – под командованием оберштурмфюрера Франца Хëсслера – насчитывал уже около 200 человек!40 Поначалу работа оставалась неизменной: раздевалка, газовые камеры, рвы-могильники, но в июле, после визита Гиммлера и по его приказу, произошло резкое перепрофилирование: трупы отныне не закапывали в землю, а сжигали в огромных ямах с решетками.

Уже к сентябрю число членов «зондеркоммандо» достигло 300 человек41, их численность неуклонно росла и дальше (по некоторым данным – до 400 человек). Эти 300 новичков занимались главным образом тем, что раскапывали уже заполненные братские могилы и сжигали вместе со свежими еще и полуразложившиеся трупы. Конечно же, опасались заражения грунтовых вод и эпидемий, но главное было в другом: в свете предстоящей грандиозной «задачи» (крематории в это время уже строились вовсю!) для предания земле просто-напросто не хватило бы самой земли!

К декабрю 1942 года «Акция 1005» в Биркенау успешно завершилась: было эксгумировано и сожжено, по некоторым прикидкам, не менее 107 тысяч трупов. Тут уже сомнений не оставалось: эта акция была определенно большой и определенно завершившейся. Наступил черед умереть тем, кто выкапывал, перетаскивал и сжигал, то есть третьему составу «зондеркоммандо».

Видимо, это они понимали и сами, а может быть, они это знали наверняка – сарафанное радио действует круглые сутки. Отсюда – и смутные слухи о подготовке ими восстания, и реальные попытки нескольких групповых побегов в начале декабря.

Правда, попытки эти были предприняты уже после того, как большинства членов той «зондеркоммандо» – около 200 человек – уже не было в живых. 3 декабря 1942 года их перевезли в Аушвиц-1 и загнали в газовую камеру при крематории I42. В основном это были словацкие и французские евреи: среди них штубовый Шмуэль Кац, а также несколько человек, все из Трнавы, о которых сообщают Р. Врба и А. Ветцлер: Александр и Войцех Вайсы, Феро Вагнер, Оскар Шайнер, Дезидье Ветцлер и Аладар Шпитцер43.

Пери Броад отмечал, что эта акция произвела тяжелое впечатление и на самих эсэсовцев, вдруг осознавших, что они и сами являются, в сущности, такими же «нежелательными свидетелями» и что когда-нибудь затолкать в газовую камеру смогут и их44.

Впрочем, на этот раз была все же не «ротация», то есть полное уничтожение, а всего лишь «селекция» – то есть частичное. В живых оставили главным образом специалистов (зажигальщиков и механиков) и «функциональных узников». Часть из не убитых 3 декабря вскоре все же уничтожили – в разное время и небольшими партиями (уколами фенола). И в первую очередь – тех, кто выказывал повышенную активность и при некоторых обстоятельствах мог бы оказать наибольшее сопротивление. Вместе с самыми слабыми их отправляли в больнички, где ССсанитары Клерил и Шерпе умерщвляли их уколами45.

Не приходится удивляться тому, что в первую же неделю после 3 декабря некоторые из оставшихся в живых зондеркоммандовцев, не слишком доверяя своему счастью, попытались бежать. Зафиксировано две такие попытки – 7 и 9 декабря46.

Ранним утром 7 декабря бежали двое – словацкий еврей Ладислав Кнопп и румынский Самуэль Кулеа. Начальник лагеря Ганс Амье издал приказ о поиске беглецов, причем вопреки обыкновению в приказе сообщалось, что их поимка особенно важна по государственно-полицейским причинам.

Далеко они не ушли: обоих поймали в Гармензе в тот же день, в 20.30, и передали главной охране лагеря47. 10 декабря их зарегистрировали в тюремной (бункерной) книге Блока 11, и в тот же день они были «выписаны» из тюрьмы48, то есть расстреляны49.

А накануне, 9 декабря 1942 года, в 12.25 начальник службы охраны получил сообщение о побеге еще шестерых членов «зондеркоммандо». В сообщниках у беглецов был сильнейший туман, и в 17.00 их поиски были приостановлены50. Назавтра двоих из шестерки схватили и препроводили в блок 11. Ими оказались братья Бар и Ноех Боренштейны. Оба прибыли в Аушвиц-Биркенау меньше чем за месяц до побега, 14 ноября, с транспортом из Цихенау51. По всей видимости – для устрашения остальных узников – обоих публично повесили 17 декабря52. Как видим, некоторым побеги все же удавались, хотя никакими сведениями о дальнейшей судьбе этих беглецов из ада мы не располагаем.