Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - Леонид Васильевич Милов

неделю, мог получать в месяц 1 руб. 20 коп., а за 6 месяцев – 7 руб. 20 коп. Работая вдвое больше, он получал бы соответственно за месяц 2 руб. 40 коп., за 6 месяцев – 14 руб. 40 коп. (за год 28 руб. 80 коп.). В Козлове при тех же условиях в первом случае винокур получал бы за 6 месяцев 11 руб. 04 коп., а во втором – 22 руб. 08 коп. (за год 44 руб. 16 коп.). Подсобный работник – жеган в обеих винокурнях получал бы одинаково: в первом случае – 5 руб. 76 коп., а во втором – 11 руб. 52 коп. (в год 22 руб. 52 коп.). Реально же в Дмитрове работники в среднем за сезон получали около 5 руб. 80 коп., и если считать, что винокур действительно получал 7 руб. 20 коп., а подсобные рабочие – по 5 руб. 04 коп. (т. е. по 7 алт. за “варю”), то это соответствует периодичности “вари” примерно один раз в неделю в течение 6 месяцев. Как видим, работа была действительно сугубо эпизодическая, и для XVII в. она была характерной для всех винокурен.

Отсюда прямая заинтересованность в поденной оплате, хотя и весьма высокой по своему уровню (подсобный рабочий имел 21–24 коп. в неделю, т. е. традиционный алтын в день или чуть больше, хотя реально он работал не неделю, а вполовину меньше).

Следовательно, в XVII – начале XVIII в. в винокурении оплата была, скорее всего, по стоимости труда, или, во всяком случае, оплачивалось не только необходимое рабочее время, но и существеннейшая часть прибавочного рабочего времени. Это было возможно в условиях монопольной государственной торговли вином и, следовательно, монопольной цены, которая всегда максимально завышалась, поскольку определялась, как известно, только спросом населения.

Неслучайно поэтому даже во второй половине XVIII в. владельцы винокуренных заводов при малейшей возможности приобретали либо “приписных” работных людей, либо использовали своих крепостных крестьян.

В России в XVII столетии зарождались спорадически лишь так называемые неадекватные формы капитала. Будучи типично “средневековыми”, они не оказывали сколько-нибудь существенного влияния на старый способ производства. Поэтому в равной мере их спорадическое появление, как и исчезновение, могло произойти и происходило и в более раннее время.

В России сезонный характер имело довольно внушительное количество отраслей хозяйственной деятельности. Организованные, как правило, в мелкие мастерские, они работали либо в теплое время года, либо, наоборот, зимой. В Макарьеве-на-Унже Костромской губ. в 80-х годах действовал заводик ярославского купца Свешникова, в нем “варили” серу, купорос и красную краску “мумие” из колчедана. Работало всего 6 чел. наемных, но действовала эта мастерская лишь с февраля по май[2749]. Как мы уже видели, зимой работали кожевенные заведения. В теплое время работали гончарные, горшечные, кирпичные заводики. В летне-осенний сезон работали салотопни, мыловарни, свечные, клеевые, крахмальные, солодовенные заведения. В теплое время работали винокуренные заводы и т. д. Как правило, в такого рода предприятиях занято было от 2 до 10 человек. Так, в Саранске мыльные заводики на 1–2 котла имели по 3 или 4 человека работников. Кожевенные заводы на 2–3 шайки (чана) также имели не более 3–4 чел. работных людей[2750]. В Пензе мыльный заводик на один котел производил 1300 пудов мыла в сезон, имея четырех работников. Три заводика, мощностью по 2 котла каждый и делающие 2–3 тыс. пудов мыла в сезон, также имели по 4 человека работников. А завод на 4 котла и 8 работников в силу краткости рабочего времени делал всего 3 тыс. пудов мыла[2751].

Изредка среди подобных заведений встречались более крупные (до 30–40 работных людей).

Тот или иной набор подобных небольших заводиков был во второй половине XVIII в., да и в XIX в., во многих, но далеко не во всех городах Центра России. Так, в Ярославле было два белильных “завода”, 14 заведений, изготавливающих медную и оловянную посуду, 18 кожевенных, скорняжных, “баранных”, сыромятных “завода”, четыре солодовенных, три клеевых, один крахмальный, два свечных, два пивоваренных “завода”, работающих на вольном найме. В то же время четыре небольших купоросных, суриковых и белильных заведения имели 10 приписных работных[2752]. В городе были полотняные и шелковые фабрики и плющильный и волочильный завод. В соседнем г. Романове было 4 солодовни, один кирпичный, один кожевенный завод[2753]. В Угличе было шесть солодовенных, шесть кожевенных заводов и три бумагоделательных фабрики. А 17 кирпичных заводиков работали на строительство церквей[2754]. На одном таком заводике 4–6 работников могли выработать до 100 тыс. кирпичей. В Ростове купоросный “завод” имел четырех работников, а суриковый и белильный – 9 человек. Кроме них в городе была и полотняная фабрика[2755]. В г. Шуе действовало восемь кожевенных, один мыловаренный, шесть кирпичных “заводов”, две воскобойных избы, два набоечных дома, две полотняные фабрики[2756]. В Костроме в конце века было 11 солодовен (работников до 16 чел.), 11 масляных “заводов” (работников до 21 чел.), один завод красной юфти (работников 36 чел.), 13 скорняжных “заводиков” (работников до 56 чел.), три овчинных (работников 6 чел.), два клеевых (работников 6 чел.), два уксусных (работников 4 чел.), десять квасоварен, семь пивоварен, 30 кузниц, 18 кирпичных “заводов” (работников 186 чел.), один гончарный (7 чел.) и один колоколенный “завод”(5 человек, а при больших колоколах до 20 чел.)[2757]. В 80-х годах здесь было 7 полотняных фабрик, а к концу века число их почти удвоилось[2758].

В Кинешме наряду с шестью кирпичными заводами действовало два кожевенных и полотняная фабрика[2759]. В соседней Нерехте было шесть солодовенных и пять кирпичных “заводов” и полотняная фабрика[2760]. В Дмитрове работало пять солодовенных, пять кожевенных, один гончарный, один мишурный “заводы”, одна набойчатая “фабрика” и восемь суконных станов. В уезде была фарфоровая фабрика, представлявшая собою классическую мануфактуру, где каждое изделие проходило до 20 операций производства[2761].

В Коломне мы встречаем тот же, так сказать, классический набор этих заводиков (десять солодовенных, девять кожевенных, два клеевых, шесть гончарных, три кафельных, два сыромятных и 24 кирпичных “завода”). Специфика здешней городской мелкой промышленности заключалась в изобилии салотопен (34 завода), что связано с ежегодным прогоном скота[2762]. В Кашире тот же набор: 14 солодовен, 15 кожевенных заводов, 27 кирпичных, девять горшечных и 4 кафельных “завода”[2763].

В Серпухове, так же как и всюду, те же солодовни (три) с 11 наемными работниками, те же кожевенные заводы (5), где было соответственно 6, 7, 5, 2 и 10 наемных рабочих, две бумажных