Подлежит Удалению - Евгений Леган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бургунд готов было отвернуться, но почему-то застыл в ожидании реакции. Он нарочито ждал. Ждал, что я ему скажу.
– (Обиженно) Вы не правы. Здесь вы… категорически… не правы… Почему, как только хорошо или плохо, нужно обязательно сравнить с тем, где… откровенно говоря, в разы хуже? Зачем? Правда, зачем? Почему нельзя сравнить с развитыми странами, где уже на их фоне, мы выглядим как низкосортный, малоразвитый и… обнищалый люд? Для чего нужен такой яркий, эмоциональный окрас нищеты? Для каких целей? Чтобы убедиться в собственном превосходстве? Или что, обязательно нужно смягчить пилюлей горечь от того, кому не повезло родиться в другом месте без банальных, человеческих благ?.. Зачем всё это? К чему всё это?!
Голос дрожал, но я не собиралась останавливаться, иначе больше не смогу.
– (Грустно) Хотели меня упрекнуть? Что ж-ж, у вас отлично получилось. Так, мне, видимо, и надо, раз я должна расплачиваться за поступки близких людей. Всё правильно. Действительно, я же недостаточно в жизни настрадалась. Всё будущее впереди… Наверняка нужно было родиться в голодной провинции, чтобы… хотя бы наполовину списать этот ворох грехов. Возможно, тогда бы я стала счастливее, но… (Уверенно) Разве правильно, всё оставить как есть? А как же другое сословие? Зажиточные личности? В таком случае на их фоне – это мы уже бедные, голодные и несчастные, вынужденные бороться каждый день за выживание. Пропитание… Разве это не так?! Неужели мы лучше или хуже друг друга из-за того, что кому-то тупо повезло родиться с достатком в нужной семье? Зачем такая несправедливость? (Расстроенно) Кому-то всё и сразу, а другой… полвека отдаст и ничего в итоге не добьётся. Разве это правильно? Справедливо?! Жизнь – ещё та миска супа. Что тебе нальют, то и будешь хлебать…
Я… Я еле сдержалась, чтобы договорить и вконец не разрыдаться. Голос так ослабел, что стал тихим и немного пискучим. По привычке, сжала колени ладонями в надежде на то, что боль скоро пройдёт… Не прошла… Крайне паскудно на душе.
– Ты хорошая девочка. Правда. Жаль, что просто быть хорошим, не означает добиться конечного результата. Это суровый и грязный мир. Нужно быть эгоистом, чтобы выжить самому. Быть хорошим – значит проявить слабость. Всюду уступать и всем помогать. Определённо кто-то этим обязательно воспользуется. Ты будешь решать только чужие проблемы, а на твою, всем будет глубоко плевать. Я искренне считаю, что это не так. Надеюсь, люди в этом городе не сошли с ума. Будет видно.
Я чувствовала, как он смотрит на меня, но поднять голову в ответ не смогла.
– Если ты не заметила Лоя, – отвернулся, – жизнь так-то… несправедливая штука получается. Как ты говоришь: «Кому-то всё, а другому ничего». Это верно. Жизнь – та ещё тарелка дерьма и каждый в неё сунет нос рано или поздно. Хочешь того или нет, но страдают абсолютно все. Неважно отчего и как часто. Больные и взрослые. Малые и богатые. Бедные и несчастные. Даже счастливые, и те всё равно страдают. Не бывает незыблемого блаженства. Как физически, так и морально. Это мир агонии и боли. Тот, кто не видит проблем и не понимает – счастливый человек. Я не собирался тешить вас этими историями просто… прими всё как есть. Двигайся дальше. Просто радуйтесь, что вы не на той стороне.
– (Печально) Но зачем? Зачем именно в таком ключе? Настолько гротескно и грубо. Разве нельзя, скажем сгладить… углы некоторых проблем?
– (Опечаленно) Ты не понимаешь меня или специально не хочешь понять…
Охранник, по-видимому, хотел закончить и расслабиться, но моё навязчивое упорство чуточку рассердило его. Опять с полтычка завёлся.
– (Злобно) Так ты говоришь, что я безмозглый вояка, да? Помешенный псих на убийстве? Я, прав?
– Нет. Это совсем не так звучало.
– Это звучало именно так. Не нужно сейчас слова перебирать. Ты довольно точно сказала, что я – конченый мудак. Ничего, всё нормально. Я на такие вещи не обижаюсь. Зачем винить людей неспособных адекватно судить? Только нервы за зря потрепаешь. Лучше скажи, а что будет, если назавтра, вдруг случится война? Ты считаешь, что такие, как я, не нужны своей родине? Ладно, пускай, но потом не удивляйся, когда в твой дом ворвутся незнакомые люди. Бог знает, ради какой цели они кровью покроют стены, но потом… потом уже будет поздно. Хочешь того или нет, но без таких, как мы… не я заметь, а мы… Нас бы имели вообще кто хотел. Абсолютно во все щели. Мы даже и не существовали бы… Представь себя на моём месте. Представь. Это не сложно. Вот, – сложил руки, – что ты чувствуешь, когда враг, может и хочет у тебя отнять самое дорогое? Ты машинально стараешься это защитить, верно? Неважно кто, где и когда, но принцип не изменится. Оборона или нападение. Порой нужно поступать так, чтобы зараз недругу заткнуть рот. Чтобы остальным неповадно было. Чтобы жопу не совать сюда. Иногда нужно показывать силу, и не всегда это морально-этически с людской стороны. Жертвы были, есть и будут. Смертей не избежать, но нужно хотя бы стараться минимизировать ущерб, – тяжело вздохнул. – Взорвать… не целую улицу, а конкретный дом… Я прекрасно понимаю людей, далёких от мира военных действий. В их глазах – мы сплошное зло, сеющее хаос, смерть и разруху. Отнимающие по щелчку человеческие жизни. Истребляющие само понятие жизнь и неважно под каким предлогом. Мы навсегда останемся просто убийцами… Мы не люди. Мы – инструмент.
Бургунд спустился по креслу вниз, на сколько позволяли колени. Устроился поудобнее. Поёрзал и, наконец, уселся. Ему было что сказать.
– …Обидно на самом деле. Я много знал хороших и
