Крысиная башня - Павел Дартс

Ну, праздник есть праздник. Под это дело мы «переместили» с 12-го этажа за праздничный стол даже нашего наблюдателя, Ольгу Ивановну. Бабулька чувствовала себя немного не в своей тарелке, и все порывалась вернуться «на пост», но ее уговорили — «Оооольга Иванна! Сколько и как еще впереди „новых годов“?… Хотя бы таких? Так давайте ценить… Почтите присутствием, не побрезгуйте!..» — хохмил батя, и сейчас и она, в своем стареньком, но, видимо, парадном платье сидела за столом, гладя сухонькой дрожащей рукой лежащую на коленях свою белую кошку, Пушинку. Эх, Граф, Граф…

И Дед Мороз со Снегурочкой: батя с Белкой. Я ж говорил — батя консервативный, и здорово «домашний», для него всегда понятие «дом, семья» превыше всего, потому-то он так тяжело и переживал развод с мамой и, как он понимал, крушение семьи, дома. А теперь… Теперь он как-то почувствовал вновь себя «в своей тарелке», — он был окружен людьми, которые его ценили, которые ему всецело доверяли, и, наверно это было немаловажно, и от него, от правильности его решений, зависели. Несмотря на то, что, судя по всему, с мамой у них было «все, приехали», он вновь почувствовал за это богатое событиями время почву под ногами. Вот и в Новый Год он решил — чтобы Новый Год был «как полагается», — и с Дедом Морозом… Когда все сидели за столом, маленький мой крысенок шарахался у меня по рукаву ожидая чем я его угощу, мама с Людой делали последние приготовления к праздничному столу, Миша и Оля все «парили» над своей Валечкой, которой по случаю праздника навязали на голову огромный белый бант и она сидела вся такая нарядная, но от испуга сама не своя; батя с Белкой ушли, сказав, что «сейчас будет явление Деда Мороза со Снегурочкой!», а также «вручение подарков детишкам».

Толик запротестовал, сказав, что «Тут все взрослые люди… ну, почти! А взрослые люди на Новый Год, в отличии от детишек, заказывают Снегурочку без Деда Мороза, и обязательно в стрингах!»

Белка показала ему язык, батя погрозил пальцем, уже входя в образ Деда Мороза, и они смылись.

Толик тут же начал деланно беспокоиться «Че-то он долго там с моей Снегуркой пропадает, знаю я этих Дедов Морозов, разведенных…», поглядывая на маму. Я показал ему кулак, и он заткнулся.

Сегодня от генератора пытались включать телевизор, — но где там, совсем сдохла трансляция. Нет, что-то там двигалось за сплошной рябью, но «телепередачей» это назвать было нельзя.

Володя включил транзистор, и мы прослушали обращение генерала Родионова, нынешнего главы Администрации.

— Надо же, живой еще, а вроде должность не располагает… — покрутил головой Толик, на него зашикали. Ну что там он сказал? Про трудный год, что мы его «героически преодолели», что следующий год будет лучше… Не дослушали:

— Не надо, не надо, я прошу вас — не надо!.. — вдруг подал голос обычно молчащий Крот, сидевший в уголке, и, с исказившимся лицом замахал руками на транзистор. Володя выключил, нам всем стало неловко — мы вспомнили, что у Гены… да уж, еще тот год у него был, — и он во всем почему-то считал виноватыми вояк, чисто потому что они не пускали его к уже заболевшим жене, матери и детям…

Неловкое молчание разрядили батя с Белкой. Они вломились под бой курантов, запись к которым также была у бати на нетбуке, и под отдаленную стрельбу из чего придется, — гопота тоже празднует.

— Ля-ля…

— Ско-о-о-оро будет елка!!.. — немузыкально заорал Толик, и было ломанулся обнимать Белку-Снегурочку, которая, коза, постаралась как всегда выглядеть «секси»: голубенькая мини-юбочка над ногами в черных колготах и коротких кожаных сапожках, короткий голубой же пуховичек-безрукавка, и бог знает где нарытая голубая вязаная, довольно кстати драная, шапочка.

— Толян! Сел на место, бля!.. То есть, прошу прощения… — гаркнул на него, а потом смешался ДедМороз, — Вот за это тебе подарок будет последним!

В натуре ДедМороз: ярко-красный банный халат где-то нашли, трещавший, правда, в плечах; красно-белый «фирменный» колпак с помпоном, благо этого добра нам попадалось достаточно, борода из белого шарфа с рехмотами, висюльками; посох из ручки от швабры, перевитый всякой блескучей фигней.

— Здравствуй, Дедушка Мороз! — опять вылез Толян, у которого после «душа с Белкой» было на редкость хорошее настроение:

— Борода из ваты!

Ты подарочки принес?

… (и дальше непечатно)

— Толян! Сел на место! Ребенка пугаешь! Да не Сергея, епт, Валечку!

Подарки- подарки-подарки! Кому что. Кому от кого — но все из мешка ДедаМороза. В прежние года… Честно говоря, я подарки-то получать любил, но вот сам делать… Ну… Как-то все было не до того… Да что говорить! Не думал я о том, чтобы что-то подарить бате с мамой! Не думал! Эгоист был, что там! А тут как-то… Сплочение какое-то пошло. Ну, мамы это, понятно, не касалось… Но подумать жутко было, не будь сейчас с нами бати или Толяна! Я иной раз вспоминал невольно себя там, на козырьке подъезда, когда гоблины внизу рвали Устоса, а я собирался на них прыгнуть, с той шипастой устосовой дубиной, — мороз по коже, черт побери! Если бы не батя с Толиком! Сейчас бы… Сейчас бы я этих гоблинов положил бы с козырька одной длинной очередью, и рука бы не дрогнула, благо с патронами у нас нормально, — разбогатели; и пострелушки — с места, одиночным, короткими, с упора и в движении, — мы устраивали.

Так что стал я как-то ценить родственные связи; людей, на которых можно положиться, нашу «стаю»; и в подготовке подарков тоже принимал на этот раз живейшее участие.

Насовали бате в мешок, кто-что. Для бати кое-что для самого было в удивление: доставал из мешка, вопросительно обводил взглядом присутствующих… Ага! Иди сюда — читай стишок! При этом из-под красного мохнатого халата, подпоясанного белым шарфом, выпирала явно рукоятка люгера — вот такие вот пошли сейчас современные ДедыМорозы…

Васильченкам — персональный мультитопливный примус, готовить себе чай без печки.

Ольге Ивановне — целую кипу теплого шмотья, включая и что надевать, и чем укрываться; благо бабулька, как и обещала, устроилась на зимнее житье на своей утепленной кухне, которая отапливалась только от газового баллона. А сама старухенция вдруг тоже отдарилась, — презентовала нам аж три небольших, но вполне зрелых лимона. Оказывается, они у нее на подоконнике в горшке выросли. Или в горшках, черт его знает, как лимоны растут, не корнеплод, небось. Бабулька, значит, батю растрогала; он сказал, что под это дело будем пить чай с лимоном, но один он того… Себе оставит — под коньячок.

Маме подарили целый пакет фирменной косметики, от Шанель, от Гарнье, от Лореаль, от… Много, словом. Дааа… Такой бы ей подарок, да год назад! А сейчас? «Приоритеты сменились», как говорится. Но не ствол же ей дарить, в самом деле. Можно было бы что-то из одежды, из толковой одежды, что называется; из удобного и практичного. У нее как-то так неожиданно получилось, что одежды-то много… даже очень. А толком одеть нечего. Все какое-то… Ну, не для жизни — для «презентации», что ли. «На выход». Я помню их с батей разговоры-разборки еще «тех времен», когда она его грузила, что он «Одевается как старик или как вышедший в запас и дотаскивающий армейское барахло дембель!» (батя у нее, мой дед, был военный — наверно, с тех пор она и недолюбливает военные шмотки). А батя отвечал, что «Я ношу то, что удобно, практично и нравится; а когда мне надо выглядеть как банкир или свежий покойник, — вон у меня вязанка галстуков, кипа сорочек и три костюма; но носить это постоянно — слуга покорный!» Она: «Есть масса красивой и модной одежды помимо костюмов!» — а он: «Твоя „красивая и модная“ смотрится только на пидорГах на показах в телевизоре!» — ну и дальше обычно пошло-поехало… Каждый, как водится, остался при своем; тогда-то. А сейчас, реально, она постоянно зябла и носила почти одно и то же: спортивный костюм, то с одной вязаной кофтой, то с другим вязаным платьем или этим… как его?… Жакетом. Мама вообще не любила слово «кофта», оно у нее ассоциировалось с чем-то «бубушкинским»; но чем вязаный жакет или джемпер отличается от кофты я, честно говоря, так и не понял; да и не стремился.