Гроза над Миром - Венедикт Ли

 – Что обошлось? – шепотом переспросила Пини.

 Наоми сдвинула брови.

 – Я не собираюсь тебя мучить. Слушай меня: сейчас не двадцать седьмой год, а пятьдесят девятый.

 – Что?! – Пини показалось, что она теряет сознание, но напрасно она ждала – беспамятство не наступило.

 – Тысяча триста пятьдесят девятый. 8 апреля.

 Она крепко обнимала Пини, гладила ее волосы, от нее исходило спокойствие, но… несколько нарочитое, словно Наоми сама боялась чего-то.

 – Летаргия… – пробормотала Пини. – Так вот чем я заболела. Проспала свою жизнь. Отец умер?.. Когда?

 – Тридцать два года назад. В том году, когда мы с тобой встретились. Не от рук убийц, не волнуйся…

 Пини овладело отчаяние.

 – Теперь мне лучше умереть. Я все равно состарюсь через год, так бывает со всеми, кто… Сколько мне сейчас? Пятьдесят три? Целая жизнь прошла мимо…

 Она осеклась. Уставилась на Наоми, внезапно сообразив, в чем странность. Закричала:

 – Ты врешь!

 – Милая моя, – Наоми заговорила строго и отчужденно. – Я знаю, что ты скажешь.

 – Лжешь! Я спала столько лет! Мир переменился! А ты – молода… как я…

 – Да, Пини. Да. Я молода, мне пятьдесят четыре – все еще юность для Новых людей. А ты увяла. От неудачного брака с Арни у тебя детей не было, второй был… счастливым, насколько можно говорить о семейном счастье. Затем твоя короткая жизнь прошла свой пик и ты начала стариться… Но я все поправила. Цени.

 – Что… Предатель Арни – мой муж?!

 – Какой он предатель… Про их мелочные разборки с Вагой никто сейчас не помнит.

 Пини бросило в жар.

 – Хорошо. Пусть. Почему я ничего не помню? Почему вот тут… – она постучала себя костяшками пальцев по лбу. – Почему ничего не осталось? У меня были дети? Потом?

 – Сын, – нехотя ответила Наоми.

 – Где он? Сколько ему лет?

 – Погиб в пятьдесят шестом. В войне с Эгваль. Командовал взводом. Девятнадцать лет. Никакого значения это теперь не имеет – ты никогда не вспомнишь свою первую жизнь.

 – Почему же? – с яростным спокойствием спросила Пини. – Это что – предосторожность? Чтобы я не предъявила счет?

 – Счет? – Наоми недоуменно подняла брови. – За что?

 – Поправь меня, пожалуйста, если путаю, но четвертый десяток лет с Островом управляешься ты? Как тебя кличут? Хозяйка Острова?

 – Угадала, – скривилась Наоми. – Кому-то ж надо ваши авгиевы конюшни разгребать.

 – Ты составляешь нелепые комбинации: я и Арни. Кто-то еще с кем-то, не знаю. Знаю – ты воюешь с Эгваль. На кой черт? Много ли радости оттого, что ты нами правишь? За глаза тебя называют жабой.

 – Правитель всегда тот, кого народ терпит, – отрезала Наоми. – Что до тебя, так ты давно от меня не в восторге. А память к тебе не вернется не по моему коварному умыслу, а потому что процедура ренессанса восстанавливает все клетки организма, в том числе нервные. Иногда остаются отрывочные воспоминания детства и юности. Чудо, что меня вспомнила. И хватит на меня пыхать. Ты сама согласилась. Смотри.

 В большом зеркале на стене Пини увидела изображение кабинета, в котором сейчас находилась. Но картина не повторяла происходящее сейчас.

 – Запись. Годом раньше, – пояснила Наоми.

 Кто эта обрюзгшая пожилая женщина? Пини услышала в чужом голосе свои интонации и догадалась, что слышит себя со стороны.

 – «Светлого пути, вашвысочество…»

 – «Очень рада, что ты зашла ко мне, Пини»

 – «Хозяйке не отказывают. Я повинуюсь, как все».

 – «Спасибо. Рада тебя видеть и слышать».

 Неловкое молчание.

 – «Ты не говорила со мной двадцать лет, Пини… Но все же простила».

 – «Дьявол просит прощения… Это что-то новое».

 «Могла бы полегче на поворотах», – Пини никак не могла отождествить ту женщину с собой.

 А Наоми на экране терпеливо снесла грубость, только заметила кротко:

 – «Я кажусь железной. Несгибаемой. Но мне больно оттого, что ты так со мной разговариваешь».

 – «Посмотри на меня. Посмотри на себя. Посмотри на нас обеих. Нужны ли еще доказательства, что ты – не человек? Нужно ли напоминать, как обращаешься ты с нами? Как со скотом. Помнишь ли, как презирала меня, когда я убивалась по Киру?»

 – «Прекрати. Умоляю. Наполовину это твои фантазии. На самом деле ты давно не помнишь Кира, остался лишь смутный отголосок в памяти. И тот вытесняют другие заботы. Тебя утешит, если я скажу, что эта память меня мучит? Что я думаю о нем, как о живом. Пытаюсь представить, как он сейчас выглядит. Воображаю его своим помощником, он весь в делах, вечно в отъезде… Я и в ту несчастную экспедицию к центру Мира отправлялась затем, чтобы окончательно не свихнуться».

 – Довольно! – закричала настоящая, не экранная Пини. – Не надо! Убери!

 Чудо-зеркало погасло.

 – Хватит, – Пини трясло. – Ты уговорила ее, меня то есть… Начать с начала. Она… я знала, что так будет? Ты знала?

 – Я не вдавалась в ненужные детали… Но намекнула. Великая жертва – есть Великая жертва и ничего тут не поделаешь.

 – Кто такой Кир?

 Глаза Наоми заледенели.

 – Никто.

 – Зачем ты это затеяла? Она тебя ненавидела. И ты ее попросту убила. Подумать, так все ясно: ее больше нет. Той меня больше нет.

 Наоми хотела что-то сказать, но передумала. Махнула досадливо рукой: иди мол, не надоедай.

 Доктор Гаяр проводил ее обратно.

 – Вам придется пробыть в восстановительном центре, еще две недели. Вы замечательно быстро идете на поправку – эффективность метода потрясающая. А пока, с вашего разрешения, я вас оставлю.

 Он откланялся, и Пини подумала, что его учтивость должна казаться старомодной. «Всем, кроме меня, я ведь сама – реликт». Принесли обед, Пини уныло ковыряла жаркое, косясь на вид за окном. Он уже не казался ей страшным, лишь чуждым. «Это все – не мое».

 Как жить, чем заняться? Наоми не оставит ее своей заботой, станет пестовать, как дитя, лепить из нее ту Пини, какую всегда хотела видеть рядом с собой. «Вчера я говорила о ней с отцом. Вчера – тридцать два года тому назад. КОГДА ЖЕ Я ПРОСНУСЬ, МАРИЯ ДЕВА!» Окна в ее комнате не открывались, но воздух был свежим – тихо шумя, работало какое-то устройство. «Раньше я знала, как оно называется».

 Пини вышла в коридор. В дальнем конце дежурный пост – больную спросят, чего ей приспичило и проводят обратно. Ближний конец коридора заканчивается тупиком с окном, видом на тот же циклопический городской пейзаж. Пини подошла, оперлась о подоконник. Толстое стекло холодило лоб. Оно небьющееся, факт. Вот этот рычаг справа должен его открыть… Заело, черт… Знать, и в светлом будущем Хозяйки полно разных мелких неполадок. Нажала сильнее, алюминиевая рама стала медленно поворачиваться. Пини вдохнула воздух – теплый и слегка терпкий. Живой, пахнет морем… Сейчас она проснется. И стала взбираться на подоконник.