Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

— На все время операции я — Дороти, — ответил Джош. — Запомнила?

— Угу.

Собственный голос показался Джошуа абсолютно незнакомым. Да, в общем-то, таким он и был. Непривычно высокий, однако далеко не писклявый, а наоборот, глубокий, бархатный… обволакивающий. Чужой.

Никогда прежде во время очередных метаморфоз Джошуа не задавался вопросами тембральной окраски собственного голоса. Да и то сказать… у демона вообще не голос, а рев или рык, вполне себе демонический. И, как ни странно, не вызывающий никакого отторжения, несмотря на способность крылатого чудовища к воспроизведению человеческой речи. Громоподобные рыкающие слова из клыкастой пасти — это нормально. Демону, так сказать, демоново.

А ледяной лев — тут случай особый. Кэт придумала эту форму специально для существования в безвоздушной среде, поэтому голоса ей вообще не положено. Рыкнуть, конечно, можно, спору нет, причем достаточно убедительно. Вот только со словами проблема. А с другой стороны, зачем тому же льву способности к акустическому воспроизведению речи, когда есть радио? Вопрос риторический.

Однако с Дороти ситуация совершенно иная. Впервые Джошуа сменил одну человеческую форму на другую, и сказать, что это было непривычно, значит не сказать вообще ничего. И ладно бы новый облик оказался мужским, так нет же…

«Сам вызвался, вот и страдай теперь — подумал он. — Главное, чтобы этот чертов Лейн ничего не понял. Впрочем… даже если поймет. Ему-то как раз должно быть все равно: что Кэт в образе Дороти… что Рон в качестве мистера Ховарда… что я, Джошуа Харрис. Либо собственной персоной, либо в облике миссис Найт, на выбор. У него одна цель — заполучить в свои грязные лапы любого метаморфа, а каким будет его имя, не столь существенно. А еще лучше двух или даже трех, если повезет. Вот только хрен ты кого получишь… а уж мы об этом как-нибудь позаботимся.»

— Дороти, — игриво обратилась к нему Жаклин.

В ее голосе Джошуа почудились до такой степени сексуальные интонации, что его тут же бросило сначала в жар, а затем в холод. Скосив глаза в сторону соседнего кресла, он заметил, что напарница едва сдерживает смех, и вновь испытал чувство острого неудовольствия.

«Мы тут на такое дело идем… смертоубийственное, можно сказать. А у нее одни смешинки в голове и вообще бог знает что. Бардак…»

— Слушаю, — как можно суровей сказал он. Вышло, надо сказать, не очень.

— Мне тут стало интересно… А вот скажи, каково это для мужчины — находиться в женском теле? Отчего-то кажется, что ты должен испытывать массу удивительных ощущений. Поделись, если не трудно, а то я умру от любопытства. Ну пожалуйста…

«Чтоб тебя! — подумал Джошуа. — Интересно ей…»

Однако неожиданно для себя ответил, причем вполне себе миролюбиво:

— Странно. Как будто я — это не я… хотя, конечно, так и есть. Ну и грудь, конечно, чего уж там… Правда, главное неудобство все-таки — центр тяжести. Отчего-то я ощущаю его совершенно не там, где обычно. Или мне только так кажется?.. В общем, требует привычки. Хорошо лишь одно: изображать эту Дороти придется недолго, а значит, и привыкать не придется. Впрочем, вру. Самое во всем этом замечательное то, что ходить на каблуках никто не заставляет.

Жаклин весело рассмеялась.

— Как я тебя понимаю! — сказала она. — Я тоже, признаться, терпеть не могу высокие каблуки. Наверное, потому, что большую часть жизни провела там, где подобная обувь хождения не имеет: в учебке… на разного рода кораблях… в заключении…

Джошуа невольно отметил, что о своем тюремном прошлом — или даже настоящем, это как посмотреть, — Жаклин упомянула легко, без надрыва и ненужных эмоций, словно о каком-то незначительном эпизоде из короткой, но богатой на события биографии. Ему это понравилось. Приятно было сознавать, что пережитые невзгоды все-таки не сумели отложить мрачный отпечаток на душу этой замечательной во всех отношениях девушки. Которая, надо признать, нравилась ему все больше и больше.

«Ну и что же, что бывшая пиратка, — думал он, глядя на веселящегося пилота „Перевертыша“. — Ничего страшного, с кем не бывает. Тем более что захватчики „Ириды“ все-таки никого не убили, да и нанесенный ущерб не столь велик как кажется. А значит, пиратами их можно считать чисто номинально. Окажись я на ее месте, возможно тоже подался бы в грабители или вообще стал террористом. Кто знает… Душа каждого из нас хранит столько всего, что не приведи господь. Причем такого, что сам порой удивляешься, откуда что взялось. И всплыть оно может в любой, самый неподходящий момент.»

— А чего это ради ты вдруг вызвался отправиться со мной вместо Кэт? — продолжала Жаклин. — Она такой же… э-э-э, как вы говорите?.. метаморф, вроде тебя. Могла бы и сама. Или ты среди них самый крутой? Самый, так сказать, метаморфный метаморф?

— Да нет, какое там… — поморщился Джошуа. — Совсем даже наоборот. Вот Кэт у нас действительно супер. А мне даже до Рона далеко. Практики маловато, вот и приходится довольствоваться малым. Жизнь показала, что если регулярно упражняться, можно значительно повысить свой уровень. Вот только изнурять себя бессмысленными тренировками было совершенно незачем. Я тут в одиночку вообще чуть с ума не сошел… А почему вызвался? Понимаешь… наверное, странный я человек. Не могу спокойно смотреть, когда кто-то вместо меня подставляет шею под удар. Тем более Кэт. Вот и лезу, куда попало. Самому как-то проще.

— Постой, — сказала Жаклин. — Так, может, ты просто влюблен в нее?.. Ну точно! Как я сразу не догадалась! Ведь влюблен же, сознайся…

— Не угадала, — невольно рассмеялся Джошуа. — Было, да… не стану отрицать. Правда, очень-очень давно, почти целую вечность назад. Я тогда пребывал на полпути между жизнью и смертью, а она меня вытащила чуть ли не силой. Ну и как было в такую не влюбиться? Однако мои чувства быстро угасли, особенно когда я узнал, что у нее есть муж. Так что много лет она для меня просто друг, не больше и не меньше. Вот так-то…

— Ты мне расскажешь эту историю? Потом как-нибудь, когда все закончится.

«Не уверен,» — подумал Джошуа.

— Расскажу, конечно, — ответил он. — Но ты будешь разочарована. Ничего интересного в ней нет.

Жаклин замолчала, с интересом поглядывая на собеседника. Так, словно знала его давным-давно, но вот только сейчас открыла для себя с какой-то новой, совершенно неожиданной стороны.

«Лучше бы посматривала в монитор, — подумал Джошуа. — А то залетим куда-нибудь не туда, и расстреляют нас ко всем чертям. Вот и кончится тогда наша с тобой любовь, даже не начавшись.»

Заинтересованные взгляды девушки-пилота, с одной стороны, вгоняли в смущение, а с другой — поднимали самосознание на какую-то заоблачную, невиданную доселе высоту.

— Как бы я хотела стать одной из вас, — неожиданно грустно произнесла Жаклин и мечтательно закатила глаза. — Ледяным львом мчаться по заснеженной равнине под яркими немигающими звездами… летать на черных крыльях над бескрайними зелеными джунглями… плавать, словно рыба, в теплых водах Рейнского моря… Когда-нибудь, через сотни лет, Лорелея вновь покроется джунглями, ведь правда? Растают вечные льды, и весь этот мир будет у ваших ног. Жаль только, что меня с вами не будет… А правда, что метаморфы живут вечно?

— Не знаю, не проверял. Хотя Кэт уверяет, что именно так.

— Завидую… Столько всего можно увидеть за целую вечность.

— Надоест, — весомо произнес Джошуа. — Новизна впечатлений быстро приестся и сменится скукой. Участь Мафусаила не настолько радужна, как кажется.

Жаклин решительно затрясла головой.

— Никогда, — заявила она. — Вселенная не знает границ, и новизны в ней хватит на любую, самую бесконечную жизнь. Очень несправедливо, что человеческий век так короток…

Джошуа судорожно сглотнул, так и не найдя нужного ответа. Рубку «Перевертыша» наполнила тягучая тяжелая тишина.

Он только сейчас, неожиданно для себя, вдруг понял, что подсознательные планы на долгую совместную жизнь рядом с Жаклин вдребезги разбиваются об эту воистину несокрушимую преграду. Год за годом наблюдать, как старится и угасает твоя подруга, оставаясь при этом молодым и полным сил, наверное, действительно невыносимо.