Воин Лемурии (Сборник) - Лин Картер

— Ну? Будешь ты говорить или нет? — раздраженно процедил Барим.

Блай преувеличенно громко прокашлялся.

— Это… извини, капитан… Холод такой на улице… Боюсь, как бы… Целый день ведь на ногах, под дождем… сапоги промокли… В общем… Ну, приятель, не плеснешь еще глоток-другой старине Блаю из той посудины, чо стоит за твоей спиной… Только в медицинских целях, разумеется, вы же понимаете… Вот и замечательно… Ну, если только самую малость еще — чтобы уж добить бутылку…

Делая вид, что не замечает сжавшихся в кулаки рук Барима и его сведенных гневной гримасой скул, Блай опрокинул бутыль себе в рот и осушил ее до дна.

— Вот, теперь полегче будет… Так значит, о чем это я… Ну да, конечно… Мой план сработал. А план был такой: напоить Одноглазого…

— Более идиотского плана нельзя и придумать. Ты сам, напившись, кому угодно все выболтаешь. Ладно, что у тебя еще?

— ничего особенного. Просто я узнал, что они замышляют.

Воцарилось молчание. Барим и Чарн Товис обменялись недоверчивыми взглядами.

— Ты..?

Блай икнул и заговорщицки хихикнул, подмигивая своим собеседникам.

— ну да, капитан. Все прошло, как по маслу. Старина Одноглазый, конечно, силен в питье, но даже он на спор может увлечься и пообещать, что выпьет половину винных запасов Таракуса, не выходя из-за стола. А я знай себе подзадориваю его, вспоминаю старые времена да намекаю на будущее… В общем, раскололся он, что твой орех. Ну он и нажрался. Схватило его здорово, прямо за столом наизнанку вывернуло, а он все требовал еще вина…

— Блай, а ты уверен, что твой Турган не прикидывался более пьяным, чем был на самом деле? Он не догадался, что ты вытягиваешь из него нужные сведения? — нетерпеливо спросил Чарн Товис.

Блай посмотрел на молодого офицера и уверенно покачал пальцами перед его лицом.

— Ну уж нет, приятель. Старина Блай уж как-нибудь проследил за этим… мы постепенно перешли от обсуждения идеи штурма Патанги к тому, как будет делиться добыча и какова будет доля каждой галеры… А потом я подвел его к тому, чтобы он предложил мне угадать, когда наш флот выходит в море… В общем, этот парень знал то, что нам нужно, и главное было — не мешать ему все рассказать.

— Ну так когда? Когда же пираты выступают?! — закричал Барим.

— Завтра, на рассвете, — последовал ответ.

— Завтра?! Но это невозможно!

— А вот так, очень даже возможно. Одноглазый даже объяснил, почему. Красный Волк боится, что Карм Карвус сумел выбраться из той пещеры. А значит, есть шанс, что он доберется живым до Патанги и предупредит Черного Ястреба об опасности. Вот почему Каштар решил отправиться в поход раньше времени, не дожидаться, пока в Таракусе соберутся все наши корабли. Сейчас для Красного Волка самое главное — скорость и неожиданность. Итак, завтра на рассвете мы выходим в море… Приказ будет передан всем капитанам сегодня в полночь посыльными Каштара.

вскочив на ноги, Барим выбежал из комнаты и помчался вверх по лестнице. Вскоре со второго этажа послышались команды, поднявшие с постелей уже уснувших членов экипажа.

— Дурган, Рогир — живее, живее! Эй, Зенд, Тангмар, ну-ка пошевеливайтесь! Дело жизни и смерти!

— Что за спешка, капитан? Тревога? — послышался заспанный голос Дургана.

— Тревога! Через полчаса мы снимаемся с якоря, понял ты, болван одноглазый? На рассвете флот Таракуса выходит в поход на Патангу. Мы должны предупредить Город Пламени. И да помогут нам в этом Горм и Шастадион! только бы успеть вовремя!

Чертыхаясь и проклиная всех богов на свете, матросы «Ятагана» выскакивали из постелей и, полуодетые, спотыкаясь, сбегали на первый этаж в столовую, Барим подгонял их. Не было времени будить хозяина трактира и расплачиваться с ним. Все, что сейчас требовал капитан от своих подчиненных — это, не задавая лишних вопросов, бежать со всех ног вниз по улице Ростовщиков к причалам.

позади осталась незапертая, хлопающая на ветру дверь «Черепа и Костей». под удивленным взглядом серебряного глаза луны матросы, спотыкаясь и поскальзываясь, неслись по мостовым улиц Таракуса.

первым, впереди всех, на пирс вбежал Барим Рыжая Борода; его тяжелые сапоги громко застучали по камням портового причала. Здесь чуть покачивался на волнах его пришвартованный «Ятаган»с уьранными веслами и свернутыми парусами. Положенные на стоянке в порту зеленые и красные огни горели на носу, корме и мачтах галеры.

— Эй, на борту! — раздался сильный, привыкший командовать голос Барима. — Живо на палубу, лентяи! Кидай сходни, снимайся с якоря!

Удивленный вахтенный матрос-зингабалец заспанными глазами уставился на причал.

— Это вы, капитан?

— Конечно, я, кому ж еще тут быть! Слушай, лентяй, живо опускай сходни и принимай на борт это песье племя! Мы отплываем в Патангу. пошевеливайся, если не хочешь отправиться рыбам на обед.

Перегнувшись через борт, вахтенный вытянул руку, показывая куда-то за спину капитана.

— Башни! Посмотрите на сигнальные огни маяков! Еще на закате Морские Ворота закрылись, капитан. Мы не сможем выйти из бухты.

Выругавшись, Барим обернулся и уставился, еззвучно шевеля губами, на далекие, с трудом различимые в темноте огромные башни маяков, возвышающиеся одна — на острие мыса, а другая — на самом конце рукотворного волнолома, закрывающих штормам вход в гавань Таракуса. Сомнений быть не могло. По два огня — синий и желтый — горели на обеих башнях. Синий и желтый. А это значило, что непреодолимые Морские Ворота закрыты на всю ночь, преграждая любому кораблю путь в бухту или из нее.

— Одиннадцать алых небосводов! — выдохнул капитан.

Чарн Товис, все еще не понимая, что произошло, спросил:

— Барим, что такое? Что обозначают эти огни? Почему мы не можем выйти в море?

Капитан тяжело вздохнул и чуть не простонал:

— Гавань Таракуса — почти замкнутый круг городской набережной, оптовых причалов и доков, скал, обрывающихся прямо в воду, и длинного волнореза. Остающийся для входа и выхода кораблей участок очень узок, и вот этот пес — Каштар построил между маяками Морские Ворота, вон там…

— Да что же это за Ворота? — нетерпеливо спросил Чарн Товис.

— Огромные цепи. Цепи, выкованные из бронзы. Каждое звено весит полтонны. етыре огромные цепи закреплены на громадных кольцах в башнях под маяками. Когдаони подняты, как сейчас, ни один корабль не сможет пересечь границу залива. И кроме того, этот пес — Каштар оставил в каждой башне постоянный гарнизон — больше чем по сотне воинов. Учитывая, что высадиться у маяков почти невозможно из-за рифов, взять маяки и опустить Ворота становится делом более чем сложным и, уж конечно, долгим даже для большой армии. А уж нам — команде одной галеры — и думать об этом нечего. Да и никто из нас не знает, как действует механизм цепей. А если ты все же надеешься на чудо — добавь ко всему еще и катапульты на волнорезе. Они разнесут неподвижный «Ятаган»в щепки, пока мы будем штурмовать один из маяков. Нет, приятель, похоже, что на этот раз Каштар одолел нас. Старая лиса, он наверняка догадывается, что среди капитанов пиратских кораблей найдутся один-два шпиона или просто отчаянная голова, которая, рассчитывая на большую награду, рискнет прорваться вперед и предупредить гарнизон Патанги о вторжении. Вот он и приказал перекрыть на ночь Морские Ворота, пусть даже преградив путь возвращающимся в порт кораблям. Он сделает что угодно, лишь бы сохранить в тайне свой план… В общем, ребята, возвращаемся в «Череп и Кости». Ничего не попишешь.