Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

— Да что с тобой, — прошептала я и припустила навстречу.

Увидев меня, парень остановился, тяжело опираясь на импровизированный посох.

— Владка, где ты был? — задыхаясь от бега, я остановилась перед ним, с беспокойством оглядывая бледного мужчину.

— Ань, я в город хотел, ты же просила, а потом понял, что не дойду. Пришлось возвращаться. Извини.

— Да черт с ним, с банком. Я сама схожу. Как же ты вообще додумался куда-то идти? Мало ли, что я просила, ты же чувствовал, что не можешь! Я когда увидела, что тебя нет, думала, с ума сойду! Ну, чего ты молчишь?

— Потому что ты не даешь мне и слова сказать, — улыбнулся парень, разглядывая меня с высоты своего роста. Представляю, как забавно я выглядела.

— И чего ты улыбаешься? — я взяла его за руку повыше локтя. Влад едва заметно поморщился. — Что? Больно?

— Немного. Ань, пообещай, что не будешь ругаться.

— Во что ты опять влип? — насторожилась я. Влад только пожал плечами, — я не стану тебе ничего обещать, пока не узнаю, что случилось!

— Анька, ты чего разошлась? Привет, меня Сеней зовут, — с крыльца спустился непутевый братец, — а ты, стало быть, Влад?

Парни обменялись рукопожатием, усиленно делая вид, что меня не замечают.

— А за что она должна ругаться?

— Да так… ничего серьезного.

— Ничего серьезного, говоришь? — нахмурилась я, заглядывая под его рубашку. Сенька зафыркал, а Влад сконфуженно улыбнувшись, одернул одежду.

— Она иногда такая беспокойная, — пояснил он братцу, тот с умным видом закивал, мол, да, знаю!

Мужская солидарность, чтоб их! Я покрутила головой и загнала балаболов в дом, и там, уже не обращая внимания на ворчание Влада, стянула с него рубашку. У Сеньки аж глаза на лоб повылазили, когда разглядывал нового знакомого.

— Это кто ж тебя? — присвистнул Сенька.

— Да, так… — безразлично пожал плечами Влад.

Ко всем прошлым украшениям добавились бинты, под которыми скрывалось несколько глубоких, воспалившихся царапин. Влад совершенно прав, я буду ругаться. Приказав оболтусу не двигаться, а Арсению присмотреть, сбегала наверх за рюкзаком. Разложив на столе в большой комнате заметно поредевшие за последние дни запасы медикаментов, выбрала то, что может понадобиться.

— Садись, — приказала я, подталкивая стул.

— Ты чего — ошалела!? — возмутился брат, — Куда садись? Он же битый весь!

— Вот такая у меня злая хозяйка, — печально вздохнул парень, усаживаясь верхом на стул.

— Еще одно слово и хозяйка будет жестокой, — пригрозила я, заново вскрывая царапины.

— Вот эти, я вижу, батя оставил, а вон те чьи? — поинтересовался Сенька, заглядывая мне через плечо. — Ты с каким зверюгой сцепился?

— Влад? — подтолкнула я, замявшегося молодого человека, прикрывая раны пропитанной мазью салфеткой.

— С барсом, — буркнул он.

— С барсом? — сглотнула я. — С каким барсом? Где ты взял барса!?

Постоянно косясь на меня, Влад рассказал, как пошел гулять, как уснул и как на него выскочил барс, и выхода не оставалось, кроме как убить кошку. Сенька восхищался, а я едва удерживалась, чтоб не начать буйствовать. Ну, что за человек!? На сутки одного нельзя оставить, обязательно во что-нибудь влипнет! Одно слово — бедоносец!

— Влад, я тебя к кровати за ногу прикую, — простонала я, массируя виски.

— Ань, но я ж нечаянно…

— Иди наверх, а? — потерла я нос, чувствуя, что еще немного и я расплачусь. — Ложись, отдыхай и чтоб до вечера я тебя не видела.

Влад пожал плечами, но возражать не стал и поплелся наверх. Я провожала его глазами, думая, что парня проще убить, чем перевоспитать.

— Эй, ты есть-то, хочешь? — окликнула я Влада. Парень приостановился и кивнул. — Я тебе принесу.

Наблюдавший за этой сценой Сенька широко ухмылялся.

— Какие-то странные у вас отношения, — заметил он, дождавшись, когда за Владом хлопнет дверь, — противоестественные, я бы даже так сказал. Что-то не пойму — кто у кого в услужении. Анька, не надо в меня тыкать ножичком! А вообще, он парень интересный.

— Вот и отнесешь еду интересному парню, а я пока ужин приготовлю. И неплохо бы, чтобы ты посидел у нас в комнате, и по дому лишний раз не шастал. И в окна поглядывай. Родственников пропустишь — беда будет.

Пришедший из школы Олег был отправлен в лес, за ягодой. Я собиралась испечь пирог, а заодно заслать мальчишку как можно дальше от дома.

Когда солнце совсем покраснело и катилось к закату, вернулись Саха и Васька с полными коробами меда.

Сенька, завидев приближение грозного родственника, предпочел последовать моему совету и укрыться в чулане на кухне, не стоит раньше времени дразнить гусей.

Саха уселся в свое любимое кресло, потребовал чаю и закурил трубку, задумчиво разглядывая колечки дыма, медленно уплывающие в камин.

Моего появления, а, равно как и отсутствия, он как бы и не заметил. Я поманила тетку на кухню и, плотно прикрыв дверь, и указала на чулан. Тетка распахнула низкую дверь и могла лицезреть свое чадушко великовозрастное, живое и вполне здоровое.

— Сенечка, сыночек, — прошептала Васена, обнимая оболтуса, — похудел-то как! Ребра вон торчат, — она поцеловала дитятко в макушку.

— Не надо, мама, — дрогнувшим голосом попросил он, отстраняясь, — мама, я виноват…

— Ничего-ничего, — Васька опять прижала его к себе, — все прошло. Ты дома, все будет хорошо, все перемелется, мука будет.

— Мам, а как там батя?

— Батя? Серчает немного, ничего, мы его уломаем, правда, Анька?

— Правда, — подтвердила я.

— Я пойду к отцу, а вы подойдите минуток через пять, — приказала Васька, — и Сенька, — она погрозила ему пальцем, — чтоб с отцом не препирался! Пока не спросят, стой и молчи, виновато потупив глазки. Серчать будет, в ноги кинься, — Сенька скривился, — ты рожу-то не криви, — цыкнула на него мать, — делай, как велено, в ноги кинься и прощения проси, авось и простит. Ну, с Богом, — Васька распахнула дверь и шагнула в комнату.

Я выждала оговоренные пять минут и подтолкнула Сеньку к двери. Он постоял, немного собираясь с духом, и шагнул в комнату. Саха все так же сидел в кресле и курил трубку, за его спиной с серьезным видом маячила Васена.

— Вернулся, значит, — Саха хмуро сдвинул брови, Сенька последовал указанию матери и, виновато опустив голову, принялся рассматривать пол под ногами, — и что ты мне расскажешь?

Далее все происходящее превратилось в обычный балаган семейной ссоры, когда противники уже успели остыть и простить друг друга, но продолжали четко играть свои роли. Саха делал вид что гневался, а Сенька, правда, на полном серьезе, просил простить, впрочем, совершенно не собираясь следовать материнскому совету и кидаться отцу в ноги.