Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

Я просидела на валуне не меньше часа, ожидая прихода хозяина пещеры. В кустах послышался тихий шорох.

— Только попробуй в меня чем-нибудь кинуть — башку отверну, — щурясь на Крек, ласково предупредила я.

— Анька!?

— Похоже на то, — резонно заметила я.

— Откуда ты взялась? — более идиотского вопроса я в жизни не слышала.

— Оттуда же откуда и ты. Ты разве анатомию в школе не проходил? — на дурацкий вопрос, получают такой же ответ.

Сенька выбрался из кустов и устроился рядом.

— Значит, маманя вызвала тяжелую артиллерию? — спустя некоторое время осведомился он.

— Так да не так, — неопределенно ответила я.

— Все-таки маманя, — утвердился в своем предположении Сенька.

— Ты меня обидел, — надулась я.

— Чем же? — не понял он.

— Я, по-твоему, тяжелая? Да я за последние полгода потеряла не менее пяти килограмм, — чуть ли ни пуская слезу, прохныкала я.

— Как ты меня нашла? — посуровел Сеня.

— Да очень просто, — скромно потупилась я, вычерчивая ногой на песке круги, — дело в том, Арсений Александрович, что я знаю вас как облупленного. Я приехала, Саха рассказал мне о том, из-за чего вы сошли с дома и я, путем несложных умозаключений установила ваше место нахождения.

— И какой же ветер тебя занес в наши края?

— Наркомания, — честно призналась я, у Сеньки глаза полезли из орбит и он чуть не грохнулся с камня в воду, — да не у меня, — нашла нужным успокоить его я.

— А у кого же?

— У моего раба.

— Опаньки, — то ли прошипел, то ли выдохнул Сеня, и закончил Сахиным словами, — значит и до тебя докатилась мода?

— До меня кроме собственной дури ничего не докатывалось, — повинилась я, — кстати, о дури. У меня для тебя кое-что есть, от некой особы, именующей себя Варенькой Шульгой.

— Что есть? — насторожился братец.

— Интересно? — ухмыльнулась я, — Но отдам я тебе это только в обмен на обещание вернуться домой.

— Я отсюда никуда не пойду, — Сенькино лицо посуровело, и он отвернулся.

— Значит, ничего не получишь, — усмехнулась я.

— А ты не боишься, что я тебя сейчас немного пристукну, и ты мне все сама отдашь? — зло спросил он.

— Ты хоть думаешь, что говоришь? — я испытывающе посмотрела на него, — Ты кому грозить вздумал? Совсем крыша поехала от одиночества? Знаете что, Арсений Александрович, — я поднялась и перекинула через плечо рюкзак, — а не пошли бы вы ко всем чертям со своей несчастной любовью, вместе с идиоткой Варенькой, которая палец о палец не ударила, чтобы узнать, где ты и что с тобой. Ты мне надоел, оставайся здесь и сиди как придурок, боясь нос из-за водопада высунуть, потому что Саха вокруг рыскает, тебя разыскивая. Сиди и рыдай над своей несчастной судьбой, не предпринимая попыток хоть что-то поправить. Да, кстати, — я достала голосовое письмо и бросила брату в лицо, — забирай, мне чужого не надо.

Я выволокла лодку, столкнула в озеро, запрыгнула в нее и взялась за весло. Злость придала силы, и лодка в два счета оказалась в рукаве реки, по которой еще совсем недавно я с таким трудом поднялась. Сенька понял, что действительно уплываю только, когда лодка скрылась за поворотом. Он вскочил и, не разбирая дороги, понесся мне наперерез, я могла об этом судить по шуму, который он создавал, продираясь сквозь заросли.

— Аня, — Сенька бежал по берегу наравне со мной, — Анечка, вернись, ну, пожалуйста. Прости дурака, Аня!

Я поднажала на весла, и лодка понеслась быстрее подгоняемая мной и течением. Сенька, поняв, что, бегая по бережку, он меня не вернет, не раздеваясь, прыгнул в воду и быстро поплыл за мной. Пловец из Сеньки хороший, а вот гребец из меня, после целого дня мотания по реке, никудышный, братец догнал в два счета. Он зацепился за борт лодки и плыл, рядом уговаривая меня вернуться и тормозя движение.

— Отцепись, балласт! — рявкнула я, замахиваясь веслом.

— Хочешь ударить — бей, — позволил Сенька, — только не бросай меня.

— Ты прекрасно знаешь, что не ударю, как бы мне этого не хотелось, — я бросила весло на дно лодки и расстроено опустилась рядом, позволяя Сеньке выволочь меня вместе с лодкой к берегу.

Мы завалились в пещеру, и Сенька трясущимися от холода руками принялся разводить костер. Я уселась на услужливо подставленную чурку и наблюдала за его бесплодными попытками. Если так дело пойдет, и дальше мы ни в жисть не обогреемся.

— Дай я, — теряя терпение, оттолкнула я Сеньку от очага.

Достала из рюкзака зажигалку и щелкнула над тонкими веточками, проложенными сухим мхом. Огонек от зажигалки моментально перекинулся на мох и заплясал по нему веселыми язычками, облизывая хворостинки. Я осторожно подула, раздувая костерок, подбросила в него более серьезное топливо.

— Что стоишь, трясешься? — Поинтересовалась я у топтавшегося рядом Сеньки, — раздевайся, а то заболеешь.

Парень помялся немного и принялся стаскивать с себя мокрую одежу. Сначала на пол упали башмаки, потом рубашка, я наблюдала за медленным Сенькиным разоблачением и дивилась, насколько же он похож на Саху — те же брови, волосы, даже прищур глаз и тот отцовский, только лет на двадцать моложе. Олег тот не такой, он больше на Ваську похож, хотя ростом и сложением тоже в Саху пошел. Когда дело дошло до штанов, Сенька недовольно буркнул.

— Отвернись, может, я же все-таки портки скидать собираюсь.

— А ты что как-то иначе устроен, чем другие? — проявила я живой интерес, но все же отвернулась, уставившись на белую с золотыми разводами стену.

Сенька довольно долго возился, пытаясь освободиться от прилипающих к телу мокрых штанин.

— Вот черт, — услышала я его тихое ворчание, — прикрыться-то чем? — от волнения он, видно, позабывал, что и где у него лежит.

— Иди к огню, — приказала я, поднимаясь и поворачиваясь. Сенька, увидав, что я смотрю на него, покраснел до корней волос и быстро прикрыл руками причинное место.

— Не боись, не покраду, — хмыкнула я, молча потешаясь над его стыдливостью.

Я сняла с рамки шкуру и накинула брату на плечи.

— Могла бы и не смотреть, — обиженно проговорил он, зябко кутаясь в волчий мех.

— Сеня, — авторитетно заявила я, — а там и смотреть-то не на что.

— Как это не на что? — взвился парень, еще пуще краснея.

— Эвона, как заело, — рассмеялась я.

— Ничего не заело, — начал было оправдываться он, и громко чихнул.

— О-о, — протянула я, — это нам совсем не годисса. Ты мне завтра нужен здоровый, а то, как же мы с тобой домой доберемся.

— Кто тебе сказал, что я поеду с тобой завтра? — скривил рожу Сенька, и еще раз чихнул.