Волк среди волков - Ханс Фаллада

Пагель, озадаченный, с минуту смотрел на Аманду, но потом послушно ответил:

- Хорошо, сегодня, в виде исключения, я так и сделаю. Но через полчаса прошу разбудить.

В дверях он еще раз обернулся и сказал:

- Примерно к рождеству это будет - то есть свадьба, Аманда. Сын явится на три недели раньше.

А затем он решительно захлопнул дверь в знак того, что ответ его уже не интересует, что эта тема вообще исчерпана. И так как Аманда теперь знала все, что ей надо было знать, она тоже не чувствовала потребности продолжать разговор. Она тихонько убрала со стола, унесла посуду и уселась возле печки, чтобы и в самом деле дать ему полчаса покою.

Но ведь спать-то он не будет, он будет перечитывать письмо!

4. ЗОФИ БОРЕТСЯ

Пагель действительно хотел перечесть письмо, но едва он лег, как его обволокла усталость, точно большая, приятно теплая, приятно темная волна. Слова письма, что он в начале декабря будет отцом и что Петер сама, наконец, напишет ему, он взял с собой в сон. Какая-то веселая легкость исходила от этих слов, и он заснул улыбаясь.

Во сне ему приснился ребенок, он и видел этого ребенка и сам отчасти был им. С легким удивлением увидел он себя на зеленой лужайке в белом матросском костюмчике с синим воротником и вышитым якорем, а над ним молодое сливовое деревцо мирабель простерло свои ветки, густо усаженные мелкими, желтыми, как масло, плодами.

Он тянулся к этим ветвям, он видел свои голые колени между носками и штанишками и видел шрам на одном колене. "Это уже, кажется, однажды приснилось мне, когда я был ребенком", - сказал он себе во сне и все же протянул руки к ветвям. Он стал на цыпочки, но не дотянулся до ветвей.

Тут его позвал чей-то голос - должно быть, голос мамы с веранды, или нет, голос шел из густой кроны дерева, это был голос Петера:

Деревцо, сильнее веточки качай,

Ливнем слив всего меня обдай.

И тут сливовое деревцо встряхнулось и просыпало на него золотой дождь маленьких слив, они падали все гуще, все золотистее. Зеленый дерн весь пожелтел, как будто в нем зацвели тысячи цветков, и ребенок - а он и был этим ребенком - с ликующим криком склонился над ними...

Ребенок, улыбаясь, смотрел на ребенка, но постепенно Пагелю стало ясно во сне, что он мужчина и что никакая Петра не осыпает его плодами. Прекрасный сон рассеялся в мягком просторном мраке, в который хорошо было погрузиться. И спящий охотно погрузился в этот мрак, он погрузился в него с мыслью: лишь бы никто не помешал мне!..

- Нет, я не стану его тревожить, - заявила Аманда в конторе. - Придется вам прийти еще раз, попозже.

Она воинственно посмотрела на Зофи Ковалевскую. Но Зофи держалась отнюдь не воинственно.

- Нельзя ли подождать его здесь? - вежливо попросила она.

- Когда он проснется, он сразу же пойдет в поле, некогда ему тут с вами разговаривать, - сурово сказала Аманда.

- Да он же сам вызвал меня через отца, - заявила Зофи, несколько уклоняясь от истины. - Господин Пагель, видите ли, требует, чтобы я копала картофель! - Она с горечью рассмеялась.

- Копать картофель... - повторила Аманда. Обе все еще стояли, одна у печки, другая у окна. - Господин Пагель прав. Копать картофель это все-таки лучше, чем...

Она многозначительно замолчала.

- Чем что, фройляйн? Чем подпирать печку, чтобы она не упала? Тогда вы правы...

- Есть такие, что считают себя хитрее всех, - заявила Бакс уклончиво. Но от большой хитрости глупеешь, говаривала фройляйн Кукгоф. Так оно и есть.

- Что же вы - хитрая или глупая? - любезно спросила Ковалевская. Она села на стул у письменного стола.

- Это место не для вас, фройляйн! - гневно крикнула Аманда и ухватилась за спинку стула. - Вас поджидает другое местечко...

Зофи насторожилась. Но так легко она не сдастся, теперь она уж ни за что не уйдет.

- Если мне надо уйти, то уж это мне скажет господин Пагель, - сказала она холодно. - Ведь вы тут только постели стелете, фройляйн.

- Но я не лезу в эти постели, я - нет! - крикнула Аманда и так рванула стул, что спинка затрещала.

- Остановка не за вами, фройляйн, у господина Пагеля, должно быть, лучший вкус, чем у прежнего управляющего.

- И это говорите мне вы, фройляйн? - крикнула Аманда, вся побелев, и отступила на несколько шагов.

Схватка становилась жаркой, стрелы были расстреляны, и некоторые попали в цель. Оставалось перейти врукопашную. Удивительно, что гул сражения не разбудил Пагеля.

- А почему бы мне и не говорить вам этого? - спросила Зофи упрямо, но уже сбавив тон. Выражение лица ее врага не нравилось ей. - Ведь вы сами объявили это перед всем народом на вечерней молитве!

- Фройляйн! - произнесла Аманда угрожающе. - Если другие не знают, что дважды два - четыре, то я знаю. А если счет не сходится, то можно ведь стать ночью под окном и кое-что услышать.

Теперь побелела Зофи. С минуту она стояла точно громом пораженная. Но затем овладела собой.

- Порядочному человеку, - сказала она совершенно другим тоном, незачем слышать все что он слышит.

- И этакая болтает о постелях и вкусах! - гневно крикнула Аманда. - Вот сейчас же пойду и все ему выложу! - Она задумалась. - Сдается мне, что так и надо сделать. - Она с сомнением посмотрела на дверь в комнату Пагеля.

- А зачем ему знать? - осторожно спросила Зофи. - Ведь ему от этого никакого вреда!

Аманда нерешительно, колеблясь, смотрела на Зофи.

- Ведь и у вас мог быть друг, - прошептала Зофи, - так же, как... Мне понятно, когда женщина стоит за своего друга!

- Он уже больше не друг мне, - уклончиво ответила Аманда. - Не желаю быть подругой негодяя.

- Человека понять надо, - сказала Зофи. - Обыкновенно судят по внешности. Ведь может случиться и так, что кому-то не повезло в жизни.

- Я знаю понаслышке, что в каторжных тюрьмах - дрянь народ. Туда попадают только отпетые.

- Бывает, что человек хочет исправиться. И судебные ошибки тоже не редкость.

- Что же он - попал в тюрьму из-за судебной ошибки, фройляйн?

Зофи подумала.

- Нет, - шепнула она нерешительно.

- Это хорошо, что вы сказали правду, - кивнула ей Аманда. - А то я решила бы, что вы хотите меня околпачить.

- Но приговор был слишком суров. Он просто легкомысленный, но не плохой человек.

Аманда размышляла. Она не могла обдумать слова Зофи так, как ей хотелось бы, перед ней все время стоял образ Гензекена. Ведь и она от него не отступилась, когда узнала, что это не только легкомысленный, но и плохой человек. Наконец она вспомнила, что хотела спросить.

- Почему он все еще сидит у вас на чердаке? - спросила она. - Если он действительно хочет перемениться, пусть работает. Или он лодырь?

- Не говорите этого! - поспешно воскликнула Зофи. - Он живет на чердаке... - Она замялась. - Мы никак не соберем денег на дорогу, и потом ведь в него, когда он бежал, всадили пулю...

- Пулю? Ведь надзиратели ни в кого не попали!

- Так думают! Но ему прострелили ногу, вот здесь, бедро. Вот он и лежит, уже сколько недель, без врача и настоящей перевязки. Я хожу за ним, а теперь придется рыть картофель.

Аманда с сомнением посмотрела в лицо Зофи.

- Что-то сильно поворовывают в нашей местности, - сказала она. - Уж я на вашего грешила.

- Да ведь он же лежит, фройляйн Бакс, и, может быть, останется хромым на всю жизнь! - Зофи размышляла. - Отец говорит, что это опять безобразничает Беймер.

- Я думала, Беймер только по части дичи? - спросила Аманда.

- Что вы! - отозвалась Зофи. - Беймер на все руки! Теперь, когда еще ищут, а родственники в Альтлоэ не пускают его к себе, теперь он идет на все - мне, говорит, сам черт не брат...

- Откуда вам все это известно, фройляйн? - тихо спросила Аманда. - Вы слишком много знаете о Беймере. И даже говорили с ним!

- Да... - прошептала Зофи. Но она сейчас же опять нашлась. - Да! зашептала она возбужденно. - Я соврала, нога у него не прострелена, и он ходит промышлять, старается раздобыть денег на поездку! Что же нам делать, раз его ищут? Вы тоже своего защищали, вы не стыдились его. За друга надо стоять именно тогда, когда ему плохо! И я не верю, что вы нас выдадите вы же дали ему пощечину за то, что он доносчик!

- Да, я дала моему другу пощечину за то, что он доносчик, - тихо ответила Аманда. - Ваш друг...

Но Зофи перебила ее.

- А сами хотите быть доносчицей? - крикнула она.

Обе девушки посмотрели друг на друга.

- Вы же должны понять, - поспешно шепнула Зофи, - что чувствует женщина, если она кого любит, ей наплевать, пусть другие говорят, что он плохой. Для других он, может, и плохой, а для меня хороший - и чтобы я его покинула? Нет, этого вы не скажете и доносить тоже не станете!

Аманда Бакс стояла молча.

- Я позабочусь, чтобы он здесь, в Нейлоэ, ничего больше не трогал и чтобы нам поскорее уехать, как только добудем немного денег, - но ведь вы не донесете на нас, фройляйн?

- На кого это Аманда не донесет? - спросил Вольфганг Пагель, становясь между девушками, красной взволнованной Амандой и Зофи Ковалевской, которая ради этого визита навела на себя красоту по-городскому, с помощью пудры и губной помады, поэтому ее волнение было не так заметно, хотя и она, конечно, в душе волновалась.