"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

- Я, кажется, понял, как выманить Марту на континент. Очень хорошо.

Остальное потомство невестки, даже его племянник, Федора не интересовало. Он не стал говорить сыновьям, что у них есть кузен в Лондоне.

- Хватит и того, что у этого ублюдка теперь дворянство и российский паспорт, - зло пробормотал Федор, - мне сообщили, из Лондона, Марта его получила.

Запрет на выдачу виз семье был снят. Федор устроил это сразу, как только узнал, что у него есть дочь. Однако змея, Федор это отлично помнил, была осторожной. Она бы не повезла детей в Россию. Федор поднялся: «Значит, мы с ней здесь встретимся».

Он хорошо выспался в штабе армии Мак-Магона и поехал в Париж. Судя по донесениям, бунт заканчивался. Коммунары оставили Левый Берег и Монмартр, но еще держались на холме Пер-Лашез. Федору очень хотелось навестить бывшую жену, однако он велел себе потерпеть. Он хотел удостовериться, что Волк жив, и помочь ему избежать ареста и расстрела.

Пленных расстреливали без суда и следствия. Трупы лежали в Люксембургском саду, их сбрасывали в Сену. Когда Федор спешился у подножия холма Пер-Лашез, стояла глубокая ночь. Сверху доносились раскаты артиллерии, небо играло багровым, тревожным отсветом. Горел Монмартр, холм Святой Женевьевы, и восточные кварталы. В Версале ему сказали, что за последнюю неделю в городе убито, пять тысяч бунтовщиков.

- Это вряд ли, - хмыкнул Федор, - тысяч пятнадцать, не меньше.

Правительственные тюрьмы готовились к размещению арестованных. Федору сказали в Версале, что военные трибуналы будут выносить смертные приговоры.

- Если кого-то и не расстреляют, - усмехнулся его коллега из французской контрразведки, - то сошлют в наши колонии на Тихом океане, месье Теодор. Бунтовщиков прикончат малярия, лихорадка и каннибалы. И никакого прощения! - стукнул он кулаком по столу: «Никакой амнистии. Половина города лежит в руинах. Хватит нам революций!»

- И нам хватит, - Федор прислушался и удивленно спросил у версальского офицера: «У них что, артиллерия?»

Командир кивнул:

- Десять пушек. Одну они установили прямо на могиле герцога де Морни. Монахов взяли в заложники..., - офицер выругался и взглянул, при свете фосфорной спички на хронометр: «Пора это заканчивать, вот что я вам скажу».

Федор, придя в Париж в обличье месье Ларю, прежде чем устроиться в Национальную Гвардию, посетил Пер-Лашез. Он постоял у склепа. Пан Вилкас, в одном из писем с информацией о семье, прислал ему план кладбища. Федор читал надписи, а потом, сочно заметил:

- Одни революционеры. Впрочем, чего еще ждать от потомства Робеспьера.

Об этом пан Вилкас тоже ему написал. Бывшая жена, оказывается, была правнучкой Лавуазье. Федор подумал:

- Саша не случайно хорошо в технике разбирается. Этот..., Стивен Кроу, тоже инженер известный, - он вспомнил заснеженные дорожки Летнего Сада, испещренное шрамами лицо и лазоревые глаза. Федор знал, что капитан Кроу собирается в арктическую экспедицию. «Хоть бы он там сдох, - пожелал Воронцов-Вельяминов, - хоть бы они все сдохли. Впрочем, о невестке и этом..., Экзетере, я позабочусь, обещаю».

Федор, хоть и занимался внутренними делами империи, но следил за донесениями иностранного отдела. Когда англичане подавили восстание в Ирландии, он сказал, на совещании:

- Видите, они взяли с нас пример. Не церемонятся с колониями. В Индии сипаев к пушкам привязывали, и расстреливали.

Федор помолчал: «Инородцы, поднявшие голову, заговорившие о своих правах, а тем более, взявшие в руки оружие, являются врагами империи. Есть один язык, русский, и одна истинная религия, православие. Вообще, - он поднялся и походил по кабинету, - надо их отрывать от корней в малолетнем возрасте..., Воспитывать за казенный счет, растить из них слуг империи...»

Он подошел к окну и посмотрел на осенюю, серую Фонтанку:

- Степана растили, - угрюмо подумал Федор, - и что получилось? Мерзавец, предатель без чести и совести. Кому только не служил. Нет, с мальчиками я такой ошибки не сделаю, и с девочкой тоже.

Он хорошо знал все входы и выходы с кладбища и взял кольт:

- У меня, - Федор указал наверх, - есть кое-какие дела. Вы атакуйте, а я ими займусь, - Федор был уверен, что близнецы здесь.

Братья де Лу, действительно, были на северо-восточном участке, рядом с семейным склепом. Вдоль каменной стены вырыли канава. Макс распорядился, глядя на трупы расстрелянных монахов: «Сваливайте их туда». Ему надо было уходить. Анри, вытаскивая раненых из-под огня версальцев, был ранен, в спину. Макс, увидев это, бросился к брату. Волк вынес его в безопасное место, к белому мрамору склепа. Камень, казалось, светился в ночной тьме. Брат был без сознания. Когда Макс уложил его на землю, сухие губы разомкнулись:

- Позаботься об Эжени..., О Пьере..., - ресницы дрогнули, и Анри впал в беспамятство. Волк быстро снял с рукава его куртки повязку с красным крестом, и спрятал ее. Он достал блокнот. Макс написал на одном из листков несколько слов по-русски. Волк ожидал, что Федор Петрович появится на кладбище.

Защитников почти не осталось. Они отошли на склон холма, версальцы взяли церковь. Макс убрал пистолет, из которого он расстрелял монахов:

- Документов ни у меня, ни у него нет. Очень хорошо.

Макс, несколько недель назад перенес свои вещи из каморки Дмитриевой на рю Мобийон: «Заберу бумаги Анри и выберусь из города». Когда они переправились на северный берег, Волк послал Дмитриеву, на Монмартр, связной. Девушка не вернулась на Пер-Лашез. Он, облегченно, подумал: «Хорошо. Должно быть, ее убили, или ранили. Меньше хлопот». Макс опустил блокнот в карман куртки брата. На первой странице его четким почерком значилось: «Волк».

- Надо атаковать, - услышал он голос кого-то из коммунаров и кивнул:

- Идите вперед, я за вами. Только позабочусь о брате, - он кинул взгляд в сторону Анри. Раненый не двигался. Коммунары, оставшиеся на участке, отправились наверх, к церкви. Внезапно стало тихо. Над его головой шелестели листьями платаны. Макс, не оборачиваясь, ловко вскарабкался на стену. Он спрыгнул на влажную, землю и поднял голову. Еще не рассвело, над Парижем висела бледная луна. Опять забила артиллерия версальцев, Волк услышал стрельбу и крики. Он повязал на рукав куртки тряпку с красным крестом и пошел вниз, к реке. Ему надо было исчезнуть, на какое-то время.

Федор, со своим кольтом, добрался только до церкви. У стен лежали трупы коммунаров. Командир сказал ему:

- Здесь, по слухам, был знаменитый Волк, - но эти негодяи, - он зло ударил одного из мертвецов в голову, - ничего и не сказали. Остальных мы загнали внутрь, - он кивнул на высокие двери, - и сейчас поведем к стене, расстреливать. Я их спрашивал. Они тоже молчат, мерзавцы.

Федор усмехнулся: «Я найду его, если он прячется, и приведу сюда». Пер-Лашез был погружен во тьму.

Версалец взглянул на серые надгробные камни, на высокие деревья, и замялся:

- Это может быть опасно, месье..., Мало ли, где они еще сидят. Они на северо-востоке оставались…, -он указал вдаль. Федор, решительным шагом, пошел туда. Он быстро увидел родственника. Раненый, без сознания, лежал прямо у подножия семейного склепа. Федор увидел, что на куртке нет повязки с красным крестом, и, на мгновение, замер. Смерть Волка в его планы совсем не входила. «Надо проверить, что за рана, - он опустился на колени и обшарил карманы, - может быть, его еще можно спасти...». Голубые глаза, внезапно, открылись. Анри простонал:

- Макс…, Макс, где ты...

Он услышал холодный голос где-то у себя над головой: «Здравствуйте, месье Вильнев. Давно с вами не виделись, доктор».

- А мы не верили..., - горько подумал Анри.

- Господи, бедная Эжени, ей надо уходить из города..., Где Макс, он должен быть здесь..., - Воронцов-Вельяминов листал блокнот, не обращая внимания на стоны раненого. Он знал, что Волк оставит ему весточку и не ошибся. На одной из страниц, четким, знакомым почерком, было написано, по-русски: «Это Анри. Привет от Волка. Связь через обычный ящик».