Черный Баламут. Трилогия - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как скажет - так и сделаем.
Я смотрю на перевозчика, а он - на меня. С надеждой. Ждет небось, что я все брошу и немедленно отправлюсь в деревню разбираться с их приблудным мальчишкой!
Ладно, вернусь, тогда и разберемся. Так я перевозчику и сообщил: решу по возвращении. А пока пусть у вас живет. И смотрите, не обижайте!
- Его обидишь, - буркнул переводчик, прощаясь. - Ладно, пусть сидит в сарае. Кормить будем. И стеречь. Тебя ждать.
Наверное, я бы сразу забыл об этой истории, по крайней мере до возвращения в свою обитель, если бы она вскоре не обрела неожиданное продолжение.
Сначала нас (я отправился в путь с двумя взрослыми учениками) подвезли на телеге крестьяне, всегда готовые услужить брахманам. А ближе к Хастинапуру мы пристали к попутному каравану ангов. Заметив, что у одного из караванщиков изрядно разбита физиономия, отчего спутники над ним постоянно подтрунивают, я не удержался и на вечернем привале поинтересовался у купца-хозяина: что приключилось с несчастным?
Я вообще любопытен по природе, а в данном случае мое любопытство было вполне безобидным.
- Это не слишком изысканная история, достойный брахман, - ответил, усмехаясь, купец.
Блики костра плясали на его широкоскулом бородатом лице, мерцая то тигриными полосами, то леопардовыми пятнами, отчего мой собеседник становился похожим на оборотня-кимпурушу.
Сумерки,однако.
Время, когда небыль стремится стать былью, и наоборот.
"Сумерки мира. Преддверие Эры Мрака", - отчего-то подумалось мне, и я невольно тряхнул головой, прогоняя удивительную мысль.
Купец истолковал мой жест по-своему.
- Могу, конечно, и рассказать, если обильный подвигами желает.
- Желаю, - лениво потянулся обильный подвигами.
Купец поджал губы (я представил, что сейчас думает он при виде моих светящихся глаз и черномазой рожи!), но спустя минуту принялся за рассказ:
- Дней восемь назад, когда мы ехали за товаром, который сейчас везем, прибился к нашему каравану малец. Сказал: к родным на юг добирается. Воду на привалах таскать помогал, хворост для костра собирал - в общем, позволили мы ему с нами идти.
Купец поперхнулся бетелем, сплюнул и продолжил:
- Два дня шел он с нами. Мы уж и внимание на него обращать перестали - идет и идет. Чем может - помогает, а лишняя миска из котла-общака для такого галчонка нам не в тягость. Только на третий вечер, ак-курат как мы к берегу Ямуны подошли и лагерем стали, прицепился к нему наш Фурат-слоновод. Да-да, тот самый, что с разбитой мордой. Мне потом донесли, что Фурат на мальца с самого начала глаз положил. Водится за ним, за Фуратом, любит он молоденьких. Так и то сказать - иные вроде за медную ману к нему на всю ночь приходили… Вот он и решил, что парнишка тоже из таких.
Купец закряхтел, подыскивая слова для дальнейшего рассказа, стараясь не оскорбить лишними вольностями слух любопытного брахмана.
- Короче, пристал Фурат к мальцу: пойдем да пойдем прогуляться! Тот сперва, видать, не понял, зачем зовут, а Фурат уже дхоти с него стаскивает. Присел на корточки, сопит - тут малец ему пяткой по харе и навесил! И еще поленом добавил, которое рядом валялось. Фурат блажит что твой осел, если ему чертополох под хвост сунуть, а мальчишка - бежать. Только мы его и видели. Вот и вся история.
- А где, ты говоришь, это произошло? - Смутное подозрение начало потихоньку закрадываться мне в душу.
И оно тут же превратилось в уверенность, когда купец охотно ответил:
- Да возле излучины Ямуны! На пол-йоджаны ниже того места, где она с Гангой сливается. Слыхал, достойнейший: там еще рыбацкая деревня рядом есть?
Я-то слыхал. И прекрасно понимал: речь идет об одном и том же драчливом мальчишке. Который определенно шел из Хастинапура. Шел к Махендре, чтобы найти там доброго Раму-с-Топором и попроситься к нему в ученики.
Очень интересный мальчишка!
Впрочем, какое мне до него дело! Вот вернусь - тогда и погляжу на драчуна-бродягу…
Тогда я еще не знал, что эта история будет преследовать меня по пятам много дней и заинтересует настолько, что в конце концов я решу ее записать, чем сейчас и занимаюсь.
Впрочем, не будем забегать вперед - всему свое время.
* * *
На следующий день мы благополучно добрались до ворот Хастинапура.
Тех самых, через которые я когда-то впервые попал в этот не слишком любимый мною город.
Я-то Хастинапур не жалую, а вот Хастинапур меня - как раз наоборот. Еще бы, местная знаменитость, вдобавок отец первопрестольного Слепца! Опять же кто Матушку с Мамочкой в свое время проклял, брюхатю-чи, а безродную служанку облагодетельствовал? То-то же! Мало ли что еще этому полоумному Вьясе в голову взбредет! Почет и уваженьице…
Ладно, хватит об этом. Не люблю.
Во дворце было на удивление пустынно. Ну, царевичи, понятно, в летнем лагере, молодецкими забавами тешатся, булавами науку друг дружке в головы вколачивают. Наставники, часть слуг - там же. А остальные? Кроме стражи у ворот, пока до дворцовых летописцев добирались, никого и не встретили!
Вот тут-то, в прохладном подземелье архива, дело и разъяснилось.
История продолжалась!
Приняв совершенно неожиданный оборот.
- Куда это у вас все запропастились? - поинтересовался я у сгорбленного брахмана-летописца, когда с церемонными приветствиями было покончено.
- Разве ты не знаешь, многомудрый?! - всплеснул сухонькими ручками вековой старец, годившийся мне в деды без малого или в отцы с гаком, но при этом он истекал почтением, словно овечий сыр - сывороткой.
Я помотал головой: дескать, не знаю.
- Горе у нас во дворце! У Наставника Дроны, величайшего из дваждырожденных, сын пропал!
- Как - пропал? - опешил я.
- Пропал! Исчез то есть. Совсем. Вот уже вторую неделю все его ищут. Ищет прислуга, ищут рыночные сборщики податей, ищут все жители нашей столицы. Сам Наставник Дрона с другими учителями ноги трудят, гонцов во все стороны разослали…
- Погоди-погоди! - Меня будто слон хоботом по макушке стукнул. - Когда, говоришь, сын Дроны пропал?
- Да уж дней десять как…
- Кажется, я знаю, где он! Мне надо идти, найти Дрону… В архив я явлюсь позже! - И, сбросив с плеч лет двадцать, я взлетел вверх по ступеням.
- Великий провидец! Что б мы без него делали! - донеслось из-за спины.
Но сейчас у меня не было времени даже,посмеяться над наивным восторгом летописца.
Разумеется, ни Дроны, ни его собрата по рождению Крипы на
