Закат Пятого Солнца (СИ) - Штаб Юрий

— Педро прав, — сказал Кортес. — Дело совсем не в гневе богов.

— Господин, ты говоришь так уверенно, — язвительно ответил жрец. — Может быть, ты знаешь, в чем же дело и как нам спастись?

— Разумеется, знаю. Десятилетиями Тлашкала мечтала оградить границы от вторжения ацтеков. Ее лучшие воины не щадили жизней, отстаивая свободу родной земли.

Произнося эту речь, Эрнан Кортес встал и принялся неторопливо ходить по залу, задумчиво устремив взгляд вперед, как будто пытаясь найти причины этого происшествия.

— И вот теперь, когда у вас появился шанс раз и навсегда разгромить Теночтитлан, среди тлашкаланцев нет единства. Именно сейчас, когда оно нужно больше всего! И я спрашиваю себя, кому это выгодно?

Марина, бегло переводя слова испанца, внимательно смотрела на вождей, которые замерли, не желая пропустить ни одного слова. А Эрнан Кортес резко развернулся и устремил строгий взгляд на главного жреца.

— Сколько заплатили тебе ацтекские шпионы за то, чтобы ты настроил народ Тлашкалы против испанцев?! Что пообещали за то, что ты предашь родину в руки врагу? Отвечай!

Жрец настолько не ожидал ничего подобного, что просто онемел от замешательства. Затем оно сменилось возмущением и гневом.

— Как ты смеешь обвинять меня, служителя богов?! Я с рождения живу в Тлашкале. Я всегда защищал ее и от гнева небожителей, совершая ритуалы и жертвоприношения, и от ацтеков, выступая против них среди прочих воинов Тлашкалы…

Негодующий монолог жреца мог затянуться. Кортес вовсе не собирался отдавать оппоненту инициативу в споре, а потому прикрикнул:

— Тихо!

Альварадо угрожающе положил ладонь на рукоять меча и жрец, сбитый с толку напористым поведением испанцев и их явным неуважением к нему, умолк. Эрнан Кортес подошел вплотную к сидящему индейцу и, глядя на него сверху вниз, твердо и решительно сказал:

— Эта болезнь не тронула Табаско и Семпоалу, значит, она не является признаком гнева богов. Зато она подкосила ацтеков. И теперь, когда они ослабли и пришло самое время их атаковать, ты всячески тянешь время. Даешь шанс неприятелю прийти в себя? Да еще и предложил знатным семьям пожертвовать кем-то из родных? И кого же, по-твоему, нужно зарезать? Наверняка самых опытных военачальников, самых отважных воинов, наиболее мудрых вождей? Хочешь оставить Тлашкалу без лучших защитников?

Кортес резко развернулся и обратился к вождям:

— Надеюсь, что главный жрец является всего лишь глупцом, а вовсе не злоумышленником и предателем, польстившимся на ацтекский нефрит. Его исступленная и фанатичная вера в эти дни может погубить всю Тлашкалу. Болезнь уйдет. Вы это скоро сами увидите. Я собираюсь воевать против ацтеков и верю, что тлашкаланцы не нарушат своих клятв верности и не запятнают себя позорным прозвищем отступников. Готовьте солдат, вожди! Мы идем поквитаться с Теночтитланом!

Эрнан Кортес видел, что его красноречие в очередной раз помогло. Правители явно склонялись на его сторону. Похоже, союз с Тлашкалой удалось пока сохранить. В эту минуту он больше всего надеялся на то, что его обещание о скором прекращении болезни действительно сбудется. Иначе вожди тлашкаланцев в ближайшее время перейдут на сторону жрецов.

Оспа продолжала свирепствовать еще некоторое время. Но постепенно пыл ее угасал, заражалось все меньше людей. Напоследок она нанесла серьезный удар по Тлашкале — умер один из самых влиятельных вождей, Машишкацин, искренний сторонник испанцев и отец погибшей в Теночтитлане донны Эльвиры.

Похороны проходили по местному обряду. Капитаны конкистадоров, облачившись в черные траурные одежды, пришли почтить память вождя. Эрнан Кортес слушал ритуальные пения жрецов, думал об умершем и молился за его душу. Но вот носилки с телом сидящего Машишкацина, завернутого в дорогие ткани и украшенного драгоценностями, отправились к месту упокоения. Кортес в торжественном молчании провожал вождя взглядом.

— Упокой, Господи, его душу, — еле слышно пробормотал стоящий рядом Альварадо. — Машишкацин был нашим самым верным другом в этих краях. Всегда помогал и советом, и солдатами, принимал нашу сторону в борьбе со жрецами, был щедр и гостеприимен. Жаль, что он умер, не приняв истинной веры.

— Поддержав нас, он и так сделал немало для искоренения местных кровавых культов, — прошептал Кортес. — Дальше уже дело за нами. Надеюсь, ему воздастся на том свете за эту помощь и за потерю любимой дочери. Машишкацин, хоть и был настоящим другом, но ведь до конца не верил в наш успех.

— Да, он предостерегал, что из Теночтитлана нам не выбраться…

— А я думал, что сумею покорить империю без войны, — заметил Кортес. — Мы оба ошибались.

— Сейчас у нас нет времени, чтобы горевать, Эрнан. После смерти Машишкацина мы лишились одного из самых надежных своих соратников. Если мы в ближайшее время не сумеем добиться успеха, то Тлашкала может начать прислушиваться к своим жрецам.

Но оспа нанесла не менее сильный удар и по ацтекам. В Теночтитлана от эпидемии умер новый повелитель империи — Куитлауак. Коротким оказалось его правление — меньше трех месяцев. Власть перешла к племяннику Монтесумы, совсем еще молодому Куаутемоку. Испанцам он был хорошо знаком. Куаутемок показал себя ярым противником конкистадоров. Надеяться на мир не приходилось.

Сообразив, что пожар войны лишь разгорается, новый император стал поспешно собирать силы. Он разослал послов по окрестным землям, не жалея ни обещаний, ни угроз для того, чтобы найти союзников. Обо всем этом быстро стало известно в Тлашкале. Даже этого края достигли слова Куаутемока. Он уговаривал всех индейцев объединиться против общего врага — прибывших из-за моря белолицых людей, которые не чтут местных богов и чинят здесь всяческие безобразия.

Но касики тлашкаланцев отвергли предложение ацтеков. Они давно мечтали сокрушить Теночтитлан. Кто другой, кроме конкистадоров, мог им в этом помочь? Более того, один из самых влиятельных вождей, Шикотенкатль Старый, согласился принять христианство. Он получил имя Лоренсо де Варгас. Это стало очередным шагом для укрепления союза испанцев и тлашкаланцев.

Эрнан Кортес не отставал от своего противника. Он тоже рассылал делегации к ближайшим племенам, надеясь найти в них новых союзников. Победы испанцев громко прогремели по всей империи, особенно недавний разгром ацтеков при Отумбе. Все это высоко подняло авторитет конкистадоров. Посольства из окрестных земель одно за другим спешили к генерал-капитану. Фернан видел всех прибывающих и слышал их воззвания:

— Великий господин, ацтеки давно поработили наши земли. Они безжалостно грабили нас десятки лет, тысячи наших людей оказались в рабстве в столице или были принесены в жертву. Прими нас под свою руку, позволь в бою доказать преданность и отомстить врагам.

Империя ацтеков рассыпалась на кусочки. Многим правление Теночтитлана надоело до смерти. Хотя хватало и таких, кто поддерживал Куаутемока. Вожди земель, граничащих с Тлашкалой, спешили к Кортесу на поклон. И он без устали принимал гонцов. Дошло уже и до того, что индейцы просили его решить вопросы наследования.

Однажды к генерал-капитану прибыла очередная делегация. Во главе ее стояло двое молодых людей.

— Малинче, мы братья и наследники нашего отца, который не так давно умер. Перед смертью он повелел нам прибыть в Тлашкалу и просить тебя разумно разделить между нами власть, чтобы не было междоусобиц. Прояви же справедливость, а также прими наш народ под свою руку, чтобы мы могли вместе с твоими воинами выступить против ацтеков.

И это посольство оказалось далеко не единичным. Даже те касики, которые уже давно правили, зачастую спешили в Тлашкалу, чтобы получить подтверждение своих прав из рук Кортеса. Они искали союза и желали пополнить растущую армию конкистадоров. Так Эрнан Кортес кроме роли военачальника, исследователя и дипломата примерил еще одну роль — политика. И справился отлично. Внимательно изучая местные законы и обычаи, советуясь с Мариной и тлашкаланцами, он выносил взвешенные решения. Если нужно было выбирать из двух претендентов на пост правителя, то тому, кому приходилось отказать, генерал-капитан предлагал почетную должность в своем войске. Недовольных, как будто, не оставалось.