Война закончилась, львёнок (СИ) - "Линадель"

— Малышка, я не представляю, что ты пережила, — голос отца звучал сдавленно, он делал паузы, справляясь с эмоциями, — прости… прости, что сделали только хуже…

— Я не могу… — мама не сдержала рыдания, — не могу больше видеть тебя на больничной койке… не могу каждый раз представлять, какой ужас ты пережила… не могу…

Она уткнулась в живот Гермионы, пряча лицо в одеяле, которым та была укрыта, и девушка чувствовала, как ее тело сотрясается рыданиями. Это было выше ее сил. Гермиона до сих пор оставалась доброй девушкой, не смотря на всю тьму, что порой прорывалась наружу, и не могла оставаться бесстрастной, акцентируясь на своих обидах, когда кому-то настолько плохо. Когда ее родным плохо.

— Мама, — она положила руку ей на плечо, в голосе слышались слезы, — мама… не плачь, я больше не буду…

Она приподнялась, заставляя Джин тоже встать и притянула ее к себе, заключая в объятия. Протянула руку и папе, и он, пересев на постель, обнял обеих женщин. Так они просидели довольно долгое время пока мама совсем не успокоилась. Когда дышать всем стало немного легче, Гермиона напоследок тяжело вздохнула, откидываясь на подушку.

— Все и правда закончилось, как и пишут в газетах? Больше никакого риска для жизни? — Спросил Вендел, пересаживаясь на свой стул, но руку дочери из пальцев не выпустил.

У Гермионы голова шла кругом. Она ничего не знала. Когда девушка, нахмурившись посмотрела на отца, он встал и принес ей газеты, которые были сложены на кушетке возле окна.

Вскоре родителей выпроводили, сообщив, что время посещения закончилось. Пообещав, что вернутся утром, они покинули палату, оставляя Гермиону одну, наедине с ошеломляющей информацией.

***20 января 2004 г. Поздний вечер.

Джинни дождалась, когда в ординаторской никого не будет, и только потом незаметной тенью скользнула внутрь. Осмотрела комнату тоскливым взглядом, а потом прошла к своему ящику. Дверца неприятно скрипнула, когда Уизли рывком открыла ее, и сразу же начала торопливо скидывать свои вещи в коробку. Она хотела побыстрее убраться отсюда, пока не встретила никого из коллег, способных своими вопросами заставить чувствовать себя еще более убого, чем есть на самом деле.

Нет, Джинни ни о чем не жалела. Позволь ей кто отмотать время вспять, она бы поступила точно также, снова выбрав Гермиону. Но все же она была обычной девушкой, и быть уволенной с позором, после выговора от человека, которого она бесконечно уважала, было больно.

Хорошо, что Гарри быстро вытащил их с Луной, а то бы еще был позор родителям, когда весть о том, что дочь Артура Уизли загремела в изолятор разлетелась по Министерству. Но они обошлись малой кровью, так сказать. Джинни снова не сдержала тяжелый вздох, а потом напряглась, когда услышала, что дверь за ее спиной открылась и кто-то вошел. Девушка не услышала шагов, поэтому пришлось обернуться. Ее начальник стоял у входа, задумчиво глядя на нее, слегка прищурившись. Он уже не был так зол, как в тот момент, когда отчитывал ее за глупую выходку и позор больницы, но у Джинни все равно все сжалось внутри.

— Уже ухожу, — отвернувшись, буркнула она, — только вещи соберу.

Уизли мысленно себя поругала, что не воспользовалась магией.

— Не стоит, мисс Уизли, делать вид, что вы не в курсе, — холодно начал целитель Сметвик, — я не люблю этих игр. И я всегда был о вас лучшего мнения…

Джинни непонимающе посмотрела на него.

— Что вы…

— Вы не уволены, — грубо оборвал ее вопрос целитель, — ваши влиятельные друзья, — это он почти выплюнул, — позаботились об этом. Признаться я удивлен, как много они готовы предложить за вас.

Повисло неприятное, напряженное молчание. Джинни боролась с комом в горле, который заставлял ее часто моргать, лишь бы не заплакать. Она безмерно восхищалась Сметвиком, и видеть такое отношение к себе было трудно.

— Но знайте, что это больше не пройдет со мной. Я уступил в этот раз лишь потому, что ситуация крайне неоднозначная, и по ней я еще проведу внутренне расследование. Я понял, что вы действовали из лучших побуждений, но когда дело касается мракоборцев и Министерства лучше сразу приходить ко мне, — жестко отчитывал ее начальник, а когда заметил вину промелькнувшую у нее на лице, покачал головой, — о, мисс Уизли, вы думали что я стою за этим?

Девушка опустила голову.

— Я никогда не шел и не буду идти на поводу у Министерства, — негромко сказал целитель, потом помолчав с минуту, продолжил: — Завтра жду вас на работе. Не опаздывайте.

Сметвик вышел, не взглянув на нее больше, а Джинни так и осталась стоять с рабочим халатом в руках. Она ничего не понимала. Какие влиятельные друзья? У нее нет таких. Гермиона ничего не могла сделать: она все еще в больнице. Если только Гарри.

Джинни запихнула коробку в свой ящик, закрыла его, и схватив куртку решительно направилась на выход. Завернув в ближайшую точку трансгресии, ведьма перенеслась на площадь Гриммо 12. Тут же громко постучав в дверь, Уизли, ежась от холода слушала, как начала орать миссис Блэк. Девушка выругалась. Всегда забывает про эту каргу.

Дверь открыла Луна. Она была в фартуке, лицо и руки измазаны в муке, волосы небрежно скручены в пучок. Лавгуд широко улыбнулась.

— Джинни? — Луна была удивлена, но отошла в сторону, пропуская подругу в тепло. — Я думала ты отдыхаешь дома после этого сумасшедшего дня. А Кикимер учит нас с Гарри делать круасаны. Пошли, как раз первая партия скоро будет готова.

Джинни шла за Луной.

— Гарри сейчас очень тяжело, — как бы между прочим заметила она, но в голосе явно слышалось предупреждение.

Джинни кивнула и прошла за подругой на кухню.

— У Хозяина руки словно деревянные, — поучая, бурчал Кикимер, — нужно закручивать тесто аккуратнее. Это же не пышки…

Гарри растерянно смотрел, как эльф отбирает у него комок теста. Теплый взгляд зеленых глаз уперся в Уизли, и он тут же нахмурился.

— Джинни? Что-то случилось?

Девушка вымученно улыбнулась, скидывая куртку и присаживаясь на стул. Было приятно видеть его таким уютным и домашним, хоть где-то глубоко внутри и кольнуло сожаление.

— Я пришла поблагодарить тебя, — неуверенно начала она.

— За что? — непонимающе посмотрел Гарри.

— За все, что ты сегодня для меня сделал, — ответила Джинни, кивнув Луне в знак благодарности за протянутую чашку чая.

— Да брось, — отмахнулся парень, смущенно улыбаясь, — я ведь почти ничего не сделал…

— Внес залог и сохранил мне работу. Это, по-твоему, ничего?

Гарри и Луна переглянулись. Как-то странно переглянулись, многозначительно. Джинни нахмурилась, глядя на смущенного парня и закатившую глаза подругу.

— Что такое? — спросила Джинни, начиная подозревать, что чего-то не знает.

— Просто… Как бы это сказать…

— Гарри хочет сказать, что залог за тебя внес Малфой, — посмотрев на Гарри, протянула Луна. И увидев, как тот возмущенно уставился на нее, засмеялась: — Что? Ты обещал не говорить ей, ты и не сказал. Только мне. А я ничего не обещала.

Луна с улыбкой посмотрела на Джинни, которая сидела словно громом пораженная.

— Малфой? — глупо переспросила она.

— Он был сегодня в Министерстве. Завершал кое-какие дела. Ты знала, что он уходит из Отдела?

Нет, Джинни не знала этого. Откуда ей было знать? Они не общаются. Но вносить за нее залог. Это было… Ошеломительно. Но значит ли это…

— На Сметвика надавил тоже он? — голос Джинни звучал глухо и надломлено.

Вот о каких влиятельных друзьях он говорил. О Малфое?

— Я не знаю, — сокрушенно признался Гарри.

— Но если рассуждать логически, то, скорее всего, он, — заметила Луна.

Джинни опустила чашку на стол. Рука невольно начала подрагивать. Девушка неуклюже поднялась из-за стола.

— Извините, я должна идти, — она схватила куртку, неловким движением надевая ее.

— Джинни, — окликнул ее Гарри, с сожалением глядя на подругу. Девушка вскинула растерянный взгляд. — Я могу тебе помочь?

Она покачала головой и, попрощавшись с друзьями, выскочила на улицу, прижимая руки к разгоряченным щекам. Малфой. Стоит только забыть о нем, как он снова врывается в ее мысли, в ее жизнь, вызывая в душе смятение.