Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис

В этом указе прослеживается сила той фанатичной, надменной ненависти, которую питал Торквемада к евреям; ибо не что иное, как смесь ненависти и презрения, вдохновило его на то, чтобы настолько попрать чувства еврейских священников и вынудить их под страхом смерти пойти путем, на котором им придется пожертвовать самоуважением, переступить через совесть и сделаться омерзительными в глазах всех здравомыслящих евреев. Этот чудовищный указ вынуждал самих евреев стать тайными агентами инквизиции и под страхом духовных и физических последствий обратил доносчиков против их же собратьев.

«Многочисленны были мужчины и женщины, – пишет Ороско, несомненно считавший эту меру похвальной и чрезвычайно хитроумной, – пришедшие дать показания».

Немедленно начались аресты, проводившиеся с беспрецедентной активностью, о чем свидетельствуют записи об аутодафе, которые сохранил для нас Ороско. В огне уже заполыхали дрова, сложенные у столба в Толедо, ибо первые жертвы вскоре попали в жадные руки инквизиторов веры. Это были трое мужчин и их жены, коренные жители Вильярреаля, бежавшие оттуда, когда там появился инквизиторский трибунал. Они благополучно добрались до Валенсии, купили там ял, оснастили его и отправились в море. Они провели в плавании пять дней, когда, конечно же, «Господь пожелал наслать встречный ветер, пригнавший их обратно в порт, из которого они уплыли» – и там они попали в руки добрых инквизиторов, страстно желавших спасения их душ. Всех шестерых арестовали, как только они сошли на берег, и привезли в Толедо, куда к тому времени перенесли суд. Их допросили; их побег подтвердил их виновность; а значит – Christi nomine invocato – по приказу инквизиторов они были сожжены.

В результате добровольной явки с повинной первое большое аутодафе прошло в Толедо в первое воскресенье Великого поста, 12 февраля 1486 года. Кающихся из семи церковных приходов (около 750 мужчин и женщин) провели процессией и подвергли наказанию, известному как verguenza («позор»), которое было достаточно унизительным и для христианина, а уж гордость еврея (да и мавра) ранило так сильно, что он почти предпочел бы ему саму смерть. Наказание состояло в том, что мужчин и женщин проводили по улицам босиком, с непокрытой головой и обнаженными до пояса. Во главе процессии несли белое распятие, а следом по двое шли представители братства святого Петра Веронского – служители инквизиции, одетые в черное и с белым крестом святого Доминика на плащах. За ними шла толпа полуобнаженных кающихся, к душевным мучениям которых добавлялись физические, ибо погода была такой сырой и холодной, что инквизиторы сочли целесообразным выдать им сандалии, иначе они не смогли бы идти. Каждый из них нес в руках незажженную свечу из зеленого воска – это означало, что свет веры еще не осветил его душу. Вскоре, когда их допустят к примирению с церковью и отпущению грехов, эти свечи зажгут в знак того, что свет веры вновь вошел в их сердца; свет был символом веры, и понятия «вера» и «свет» стали почти взаимозаменяемыми.

Ороско сообщает нам, что среди кающихся было много видных жителей Толедо, людей, занимавших высокое положение и пользовавшихся уважением; должно быть, они глубоко переживали свой позор, пока их таким образом вели по запруженным народом улицам, чтобы они явили собой полезное зрелище для толпы, собравшейся в Толедо из всех окрестных деревень. Для обеспечения массового посещения аутодафе о нем было широко объявлено за две недели до проведения.

Хроникер этих событий сообщает нам, что многие из этих несчастных громко и горестно стенали, но совершенно ясно, что их положение не вызывало у него сочувствия: он считает, что они скорее страдали от бесчестья, которому подверглись, а не потому, что согрешили против Господа (именно по этой причине им следовало бы страдать).

Процессия прошла по главным городским улицам и наконец дошла до собора. У главного входа стояли два капеллана, которые большим пальцем рисовали распятие на лбу каждого кающегося, сопровождая это действие словами: «Прими символ распятия, от которого ты отрекся и которое в своем заблуждении утратил». Внутри собора были установлены два больших помоста. К одному из них подвели кающихся; там их ждали преподобные инквизиторы. На втором помосте помещался алтарь, увенчанный зеленым крестом инквизиции, и, как только все кающиеся собрались, а праздная толпа плотно окружила помосты, началась месса и была прочитана проповедь о вере.

По ее окончании поднялся писец святой палаты и начал выкликать имена кающихся по длинному списку; каждый должен был отозваться и выслушать, как ему зачитывают его преступление, а затем называют назначенное наказание. Их должны были бить плетьми во время процессии в каждую из следующих шести пятниц – раздетыми до пояса, босыми и с непокрытой головой; им до конца жизни запрещалось занимать какие-либо должности, получать церковные приходы или заниматься достойным ремеслом, а также носить золото, серебро, драгоценные камни и красивые ткани. Они получили предостережение: если они вновь впадут в грех или не исполнят какую-либо часть назначенного наказания, их сочтут нераскаявшимися еретиками и передадут светскому суду; после этого зловещего предупреждения их отпустили.

В следующие шесть пятниц Великого поста их водили процессией от церкви Сан-Педро-Мартир, каждый раз до нового храма, а когда они наконец отбыли это унизительное наказание, им было приказано раздать «милостыню» в размере одной пятой от их имущества, которая пойдет на войну с неверными в Гранаде.

Едва избавившись от кающихся на этом аутодафе (последняя процессия состоялась 23 марта), инквизиция тут же провела второе. Оно прошло во второе воскресенье апреля, и на этот раз были наказаны 486 мужчин и женщин; процедура и наказания остались прежними.

В праздник Троицы в тот год проповедь о вере читал инквизитор Костана, после чего собравшимся зачитали указ, призывавший всех беглецов сдаться инквизиции в течение 90 дней под страхом быть обвиненными в неподчинении суду; указ затем вывесили на дверях собора, а среди упомянутых в нем людей, как мы узнаем, были несколько священников, включая трех монахов-иеронимитов.

Наконец, во второе воскресенье июня, 11-го числа, прошло последнее аутодафе, проведенное в срок милосердия. На нем кающиеся из четырех приходов числом около 750 человек прошли процедуру покаяния ровно на тех же условиях, что в и предыдущие два аутодафе.

17

Аутодафе

Теперь инквизиции Толедо пришлось иметь дело с теми, кого следовало считать нераскаявшимися, поскольку они не прибегли к милосердной снисходительности церкви и не раскаялись немедленно, как было предложено. С этого момента суды приобретают гораздо более зловещий характер.

Первое аутодафе при новых условиях прошло 16 августа 1486 года. Среди обвиняемых, приведенных для оглашения приговора, были 20 мужчин и пять женщин, чьи