Летний лагерь свингеров - Ник Сципио

Она провела языком по моей головке, а ее маленькая рука медленно поглаживала его. Когда она взяла головку в рот, я почти кончил. К счастью, мой самоконтроль был сильнее, чем желание кончить. Я положил руку ей на спину, когда она вынула мой член изо рта и начала целовать его по всей чувствительной нижней стороне.

Она попыталась взять в рот как можно больше, но не смогла сделать больше пары дюймов. Я положил руку на ее и направлял ее движения, и мои яйца скоро почувствовали, что готовы закипеть.

На переднем сиденье Скотт снял руку с задней части сиденья и положил ее на качающуюся голову Шеннон. Он застонал, и я поняла, что он наполняет ее рот своим семенем. Хоть я и хотел продолжать, я не мог продержаться дольше Скотта.

С порывом я почувствовал, как моя сперма поднимается по моему валу. Эми закрыла губы вокруг короны, и я направил движения ее руки своими собственными, и мы вдвоем поглаживали мой член, когда я брызнул спермой ей в горло. Она проглотила все это, а затем убрала губы с моего члена, чтобы сделать глубокий вдох. Она быстро вернула рот к моему медленно сжимающемуся стволу. Однако моя головка была слишком чувствительной, и я отодвинул ее от себя после нескольких облизываний.

Я хотел отплатить Эми тем же, но она занервничала из-за того, что сняла штаны перед Скоттом и Шеннон. Я полагаю, что это было к лучшему, потому что вскоре мы должны были доставить девочек домой, до их 11-ти часового комендантского часа.

Хотя моя жизнь с Эми в основном вернулась в нормальное русло, мне было о чем беспокоиться. Приближался день рождения Джины, и это было просто еще одним напоминанием о двуличной жизни, которую я вел.

Временами, с Эми, я мог быть невероятно счастлив. Я действительно любил ее. Всякий раз, когда я получал письмо от Джины, я был на седьмом небе от счастья. Но рано или поздно я начинал думать о другой девушке и снова впадал в панику.

В качестве подарка на день рождения Джины я остановился на серебряном браслете с выгравированными на нем инициалами. Мама помогла мне его выбрать, и я понял, что она хочет знать, что происходит, но я замолкал, когда она начинала спрашивать. И она быстро оставила меня в покое.

Разве не достаточно того, что я изводил себя из-за ситуации с Эми и Джиной? Мама тоже должна была это сделать? Я был уверен, что никто другой в истории мира никогда не сталкивался с тем, через что я проходил. Хотя мама ничего не сказала, я знал, что она, вероятно, о чем-то догадываеться. Я также знал, что она не поймет. Как она вообще могла это понять?

***

Крис и Элизабет Колтер навестили нас 10 мая. Никто не сказал мне, почему они в городе, и я не спросил. Я действительно не хотел проводить с ними много времени. Я был уверен, что они смогут увидеть меня насквозь и узнать об Эми.

К счастью, они пробыли в городе всего несколько дней. В первую ночь они ужинали с кем-то другим (я не знаю, с кем). На следующий вечер они ужинали с нашей семьей. А в субботу вечером они пошли гулять с мамой и папой. Наконец, в воскресенье они вернулись в Чарльстон, взяв с собой мой подарок на день рождения для Джины.

В день рождения Джины, 17—го, она позвонила поблагодарить меня за браслет — он ей понравился. Некоторое время я был почти так же счастлив, как и она. Она не могла долго говорить по телефону, так как это была школьная ночь, но ее родители сделали исключение и позволили ей позвонить, когда не было выходных. После короткого разговора мы сказали друг другу: «Я люблю тебя», — и положили трубку.

Не знаю, каков на вкус пепел, но после того, как я повесил трубку, у меня появилась неплохая идея.

Приближался конец школы, и моя семья снова планировала провести все лето в лагере. Папа предлагал свои реплики, чтобы он мог втиснуть все свои поездки вместе, но когда ему нужно было лететь, он уходил на пару недель. Мы не могли уехать сразу после окончания школы, так как папа должен был лететь в Хьюстон, поэтому мы решили уехать через несколько дней после моего дня рождения.

Я пытался объяснить Эми, что меня не будет все лето, и что мы, вероятно, не сможем поговорить по телефону. Она не очень хорошо это восприняла. Я не мог сказать ей, куда мы на самом деле едем, поэтому я рассказал ей стандартную историю о визите к нашей «тете Сьюзен» в Южной Каролине, у которой было большое озеро и много собственности.

Я сказал Эми, что мне даже будет трудно получать почту летом, так как мы проверяли почту только каждые пару дней. Это была маленькая белая ложь; Сьюзан проверяла большой почтовый ящик лагеря, который был на главной дороге, каждый день. По правде говоря, я не знал, смогу ли я писать Эми, тем более каждый день. Она была недоверчива и настойчива. Наконец, я попросил у мамы почтовый адрес лагеря и отдал его Эми. Я видел, что она не в восторге от того, что не может позвонить, но в конце концов она согласилась, что писать письма это достаточно хорошо.

Я ненавидел лгать ей. Мне казалось, что я предаю не только ее, но и себя. Конечно, когда я рассказывал кому-нибудь о своих летних каникулах, я всегда упускал важные детали, но для Эми я лгал откровенно. Я чувствовал себя таким подонком. Я должен был любить ее, не так ли? И люди, которые любили друг друга, не лгали друг другу, не так ли? Всю неделю до окончания школы я был угрюмым и подавленным.

Потом, как будто моя жизнь еще не пошла к черту, мы с Эми сильно поссорились в последний день школы. Она все еще не могла понять, почему меня не будет все лето, и почему она не могла позвонить, и почему я не мог писать, и... и многое другое. Я думаю, она имела полное право расстраиваться, а я даже не мог найти сил, чтобы спорить с ней.

Она начала плакать, но я просто не знал, что ей сказать или что делать. Не