Чудо для мадонны - Барбара Картленд

Они оживленно беседовали, проезжая по залитому солнцем городу, и он хорошо понимал тонкие намеки, которые таились за словами графини, а ее глаза говорили порой гораздо больше, чем губы.

Палаццо Гориция показался лорду Миеру более тяжеловесным, лишенным изящества линий, столь свойственного всему, что было связано с семейством Соджино.

Высокая стена окружала сад, и лорд подумал, что перелезать через нее ночью — задача не из простых.

Однако не в его обычае было признавать себя побежденным. Мозг лорда Миера работал как хорошо отлаженный механизм. Он подмечал и запоминал каждую мелочь в устройстве здания, пока их вели по лестнице из главного холла в гостиную на втором этаже.

Князь ди Гориция ждал их. Здороваясь с хозяином дома, лорд Миер снова про себя отметил, что тот был совершенно лишен аристократического благородства лица и осанки, которые столь выгодно отличали его врага.

Князь приветствовал гостей даже несколько возбужденно.

— Это неоценимое удовольствие — видеть вас, графиня, — сказал он, целуя ей руку, — и, конечно, я польщен, что почтенный лорд Миер пожелал посетить мой палаццо!

— Лорд слышал от графа Росберри о вашей картине работы Леонардо да Винчи, — отвечала графиня. — А так как лорд Миер — страстный поклонник живописи, он просто не мог покинуть наш город, не увидев этот шедевр.

— Разумеется, как же иначе! — согласился князь. — Но сначала я хотел бы угостить вас новым вином с моих виноградников. Льщу себя надеждой, что оно превосходит все известные до сих пор вина.

Лорду Миеру вино показалось довольно легким, возбуждающим аппетит. Князь, как он заметил, выпил несколько бокалов.

— Когда я получил вашу записку, — обратился он к графине, — я как раз собирался послать вам приглашение отобедать со мной. Мои родственницы неожиданно приехали из Рима, Они молоды, и я хочу дать для них бал. Надеюсь, он не уступит тому восхитительному вечеру, который я провел недавно в вашем доме.

Лицо графини слегка омрачилось.

— О, какое разочарование, ваше высочество! — воскликнула она. — Я тоже сегодня устраиваю небольшой прием для нескольких старых друзей. Невозможно отменить его в самый последний момент.

— Это действительно разочарование! — произнес князь. — Но я надеюсь, лорд Миер, что вы примете мое приглашение, и, разумеется, я был бы рад видеть сэра Юлиуса.

— Боюсь, сэр Юлиус не вполне хорошо себя чувствует, — ответил лорд Миер, — и я с тем большим удовольствием приму ваше приглашение, что меня не прельщает обед в одиночестве на вилле.

Он проговорил это довольно поспешно, так как чувствовал, что графиня с самого начала задумала этот прием, чтобы залучить лорда к себе на вечер. Но ему было необходимо как можно лучше познакомиться с расположением комнат палаццо, и приглашение князя пришлось как нельзя кстати. К тому же оно в некоторой степени отдаляло его от графини.

— Значит, решено, — сказал князь. — Ждем вас к восьми часам. Думаю, вам понравятся мои племянницы. Они очень милы.

Выражение глаз графини не предвещало ничего хорошего. Опасаясь, что она каким-либо образом помешает ему принять приглашение князя, он сказал:

— Вы очень добры, но, поскольку сэр Юлиус, к несчастью, нездоров, надеюсь, вы извините меня, если я скажу, что должен буду уйти не слишком поздно.

Говоря это, он уловил, как графиня перевела дыхание, не сомневаясь, что на самом деле он намерен после обеда у князя присоединиться к ней.

Князь поставил бокал на стол.

— Ну что ж, пойдемте полюбуйтесь моим Леонардо да Винчи. Однако я питаю надежду, что некоторые другие полотна тоже доставят вам удовольствие. Они считаются весьма изысканными.

Лорд Миер вынужден был признать, что князь не ошибся. Здесь была прекрасная работа Вазари и — что он уж никак не ожидал — полотно Рафаэля «Донна Велата».

Эта картина не напоминала Флоренчию, но все-таки это была работа его любимого художника, и лорд долго стоял перед ней, пока князь не увлек его к картине Леонардо да Винчи, которая действительно была настоящим шедевром.

Там были и другие прекрасные картины. В любом другом городе, кроме Флоренции, посетитель, которому было бы дозволено увидеть их, пришел бы в восторг.

Лорд Миер, пожалуй, даже был способен понять князя, который, наверное, был доволен тем, что его сын путем шантажа вынудил семейство Соджино продать часть своей коллекции — более древней, богатой и изысканной, чем коллекция князя ди Гориция.

Переходя от картины к картине, лорд время от времени выглядывал в окна галереи, стараясь представить себе план всего здания.

При этом он не уставал восхищаться великолепными видами, которые открывались из окон.

Палаццо Гориция поражал своими размерами, и, уже направляясь в гостиную, лорд сказал:

— Не могу отделаться от впечатления, ваше высочество, что вы будете чувствовать себя здесь одиноко, когда ваш сын женится и переедет отсюда.

— Переедет от меня? — удивленно переспросил князь. — Этого он делать не станет. В полном распоряжении Винченте все западное крыло здания. Смею вас уверить, там хватит места и для его жены, и для целой дюжины детей!

Лорд Миер почувствовал глубокое омерзение при одной мысли, что такая восхитительная и невинная девушка, как Флоренчия, может родить детей от распутника Винченте.

Впрочем, он узнал все, что хотел узнать, а графиня, будто стараясь помочь ему, сказала:

— Вы должны показать лорду Миеру прекрасный сад вокруг западного крыла, ваше высочество. Это предмет моей глубокой зависти, особенно фонтан, один из самых красивых, какие я когда-либо видела!

— Разумеется, лорд может осмотреть его, — любезно согласился князь.

Он явно наслаждался, демонстрируя свои владения и хвастаясь.

Он чуть ли не бросал вызов гостю, как бы желая посмотреть, осмелится ли тот критиковать Гориция, или будет восхищаться ими.

Они сошли по лестнице в помещение, которое, как понял лорд Миер, находилось в нижней части западной башни палаццо, а оттуда вышли в сад. Лорд Миер поспешил согласиться, что он и в самом деле необычайно красив.

Сад был небольшой. Его окружала стена из белого мрамора, а в центре помещался фонтан, к которому вели шесть ступеней.

Лорд внимательно осмотрел прелестные фигуры купидонов, высеченные у подножия чаши фонтана, и скульптурную группу, которая располагалась высоко над ней.

Это были две фигуры, изображавшие похищение Прозерпины. На мгновение все поплыло у него перед глазами, когда он подумал о хозяине сада. Потом он услышал собственный голос, и он показался ему чужим:

— Превосходная работа! Неудивительно, что вы гордитесь ею!