Сладкий роман - Людмила Бояджиева

— Господи, какой подарок для меня! А я копался в саду по локоть в земле. Пришлось мыть руки… Садовник у меня только газонокосилкой работать умеет. Но ни за что не отличит пиона от астры. — Он быстро тараторил, cловно торопясь загипнотизировать Дикси своей веселостью и не оставить ей пути к отступлению.

— Спасибо за внимание, Эжен. Только пожалуйста, не присылайте мне больше розы.

— Ой, я полный идиот! — было слышно, как Эжен ударил себя ладонью по лбу. — Мне и самому показалось, что это так банально. Ведь вы — человек искусства! Лучше тюльпаны — в сентябре тюльпаны напоминают о весне… Вот только цвет… Вы любите желтый?

Дикси рассмеялась — в скороговорке Скофилда была забавная неуклюжесть, плохо сочетающаяся с обычной чопорностью манер. Он все ещё видел в ней кинозвезду и как любой обыкновенный банковский служащий, исключая Эрика, млел перед загадочным миром богемы.

— Пожалуй, мне лучше изложить вам свои соображения по поводу цветов лично. Кроме того — надоела диета. Так когда нам лучше отведать свежих угрей?

— Думаю… Думаю, это необходимо сделать прямо сегодня. — Решительно отрезал Эжен. Сезон угрей уже проходит.

— А вы умело организовываете наступление, не оставляя женщине ни малейшего шанса покапризничать и набить себе цену!

— Боже мой, Дикси! О, Боже мой! Вы не женщина — вы грандиозная многомиллионная финансовая операция… А здесь, я, действительно всегда иду напролом.

— Вы так обидели меня, Эжен. Мне просто необходимо было уличить вас в грубейшей ошибке. Я не «финансовая операция» как вы изволили выразиться — я женщина!

Дикси, действительно приложила все усилия к реанимации своей красоты. Пошли в дело заброшенные парфюмерные изыски — кремы, лосьоны, духи. Почти час она пролежала в ванне, вылив туда тройную дозу ароматизированного миндального молока. В шкафу оказались вещи, встреча с которыми принесла удовольствие. Дикси словно вылезла из берлоги после долгой спячки и обнаружила пробуждающийся, пронизанный солнцем лес.

Этот сентябрь и впрямь напоминал весну. Даже парочки влюбленных непременная деталь парижских улиц, удвоили свою активность. За окном ресторанчика, забыв обо всем на свете, целовались двое. Джинсовая куртка девушки расплющилась на толстом стекле, а парень, все прижимал и прижимал свою подружку, впиваясь в её губы.

— Похоже, они сейчас продавят витрину и вывалятся прямо на нас, — Эжен опасливо посмотрел на Дикси, сидящую спиной к окну и предложил поменяться местами.

— Ну, нет! Так я вижу лишь пустой зал и очаровательную престарелую пару в противоположном углу. А вы предлагаете мне волнующее зрелище чужой безрассудной молодости… — Дикси потупила глаза. — Ведь за все эти годы, что мы не виделись, я превратилась из девчонки в зрелую даму. Если выразится деликатно.

— Вы превратились в удивительную красавицу, — Скофилд вздохнул, словно расцвет Дикси означал его поражение. — Я смотрел ваши фильмы. Медсестра в «Гневном марше» очень хороша. Фильм серьезный, поднимает глубокие психологические и социальные проблемы. А ваша героиня так трогательно запуталась…

— Вы считаете, что легкомыслие этой француженки, полюбившей террориста, трогательно?

— Но ведь она погибает, заплатив за ошибку.

— А вам не кажется безнравственной женщина, в первое же свидание уступающая мужчине?

— Она была уверена, что влюблена по настоящему. И вообще нравственность — это нечто совсем другое. Зачастую её путают с ханжеством.

— Странно, мой отец думал иначе…

— Господину Девизо приходилось ошибаться, — Скофилд сосредоточился на принесенных официантом блюдах, комментируя их Дикси. У него была нежная кожа, прямые пепельные волосы, разделенные косым пробором и внимательные светлые глаза под толстыми линзами очков. Золотая оправа поблескивала, придавая облику респектабельного джентльмена оттенок холеной добропорядочности.

— А вы стали чрезвычайно представительным господином Эжен. Даже очки вам идут — именно так должен выглядеть положительный герой в фильме о банковской империи.

— Я постарел. Скоро сорок. А порой кажется, что и все шестьдесят. Сьюзен ушла из жизни так неожиданно… Я не думал, что когда-нибудь смогу снова получать удовольствие от жизни — от своего дела, деревьев в саду, от этих деликатесов, женщин… То есть, я имел ввиду единственное число. Скофилд смутился. — Не знаю, стоит ли лезть с откровениями, но вы, Дикси значите для меня очень многое… Нечто, вроде первой влюбленности. Мне было двадцать пять. Да, именно тогда я начал работать под руководством Девизо, а вы, кажется, учились в школе. Помню даже цвет вашего форменного платьица и кудрявый хвост на макушке. Меня мучила зависть к вашим дружкам-гимназистам, а теперь мне кажется, что мы учились вместе давным-давно и я катал вас на раме своего велосипеда. — Скофилд неожиданно засмеялся. — Столь длинную речь в последний раз я произносил на Совете директоров.

— И столь же лирическую? — Дикси кокетливо взмахнула ресницами, глянув на собеседника исподлобья. Давно никто не изъяснялся с ней так старомодно. И надежно. Да, именно — надежно. Это ощущение исходило от Эжена, согревая Дикси и превращая её в девчонку. Он, конечно, умел уважать, защищать и даже прощать слабости. Рядом с таким мужчиной женщина щебечет как птичка и совершает милые глупости.

За окном зажглись фонари, в покрытыми мелкими каплями стеклах расплывались карамельками липкие отражения рекламных огней.

— Вот так все и произошло, — закончил свой рассказ Эжен. В судьбу я не верю. Просто — жестокая случайность. — Он свернул и спрятал в карман носовой платок, которым промокнул навернувшиеся слезы.

Пять лет назад Эжена перевели в Париж, на должность директора французского филиала банка «Конто». Здесь он встретился с девушкой капризной, очаровательно-взбалмошной. Дочь крупного бизнесмена Сюзанна Лебланш объездила весь мир, увлекаясь то автомобильными ралли, то самолетами, то лошадьми. Замуж за Скофилда она вышла тоже набегу — между соревнованиями формулы № 1 и конным аукционом в Аргентине. Понимая, что Сюзанне необходим солидный спутник жизни, отец всячески способствовал этому браку. Экстравагантная девица согласилась, вытребовав для себя определенные свободы. А Эжен ничего не замечал — он просто потерял голову от счастья. Два года его брака стали хорошей школой легковерного супруга. Молодожены приобрели шикарную виллу в пригороде Парижа, им так же принадлежал дом на Ривьере и ранчо под Мадридом, с обширной коневодческой фермой, куда и зачастила Сьюзи. Чем больше независимости отвоевывала для себя жена, тем сильнее боготворил её Скофилд. Сына почтенных буржуа, робкого и щепетильного, ужасала и восхищала беспардонная наглость, с которой его жена манипулировала жизнью окружающих людей. Сильные натуры, влекли Эжена.