Застрянец - Артём Кочеровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— М-м-м.
— Ну, будь здоров, Седой! Чмоки-поки!
… … …
— Куда едем? — спросил Архип, усаживаясь в карете.
— К Оскалу!
— Зачем?
— Харв этот — ссыкливый, — сделал я вывод. — Он один. И он боится, что его поймают. Хочет действовать осторожно и незаметно. Поэтому и вылавливает только тех, кто по одиночке по ночам шастает. И значит, что?
— Что?
— Значит, нужно создать в моих кварталах наблюдательную сеть. Отряд дружинников. После того, как я стал невь*бенным героем для народа, Оскал, наверняка, поумерит свой аппетит. Наймем его подешёвке, и пускай со своими шестёрками район по ночам сторожат. Харв поймет, что к нам лучше не соваться, и отвалит. Вот и всё! — я хлопнул в ладоши. — Гениально! Люди больше не пропадают, народ доволен, а я иду к Мещерскому за новой партией хрустящих купюр и продолжаю свою прекрасную жизнь.
— А если Оскал не согласится?
— У тебя пистолет с собой?
— Да, — Архип кивнул.
— Ну выстрелишь ему в харю. Остальные согласятся.
Глава 13
Алкашармия
Оскал и его люди тусовались в вип-комнате бара, где когда-то работал Архип. Мы заехали туда, пробрались через пьяную братию рыбаков. Нас тормознул бармен:
— Оскала нету.
Я не стал верить ему на слово и открыл дверь. Внутри было пусто.
— Где он?
Бармен пожал плечами:
— Пиво не желаете?
— Давай!
Взяв с барной стойки кружку, я сел за ближайший столик. Архип же схлестнулся языком с барменом. Им было что обсудить. Потягивая пенное, я услышал занимательную беседу рыбаков. Сделал вид, будто мне пофигу, а на самом деле навострил уши.
— … вчера выплыли из-за Медвежьей бухты, — сказал рыбак и хлебанул из бокала. — На парусах, суки, и на полном ходу! Тины им морской на хлебальники! Ночь, ничего не видно. Заставили нас всю рыбу из трюма в трюм перекидывать. Ростопчина своим маленьким ртом так орала, что я думал взорвется нахер!
— Пираты и пираты, — махнул рукой второй.
— Чё?! — обиделся рассказчик.
— Ты мне тут не чокай, слизняк! — рявкнул подвыпивший рыбак с надорванным ухом. — Пираты — говнюки, но я не об этом! Нас тоже год назад без рыбы, денег и снастей оставили. Вот только рыбаков они грабят, когда уже совсем голодно. А так их цель — торговые суда. Но, что интересно, мля, перевозчики с торговых судов не сильно-то страдают. Грузы застрахованы!
— Во-во!
— А мы?! Ростопчина, коза зажиточная, всё с рыбаков трясет! Сходил в море, пришёл пустым, соси лапу!
— Курица! — рявкнул ещё один. — У неё денег — жопой жуй! Хотела бы, давно наняла команду, чтобы мразей этих прикончить! Так нет же! Ей дешевле, чтобы шлюпки иногда грабили. Тем более, что часть денег она с нас списывает!
Допив пиво, я махнул Архипу и вышел на улицу. Рядом крутилась надоедливая малышня. Пришлось дать чертям десять золотых, чтобы отвалили. Мы отошли подальше от бара и закурили:
— Короче так, Архип. Нужно набрать в мои ряды много людей. Человек двадцать, а лучше — тридцать.
— Где же я столько бойцов возьму?
— Нахер бойцов! Давай хоть кого. Просто любых мужиков, которые умеют… хотя бы ходить! И всё! Ходить для них достаточно. К вечеру собирай всех на поляне за башней, будем смотр проводить.
… … …
Мы с Румянцевым сидели на табуретках. Рядом Дементий жарил мясо на костре, а Раиса, улыбаясь своей обворожительной улыбкой, подносила нам напитки.
На поляне перед нами синяк по кличке Дихлофос колотил в морду Беззубого Джо. Клички я придумал. Беззубый Джо пришел уже втяпнутым и его шатало будь здоров. Дихлофос более подготовленный и с преимуществом — в двух целых ботинках. Минуту они кружили по поляне, выбрасывая вялые удары. Они были такие медленные, что казалось, мужики бьются не по-настоящему. Дихлофос заносил руку и целил в Беззубого Джо. Казалось, он специально медлит, чтобы Джо успел уклониться. А тот раз за разом не уклонялся. Размашистые и медленные удары прилетали в харю.
Беззубому Джо нечего было терять. Не просто так к нему прилипло описание Беззубый, так? Вот он раз за разом и отхватывал по харе. Но всё не падал. Я поставил на него по дурости, но оказалось, не прогадал. Принимая харей удары, Беззубый Джо вымотал Дихлофоса. Тот споткнулся, упал и три минуты так тяжело дышал, что мы думали всё — подохнет. Оклемался, слава богу. Хотя поражение было засчитано.
— Ха-ха-ха! — гоготал Румянцев, протягивая мне деньги. — Проиграть тридцать тысяч, когда твой боец ни одного удара не пропустил!
Беззубый Джо встал в один ряд с моими любимчиками: Рваным Хомяком, Кротом и Джеки Чаном.
— Пожалуйста, господин Глинский, — сказал Румянцев протягивая мне коробочку с грибами.
— Ну нафиг! — я отмахнулся, вспомнив, чем это закончилось в прошлый раз.
— Ну, как знаете, — Румянцев закинул шляпку.
Через две минуты его развезло в какаху. Он сначала пытался словить что-то языком в воздухе, а затем подскочил, выгреб из карманов все деньги и протянул мне смятую пачку:
— Я тоже хочу!
— Что? — спросил я и взял деньги. Мало ли потеряет.
— Буду гладиатором! — закричал Румянцев и поднял кулаки.
Не знаю, с чего он взял, что гладиаторы должно платить за участие деньги, но меня такой вариант устраивал.
— С ним! — Румянцев показал на Архипа.
— Да ладно?! Господин Румянцев, предлагаю вам щадящий вариант. Для первого раза подойдет Беззубый Джо или искусный боец, который не видит дальше, чем на вытянутую руку — Молотилка Крот.
— Пошли! — крикнул Румянцев, зазывая Архипа.
Архип посмотрел на меня.
— А-а-а, иди! — махнул я рукой.
Грибной Румянцев начал разминаться, показывать движения, шлёпать себя по щекам. Я неслабо удивился, когда тот сел на шпагат, а потом вертуху крутанул. Ого! Сделал два больших выдоха и показал, что готов. Бой начался. Вернее, закончился… Одним ударом Архип сломал ему нос и расквасил пол морды.
Через три минуты Румянцев пришёл в сознание, поднялся, сказал, что у него срочные дела и уехал.
Последним испытанием для моей Алкошармии стал бой стенка на стенку. Тут уж они все выкладывались на полную, потому что на кону стоял ящик вина. Куприян Дырявая Пятка собрал свой отряд и обрисовал тактику боя. И был чертовски разочарован, когда бой начался. Тактика не соблюдалась. Надо сказать, там и стороны не соблюдались. Поединок свёлся к главной цели — добраться первым до вина и отобрать бутылку у соперника. За таким нелепым и корявым побоищем я наблюдал первый
