Менестрель - Патриция Поттер

Дункан отвернулся от девушки, но не раньше, чем Линнет увидела в его глазах уязвимость, которой она никак не ожидала.

Девушке хотелось коснуться его рукой. Ей хотелось ответить «да». Линнет хотела сказать, что она поехала бы с ним куда угодно, но девушка боялась, что это может означать его смерть. Ее отец сделает все, что угодно, чтобы вернуть свою дочь обратно. Он был снисходителен ко многим вещам, но не потерпел бы легкомысленности в вопросах чести. Граф Кленден пригласил трех возможных женихов к себе домой. Если бы Линнет сейчас сбежала с бродячим менестрелем, она навеки погубила бы свою репутацию. И его честь.

Отец отомстил бы за это. Ему бы пришлось. Иначе графу оставалось бы только наблюдать, как его власть утекает сквозь пальцы. Хозяин Клендена был осмотрителен в выражении преданности властям во время гражданской войны. Ему был необходим влиятельный человек, чье положение в обществе не было шатким, которого он мог бы назвать своим зятем. Сбежав со странствующим музыкантом, Линнет нанесла бы отцу смертельную обиду.

Но как же ей хотелось забыть обо всем и быть рядом с Робином! Она желала этого всем сердцем и душой.

Линнет читала романы «Кастелян из Куси»[11] и «Окассен и Николетта»[12]. В последнем Николетта, пленная девушка без роду и племени, влюбилась в сына знатного человека. Ее лишили свободы, но в конце концов она сбежала со своим возлюбленным и пережила с ним множество приключений. Она даже путешествовала в обличьи менестреля, пытаясь найти его, когда их разлучили.

Разве не могло случиться наоборот? Разве не могла дочь знатного человека сбежать с бродячим музыкантом? Или любовь была лишь выдумкой, о которой менестрели и комедианты рассказывали ради увеселения публики? Линнет никогда не наблюдала особой теплоты в отношениях между родителями и сомневалась, существует ли истинная любовь. Она надеялась, что подобное чувство все же возможно, но никогда особо в это не верила. И уж точно никогда не ждала любви.

Теперь же, глядя в глаза своего менестреля, Линнет поняла: любовь все-таки существует. Три дня — и ее мир изменился. Но, познав любовь, девушка должна была ее отпустить. Хотя у нее все же останутся воспоминания. И это было больше, чем леди Кленденская когда-либо надеялась получить.

— Я не могу поехать, — повторила Линнет, стараясь убедить не только его, но и себя. Она попыталась улыбнуться. — Думаю, вы скоро найдете, где остановиться. В дне езды отсюда есть поместье. Я слышала, как о нем разговаривали солдаты. Там будет званый прием и охота. Им понадобятся менестрели.

— Вы хотите, чтобы я поехал туда?

— Нет. Но я не могу продолжать… исчезать из дома, а вы рискуете, находясь здесь.

— Я могу поехать в Кленден.

У Линнет перехватило дыхание, и страх накрыл ее с головой, прогоняя остатки тепла из души, словно кто-то остужал еще теплую патоку. Робин узнает, кто она на самом деле. Ее менестрель подумает, что она насмехалась над ним, или — что еще хуже — расскажет кому-нибудь об этом.

— Все разъезжаются, — заявила Линнет, пытаясь, чтобы это прозвучало равнодушно. — Услуги менестрелей больше будут не нужны.

Робин выгнул бровь. Левый уголок его причудливо изогнутых губ приподнялся в усмешке.

— Вам и это известно? — насмешливо спросил он.

— Все об этом знают.

— Я слышал, там будет свадьба. Старшей дочери. Им, несомненно, понадобится еще несколько музыкантов. Если только, — добавил Робин, — вы не считаете, что я недостаточно подхожу для этой работы.

Линнет почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Неужели ее отец уже распространил новости о свадьбе? Или это сделал Роберт? Он был достаточно уверен в себе. Если подобные слухи разошлись среди людей, то…

Ее молчание, казалось, сказало ему все, что он хотел узнать. Губы менестреля скривились в жесткой ухмылке.

— Вы считаете, что я не умею петь.

— Нет, — быстро возразила Линнет, — я хотела сказать… свадьба будет через несколько месяцев. Нет никакой… необходимости…

Дункан внимательно посмотрел на девушку. Мэри говорила неправду. Он видел это по ее побледневшему лицу. Она избегала его взгляда. Но почему?

Он застыл в неловком молчании, не уверенный, что делать дальше. Мэри явно пыталась избавиться от него. И все же ее глаза говорили совершенно другое. В них был страх, смятение. Потребность. Сильное желание. Такое же желание — Дункан надеялся на это — какое пылало в его душе. Прожив больше тридцати лет, он никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. И у него было ужасное ощущение, что никогда больше не почувствует.

Неужели для каждого мужчины действительно существует лишь одна истинная суженая?

Он мог просто схватить ее и увезти с собой. Но в этом поступке было бы мало чести. И тем более любви. Любовь не подвластна силе. «Это единственный дар, — подумал Дункан, — который отдают лишь по доброй воле». Нельзя заставить полюбить.

Уортингтон отступил от девушки на шаг. Достал свою лютню из поклажи и забренчал песню, которой она его научила. Неужели мелодия и раньше звучала так грустно? Вряд ли. Дункан искал способ удержать Мэри рядом с собой.

— Если вы считаете, что я все еще плохо подготовлен, не могли бы вы научить меня еще нескольким песням?

Их взгляды встретились.

— Еще один урок? И потом вы уедете?

— Вы этого хотите?

— Да, — ответила она, вызывающе выпятив подбородок, хотя не смогла сдержать мелкой дрожи. Она, в самом деле, совсем не умела лгать. Мэри хотела его так же, как он хотел ее, хотя что-то удерживало ее от признания своих желаний.

Но Дункан понимал, что ничего не добьется прямыми вопросами. Он боялся, что если продолжит их задавать, то никогда ее больше не увидит. Поэтому он просто кивнул и сказал:

— Я признателен вам.

Неожиданно Мэри облегченно улыбнулась. Больше никаких личных вопросов. Вопросов, на которые она не могла ответить. Что же скрывала эта девушка? Неужели ее секрет был страшнее его собственного?

— Вас легко научить чему угодно, — заметила она. — У вас талант.

— Вам скоро надо уезжать?

— Не раньше полудня.

— У вас весьма снисходительный хозяин. Или отец, — попробовал Дункан снова, но девушка просто улыбнулась.

— Я не брала свою лютню, — сказала она.

Он подошел к Мэри и отдал ей свою. Пальцы девушки пробежались по струнам.

— Прекрасный инструмент, — заметила она. — Вы говорили, что вам его подарил друг?

— Да. Валлиец[13].

Девушка вопросительно посмотрела на него. Уэльс был известен как дикий край. А народ, живущий там, славился диким нравом.