Газета "Своими Именами" №16 от 17.04.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Робер Кулондр был послом Франции в Москве в 1936-1938 годах. В своих мемуарах он упоминает террор Французской революции, который сокрушил аристократию в 1792 году и подготовил французский народ к войне против реакционных государств Европы. В то время враги Французской революции, в особенности Англия и Россия, рассматривали революционный террор как предвестник разложения режима. Фактически все было наоборот. То же самое, писал Кулондр, происходило и с советской революцией.

“Вскоре после ареста Тухачевского, один из литовских министров, который знал некоторых лидеров большевиков, рассказывал мне, что маршал, расстроенный усилением роли коммунистической партии в армии, особенно в крепких, надежных армейских частях и соединениях, что препятствовало росту русской военной мощи, стал на деле главой движения, которое намеревалось задушить партию и установить военную диктатуру...

Моя переписка может подтвердить, что я правильно объясняю “Советский террор”. Не стоит делать вывод, я об этом пишу постоянно, что режим разваливается, или что силы России на пределе. Напротив, это всего лишь болезнь роста страны, развивающейся слишком быстро”.

Черчилль писал в своих мемуарах, что Бенеш“получил предложение от Гитлера при всех обстоятельствах уважать целостность Чехословакии в обмен на гарантии того, что она останется нейтральной в случае франко-германской войны.

Осенью 1936 года президенту Бенешу было передано сообщение от высших германских кругов с тем, чтобы если он хотел бы получить преимущества, предложенные Гитлером, то ему следует поторопиться, так как ближайшие события в России могут свести на нет ту помощь, которую он мог бы дать Германии.

Пока Бенеш размышлял над этим волнующим намеком, ему стало известно, что через советское посольство в Праге установлены связи между важными фигурами в России и Германским правительством. Это было частью так называемого заговора военных и старых коммунистов для свержения Сталина и установления нового режима, основанного на прогерманской политике. Президент Бенеш не терял время, связавшись быстро, как только он смог, со Сталиным. Вслед за этим последовали безжалостные, но, возможно, и совсем не лишние чистки военных и политиков в Советской России...

Русская армия была очищена от прогерманских элементов за счет ослабления ее военной мощи. Произошел знаменательный поворот Советского правительства против Германии... Ситуация, безусловно, была понятна Гитлеру до конца; но у меня нет данных о том, что Британское и Французское правительства были настолько же осведомлены. Для Чемберлена и Британского и Французского Генеральных штабов чистка 1937 года представлялась в основном как разгром Русской армии, а Советский Союз казался раздираемым на части дикой ненавистью и местью”.

Троцкист Дойчер редко упускал возможность очернить и оболгать Сталина. Однако, несмотря на то, что он заявлял о московских процессах, как о “вымышленных заговорах”, вот что он написал о казни Тухачевского:

“Все версии противников Сталина сходятся к одному: генералы в самом деле планировали переворот... Главной частью заговора был дворцовый переворот в Кремле, завершающийся убийством Сталина. Также подготавливались решительные военные действия вне Кремля, нападение на здания ГПУ. Тухачевский был движущей силой заговора... Он действительно был единственным из всех военных и гражданских руководителей того времени, кто многими свойствами напоминал Бонапарта и мог сыграть роль русского Первого Консула. Главный Военный Комиссар армии, Гамарник, позже покончивший жизнь самоубийством, был вовлечен в заговор. Командующий Ленинградским Военным Округом, Якир, должен был обеспечить содействие своего гарнизона. Генералы Уборевич, командующий Западным Военным Округом, Корк, начальник Военной Академии в Москве, Примаков, заместитель Буденного в кавалерийском командовании, и некоторые другие, также входили в круг заговорщиков”.

Дойчер, видный антикоммунист, даже согласившись с достоверностью заговора Тухачевского, ясно дает понять, что он подчеркивает “добрые намерения” тех, кто хотел “спасти армию и страну от безумного террора и чисток”, и он заверяет читателей, что Тухачевский ни в коем случае не действовал “в интересах Германии”.

Нацист Леон Дегрель в 1977 году в своей книге упоминает Тухачевского следующими словами:

“Кто бы мог подумать во времена преступного террора Французской революции, что вскоре после этого придет Бонапарт и железной рукой поднимет Францию из бездны? Несколько лет спустя Бонапарт почти создал Объединенную Европу.

Мог возникнуть и русский Бонапарт. Молодой маршал Тухачевский, казненный Сталиным по доносу Бенеша, в 1937 году был птицей высокого полета”.

8 мая 1943 года Геббельс отметил в своем журнале высказывание Гитлера. В нем говорилось о том, что нацисты прекрасно понимали важность получения преимущества за счет оппозиции и пораженческих настроений в Красной Армии.

“Фюрер объяснил еще раз дело Тухачевского и заявил, что мы крепко ошиблись в то время, когда думали, что Сталин развалил Красную Армию. На деле все было как раз наоборот: Сталин избавился от оппозиционеров внутри армии, тем самым, создав гарантию того, что в ней больше не будет пораженческих настроений...

По сравнению с нами Сталин имеет еще одно преимущество, не имея оппозиции в обществе, так как большевики ликвидировали ее с помощью чисток за последние двадцать пять лет... Большевизм уничтожил эту опасность во время, и мог впредь сосредоточить свои силы на борьбе с другими врагами”.

Мы даем здесь еще и мнение Молотова. Кроме Кагановича Молотов был единственным членом из состава Политбюро 1953 года, который никогда не отрекался от своего революционного прошлого. В восьмидесятых годах он припомнил ситуацию в 1937 году, когда началась чистка:

“На весь этот период установилась крайне напряженная атмосфера; необходимо было действовать без жалости. Я думаю, это было оправдано. Если бы Тухачевский, Якир, Рыков и Зиновьев начали свою работу в военное время, борьба была бы исключительно трудной; число жертв было бы колоссальным. Обе стороны были бы обречены на сокрушительное поражение. Оппозиционеры имели связи, которые вели прямо к Гитлеру. Это уже слишком. Троцкий без сомнения имел такие связи. Гитлер был авантюристом, как и Троцкий, это была их общая черта. И, конечно, многих военных руководителей”.

Милитаристские и бонапартистские замыслы. В исследовании, финансировавшимся армией США и проводившимся Рэнд Корпорэйшн, Роман Колковиц дал анализ отношений между партией и армией в Советском Союзе, отражавший точку зрения военных спецслужб. Интересно отметить, что он выступал в поддержку всех стремлений к профессионализму, милитаризму, аполитичности и привилегиям, имевшим место в Красной Армии начиная прямо с двадцатых годов. Конечно, Колковиц нападал на Сталина за подавление буржуазных и милитаристских тенденций.

После описания того, как Сталин определял положение армии в социалистическом обществе в двадцатые годы, Колковиц писал:

“Красная Армия возникла из этого процесса, как дополнение к правящей партийной элите; ее офицерам было отказано в полноте власти, необходимой в военном деле; они находились в долговременном состоянии неуверенности в своем карьерном росте; военное товарищество, которое имеет склонность к исключительности, насильственно удерживалось открытым через продуманную систему контроля и идеологической обработки...

Сталин ... затеял большую программу, нацеленную на внедрение в Советскую армию современного оружия, оборудования и служб тыла. Но он оставался настороженным к склонности военных к элитарности и исключительности, пристрастие к которым росло вместе с их профессиональным возрождением. Все это настолько переполнило Сталина недоверием, что во время обострения опасности войны в Европе, он ударил по армии массовыми чистками в 1937 году...

Зажатая со всех сторон тайными службами, политорганами, партией и комсомолом, свобода действий военных была жестко ограничена”.

Отметим, что больше всего “ненавидит” армия США в Красной Армии: политическое воспитание (“идеологическую обработку”) и политический контроль (со стороны политорганов, спецслужб, партии и комсомола). С другой стороны, армия США благосклонно смотрит на стремление к автономности и на привилегии для высших офицеров (“элитарность”) и милитаризм (“исключительность”).

Чистки, которые рассматривал Колковиц как этапы в партийной борьбе, направлялись Сталиным против “профессионалов” и бонапартистов из числа высших офицеров. Эти буржуазные течения смогли себя проявить только после смерти Сталина.