Ретроградный меркурий (СИ) - Рам Янка Янка-Ra

Ещё один косой взгляд в мою сторону.

А теперь просто на опережение противника, чистый экспромт!

Восемьдесят пять… Семьдесят…

Пора!

Перекладываю руку с замка своего ремня безопасности на замок Мансурова.

Отщелкиваю и резко дёргаю ручник.

- Сука! - успевает только рявкнуть он. А я - внутренне перекреститься, схватиться за ручку и упереться ступнями вперёд. Машину дёргает так, что натянувшийся ремень дезориентируя бьёт под грудью. Позвонки мои щёлкают от рывка! Мансурова кидает на руль, хлопком срабатывают подушки. Первый удар всё-таки мой! Потому что подушка вылетает навстречу твоему лицу со скоростью двести пятьдесят километров в час. Если человек не пристегнут, он получает зубодробительный поцелуй! Гораздо мощнее, чем при встрече с панелью.

И Мансуров получает. Мне тоже немного припечатывает… Но я успеваю заблаговременно отвернуть нос.

Нас неуправляемо несёт по накатанному снежному полотну. Мы соскальзываем с трассы. Машину кренит, и она совершает кульбит, улетая в сугроб за обочиной.

Вскрикнув, только успеваю, упереться руками в потолок, чтобы не долбануться головой! Мансурова бросает на меня, врезаемся, разбивая головы.

Надеюсь, у меня череп крепче!

В этой карусели не соображаю ничего. Машина, кувыркнувшись, встаёт снова на колеса.

Судорожно втягиваю воздух, пытаясь оттолкнуть его тело, которое выскользнуло за зону подушки безопасности в мою сторону. И одновременно отстегиваю ремень.

Мансуров в отключке…

Вываливаюсь из тачки.

Утираюсь светлым рукавом толстовки. Все в крови… Это он мне башкой своей в нос звезданул.

Ничего не слышу, только гул в ушах… Дезориентированно оглядываюсь, все кружится… Краем глаза ловлю ремень его кобуры.

Срываюсь обратно к нему, ногтями и онемевшими пальцами, пытаясь расстегнуть тугие кнопки и забрать ствол, пока он не включился.

Может, ему пиздец?

Но, нет!

Мгновенно приходя в себя, он вцепляется мне в горло. Глаза у него безумные, словно он в шоке.

Мы вываливается из тачки, с рычанием барахтаясь в снегу. Оружие выскальзывает из наших рук, ныряя стволом прямо в сугроб.

Хер с ним. Главное не у него!

Со злым воплем вбиваю его локтем поглубже.

Он наваливается… Руки сжимаются на моей шее. В глазах темнеет. Но шнур… Шнур в разы эффективнее, чем руки. И на ощупь сорвав его, я накидываю, затягивая из последних сил и уже практически отключаясь.

Кровь оглушающе долбит в уши, сознание уплывает, в глазах - звёзды.

Я слышу глухой удар! И… облегчение. Судорожно втягиваю воздух. Это больно, блять…

- Детка, ты как?..

Ваня…

Взмахиваю рукой, показывая три пальца.

На троечку я…

Растираю горло.

- Зубы?

Веду языком, проверяя.

- Норм. Нос сломан… И горло, - хриплю беззвучно.

- Ну и как ты могла проебать все оружие, что пришлось вступить в рукопашку? - скептически. - Двойка, Зольникова!

Хрипло усмехаюсь, вытирая кровь рукавами.

Поворачиваю голову.

Тварь сильно покоцана, но ещё жива. И тоже дышит. И тоже надсадно и болезненно.

- Давай, - тянет руку Иван. - Почки отморозишь.

Вцепляюсь в его руку. Поднимает.

Опираясь на него, рассматриваю Мансурова.

Забираю Ванин ствол.

- Табельный?

- Левый.

Передергиваю затвор. Целюсь в голову. Он открывает глаза…

- Ничего не получится, Диляра… - улыбается он чокнуто.

- Ты думаешь, я не выстрелю? - дёргаю бровью.

- Мои люди определят, что его телефон был рядом с моим в момент смерти. Подставишь своего Ивана-дурака под хим допрос? Тогда вам обоим пиздец.

- Иван-дурак телефон выложил, - брезгливо смотрит на него Ваня.

Потому что мой Иван, не дурак.

- Всё равно не получится… Ты не сможешь…

- Вань, отойди, ботинки забрызгает.

- Златовласка…

- Чего ты там бормочешь? - напрягаюсь я.

- Златовласка очень расстроится… - хрипит он. - Если я не приеду.

- Переживет.

Смеётся.

- В том-то и дело… В том-то и дело… Не переживет. Если я не приеду, ее ликвидирует следом охрана. А она такая… хорошая девочка…

- Ааа!!! - срывает меня от ярости.

Пинаю его по ребрам. И смотрю как загибается.

- Тварь… Тварь!! Я тебе колени прострелю!

- А я - ей, - выдавливает он из себя. - Ей будет обиднее, она - балерина.

Отвожу ствол. Иван забирает его у меня.

- Чего делать? - смотрю на него.

- Полкану звонить.

- Чего там, Виктор? Разрулил?

- Ну… Объявил ЧС в связи с недоверием старшего офицерского состава командованию. Пригнал всех силовиков. Оцепил здание. Заморозил деятельность следственной питерской группы до подтверждения их полномочий на самом высшем уровне. Весело там, короче…

- Телефон мне дай его, - киваю на Мансурова. - Позвоним полкану.

Иван силой заставляет Мансурова разблокировать. Набирает, подает мне.

- Полковник Зольников.

- Это я…

- Уф… - выдыхает. - Иван рядом?

- Да.

Кратко описываю ситуацию, не называя имён.

- Я знаю. Лазарев отказался сотрудничать. Наотрез.

- Что мне делать?

- Во-первых, молодец, что спросила, перед тем, как сделать. Хвалю. Ценю. Во-вторых… отпусти его.

- Что?! Нет!

- Нельзя иначе. Отпускай.

- Вить!…

- Это приказ!

Растерянно смотрю в глаза Мансурову.

Он смеётся окровавленным ртом. Мерзко, как Джокер.

Присаживаюсь.

- Я тебя найду… Я ее найду, а потом тебя, - обещаю я.

Встаю.

- Вань, поехали, - достаю из багажника свое оружие.

- Ща…

Слышу несколько сдавленных воплей. Догоняет меня.

- Чего ты там?

- Стрелялку ему сломал.

- Пальцы, что ли?

- Ага… Кушать хочешь?

Заботливый мой…

- Зверски!

Глава 24 - Нежности

Я сижу у травматолога, лицевого хирурга, в платной клинике. На кресле типа стоматологического.

Иван в белом халате, накинутом на широкие плечи, стоит в дверях. Халатики тут ему не по размеру.

Врач осматривает.

- Операция не понадобится. Но вправить придется.

- Вправляйте.

- Анестезию сейчас сделаю. Аллергия есть?

А я даже не знаю, можно ли мне теперь анестезию. Вспоминаю, как краем уха слышала, что наши девочки говорили: все стоматологические проблемы надо решать до беременности, потому что потом анестезия - это очень вредно для ребенка.

- Не надо анестезию, давайте так.

- Ну что Вы… Это болезненная процедура.

- Да потерплю я.

- Зачем же терпеть?

- Не надо анестезии, - нахмуриваюсь я, делайте так.

- Яра, не гони… - скрещивает руки на груди Иван.

- У вас какие-то противопоказания?

Ну как-то это не феерично сообщать Ивану про ребенка так.

Для него это, считай, сенсация! И надо как-то… праздник ему замутить, короче. Чтобы прочувствовал на полную. Так как за вторым я ни за что не пойду!

- Никаких. Хочу так, без анестезии.

Врач, с вопросом в глазах разворачивается к Ивану. Видимо уточнить, не сумасшедшая ли я.

- Вправляйте, - пожимает Иван плечами.

Врач, попшикав в нос лидокаином, принимается за дело.

С воплем хватаюсь за ручки кресла. Из глаз фонтаном слезы. Но быстро все…

- О… Ммм… Фак! Зольников… - зло рычу я. - Гад…

- А я то чо?!

- Люблю тебя не могу, - цежу я сдавленно.

- Маньячка! - закатывает он глаза.

- Это от отека и гематом, - мажет сверху гелем.

На переносицу - широкий телесного цвета пластырь с порами. Лепестками он уходит под глаза.

Уже пошли синяки.

Красавица, твою мать! - смотрю на себя в зеркало.

Но Зольников смотрит умилительно, будто и правда красота неописуемая.

- Чего улыбаешься? - скашиваю взгляд.

- Я просто рад… - пожимает плечами. - Что мы отделались носом.

- Мда… Поехали.

У нас доклад Полкану.

Вытаскиваю из бардачка хамелеоны. Так поприличнее…

Кладу руку ему на бедро. Сжимаю, щупая мышцу.

Накрывает каким-то нелогичным ощущением новизны.