Ретроградный меркурий (СИ) - Рам Янка Янка-Ra

Вздыхаю… Опустошение какое-то.

- А я… не могу.

Иначе пиздец вам, Зольниковы. Просто пиздец…

Жму на газ. Медленно веду тачку в сторону нашего дома.

В голове пустота. Потому что я не знаю, что мне делать.

Я одна против мощной силы. И я не могу позволить утопить Зольниковых. Даже не смотря на предательство Ивана и посыл Виктора - справляться самой с тем, куда влипла.

Как я буду с этим справляться?

Пока что у меня только одна версия: убрать Алишера.

Он так аккуратно меня абьюзит, стараясь не загнать в угол до конца, чтобы мне не сорвало крышу на полноценную войну. Но он не учел одного. Зольниковы со спины подвинули ко мне угол сами! И я все равно оказалась в нем.

Меня мутит… Мутит от страха, что я не вывезу.

- Ты голодная? - срывается голос Ивана, словно он спрашивает через силу.

- Что?.. - растерянно выплываю из своих мыслей.

- Ты ела сегодня?

- Я не помню… - бормочу я.

Я вообще не помню, когда я ела. Я вчера ела?..

- Дай сигарету.

Открывает пачку, протягивает.

Торможу на красный. Забираю сигарету, прикуриваю. Закрывая глаза, делаю глубокую долгую затяжку, чтобы немного ослабить ком в животе и давление в грудной клетке.

Внезапно подкатывает острый приступ тошноты.

Успеваю только выскочить из тачки, как меня выворачивает кислотой, обжигая пищевод и горло.

- Фак…

А вчера я действительно не ела. Только курила.

Так нельзя! - злюсь на себя.

Так мне никакой серьезной войны не вывезти!

Достаю из кармана влажные салфетки, вытираю губы.

- Яра… - подходит Иван.

Во взгляде беспокойство борется со злостью.

- Ты заболела?

- Сядь за руль, - коротко бросаю я. - Я в порядке.

Падаю на заднее сиденье.

Паркуется возле дома. Открывает мне дверь. Подаёт руку. На ней нет кольца…

Не хочу его руку!

Отталкиваю, выхожу сама.

Лифт - это просто пытка!

Нам тесно, больно и стрёмно находиться так близко. Зачем он это делает?

Приняв душ, я молча ложусь в кровать, отворачиваясь от него.

Он сидит в кресле. Гасит через пять минут свет.

Темнота густая и болезненная. Невыносимая! Внутри кипит и горит… Я чувствую себя очень больной, да.

Мне тяжело от того, что он сидит там. Потому что я знаю, что он тоже очень устал. Но если он ляжет рядом, я встану!

Уснуть не получается даже не смотря на усталость, ещё рано и стресс сжигает изнутри.

В темноте присаживается передо мной.

- Яра… - хрипит он. - Я не могу так…

Прижимается своим лицом к моему.

- Так нельзя…

- Не трогай! - срывает меня на тихую истерику. - Не трогай меня!

- Хватит!!

Пытаюсь встать, но лечу обратно на кровать. Он распинает меня.

Закрывает мой рот, впиваясь, и не позволяя мне наговорить ему остужающих пыл гадостей.

Не могу дергнуться под его телом! Сил нет… Не могу сопротивляться физически, словно отказали все мышцы. А может, морально… А может, я где-то глубоко внутри не хочу сопротивляться! Мне так хочется его рук, запаха, губ и ощущения близости, словно никакого дерьма не случилось. Темнота - она как сон. Это все словно во сне. Какая разница, что происходит во сне?..

А “во сне” происходит прелюдия. Не ласковая, не жёсткая. Короткая и животная, не требующая от меня ни согласия, ни участия. Иван, словно пьяный в дрова! Как слепой инстинкт.

Я так его хочу… И очень стараюсь отключиться. Не думать. Только чувствовать. Это всего лишь секс, в конце концов.

Он поднимается на мгновение, садясь между моими бедрами. Слышу, как рвет фольгу, натягивает резинку.

Я могу это сейчас остановить.

Но я не могу…

Входит в меня, ложится сверху, до боли сжимая, медленно двигается.

“Просто секс” - не прокатывает. Внутри меня зарождается истерика. Мне кажется, я сейчас буду рыдать…

Потому что так действительно “нельзя”.

И чтобы не рыдать, я зажимаюсь, и почти не дышу.

- Отвечай мне! - срывает ему башню. - Не смей так делать!!

С рычанием срывается в трах, выбивая из меня зажатые вопли и слезы. Потом в нежности… И снова в жесть!

Я чувствую, как он кончает, автоматически, проезжаясь пальцами по его бритому затылку. Потому что он любит так… И мое тело помнит, что нужно так…

Сползая, ложится щекой на мое колотящееся сердце.

Мы не разговариваем. Наверное, нам нечего друг другу сказать. Мы просто засыпаем…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​Глава 15 - Внешная угроза

Нет, утром нам не становится легче. Все так же тесно, больно, стрёмно. Мы всё также молчим.

Иван завтракает, я собираюсь. Руки трясутся от слабости. Нет даже сил заплести косу.

- Сядь, поешь.

Оглядываюсь на бутерброды на столе. Желудок протестует. Смотрю на тарелку, пытаясь определиться.

- Сядь…

Я чувствую, он тоже на грани. На грани своей мужской истерики. Я не знаю, какая она будет. Иван ни разу не срывался с края. И я не хочу знать.

Поэтому сажусь. Беру хлеб с сыром…

Мы сидим за барной стойкой. По разные стороны. Он смотрит в стену, которая за моей спиной. Я - в стену за его спиной.

Медленно жуя, листаю по экрану, выбирая приложение такси. Хреново мне… Не хочу за руль.

- Я отвезу, - опять через силу, низким хриплым голосом.

Между нами происходит немой диалог взглядами:

“Я не хочу с тобой ехать!”

“Я тоже с тобой не хочу! Но мы поедем. Вместе.”.

- Тогда, поехали. Я поела.

Кладу на чашку откусанный бутерброд.

Двигает ко мне свою кружку с чаем.

- Запей.

Мы раньше всегда так… Таскали друг у друга…

Я смотрю на эту кружку и меня ломает. И на моем лице все читаемо!

Отодвигаю её обратно.

- Тоже на нее презерватив надеть? - цедит он, лицо дёргается гримасой ярости.

- А мне даже, знаешь, интересно теперь, ты этим презервативом вчера кого защищал? Меня от себя или себя от меня? Ну в свете моего “романа с начальником”.

- Я защищал твоё желание не иметь детей, - чеканит равнодушно.

Но Зольников не умеет равнодушно. Обижен до глубины души. Это тоже легко читается на его лице.

- Ну и что тогда ты делаешь здесь? Тебе двоих пообещали, вперёд…

Встаю из за стола.

- А я не хочу теперь. Ни двух, ни одного.

Обгоняет меня, обуваясь у дверей.

Мы спускаемся в лифте. Вдвоем. Принципиально не глядя друг другу в глаза.

И также едем до службы. Словно отмороженные.

Паркуется криво загораживая проезд на парковку, чтобы сразу развернуться. Блокирует двери.

Чуть разворачивается своими широкими плечами, смотрит мне в глаза тяжёлым взглядом. Я знаю, что он требует…

- Нет… Я не хочу.

Ловит ладонью меня за шею сзади, кистью сгребает волосы у меня на затылке.

- Ау! - от неожиданности вскрикиваю я.

Больно, блять!

Притягивает к себе, целует в губы.

- А я “свой”, ясно? Даже если между нами полный пиздец. Я всё равно “свой”.

Отпускает…

Я фрустрированно смотрю в окно, полностью теряя “направление движения”: что теперь делать? Главное, зачем?

Мне просто хочется сидеть с ним в этой машине. И чтобы не было “вчера” и “завтра”.

Положить голову ему на плечо и сидеть.

Вздрагиваю от сигнала клаксона.

Ах, да… Мансуров. Мы мешаем Вам проехать, товарищ майор?

Они смотрят друг другу в глаза через лобовухи.

Алишер пытливо склоняет голову, рассматривая нас как насекомых в аквариуме.

Чувствую, как рвёт изнутри Ивана. Пальцы сжимающие руль белеют. Стоять! Не надо давать ему повод.

Я ведь тоже “своя” все ещё. И Алишер - это внешняя угроза. Когда она есть, я не могу быть на другой стороне. Я всегда буду на стороне Зольникова.

Пошел ты, Мансуров! Ты на наших костях не спляшешь. Даже если мы “в мясо”, ты не узнаешь об этом, и не насладишься.

Сжимая ворот куртки Ивана, тяну его к себе, впечатываюсь губами в небритую щеку.

Майор сигналит ещё раз, напоминая, что мы загородили проезд.