Ретроградный меркурий (СИ) - Рам Янка Янка-Ra

В моих ушах начинает шуметь.

- Прерывание… - онемевшими губами шевелю я.

- Можете, прямо сегодня. Срок уже явно не маленький. Ещё пару дней и не возьмут. Анализы все у вас на руках, так что… Потом, попросите нам справки отправить. И мы Вам все документы чистенько сделаем.

- Чистенько…

- Я Вас на час дня записала. Сует мне в руки бумаги. Всего хорошего. Следующий!

Ничего не соображая, спускаюсь вниз, позабыв про флюорографию. Силовиков во дворе уже нет.

Закидываю все бумаги в машину, на заднее сиденье. Быстрым шагом иду в сторону корпуса, где приемная Скорой.

На автопилоте отмахиваюсь от всех корочками, кто не желает меня пускать к Насте.

Нахально стаскиваю у медсестер халат. Захожу к ней.

- Настя…

- Яра! - слезы льются по лицу. - Они ничего не делают.

Сжимает ладонями маленький животик.

- Положили меня здесь и всё!

Губы трясутся от обиды.

- Говорят: ждите врача…

- Сейчас! - сжимаю ее холодные пальцы. - Сейчас всё сделают.

Выхожу из палаты.

- Заведующий отделением где? - раскрываю корочки перед проходящей мимо медсестрой. - Срочно. Вызывайте.

- Ой! - осекается она, заглядывает в дверь кабинета. - Петр Владимирович!

Заглядываю в двери. Пьет чай, мило беседует по телефону.

- Я занят! - недовольно.

- К Вам тут… из органов.

Отодвинув ее, прохожу внутрь. Тыкаю ему в лицо корочки.

- В двадцатой палате Зольникова. Если она потеряет ребенка, Вы потеряете должность и покой, обещаю Вам.

- Ну что ж так сразу!.. - взмахивает руками оскорблено. - Можно ведь и как-то по человечески подойти.

- Потому что надо СРАЗУ помощь оказывать! - с яростью цежу я.

Ускорив персонал, дозваниваюсь до Сергея. Но он видимо где-то в архивах и сдал телефон.

Не отхожу от Насти. Ей страшно, она сейчас жутко ранимая. И все время ищет меня взглядом.

Время близится к часу.

И мне надо идти на прерывание. А я даже ещё не осознала, что беременная. Смотрю слепо на Настин животик… Вижу, почему-то Вариных близнецов. И страшно… А вдруг не помогут.

Полпервого прилетает Серёга.

- Настя! - залетает в палату.

Она под капельницей.

Уступаю ему стул.

Положив руку ей на живот, нежничает, обнимает ее, целует, и что шепчет.

Ну вот…

Я тихо ухожу. Отправляю девочкам, что все более-менее. Кровотечение остановили. Обещают, что всё будет нормально.

И всё ещё успеваю на процедуру.

Как зомби иду в гинекологию. В ушах шумит. Пульс долбит в уши.

Заглядываю в кабинет.

- Подождите, Вас пригласят.

Сажусь на мягкую скамейку.

Иван обещал принимать любые мои решения на этот счет.

Неожиданно у меня начинает зарождаться какая-то внутренняя истерика. Я никогда не залетала и не делала абортов. И сейчас прихожу в ужас от предстоящего. Хотя, не на луне живу и знаю, что будет не больно и быстро. Но ужас связан не с этим. С чем-то совершенно другим. С чем-то животным во мне, иррациональным, с какими-то глубинными рефлексами.

Телефон пиликает. Опускаю взгляд на экран, чтобы отвлечься. На экране моем снова Иван. И всплывающие сообщения.

Иван: Яра, ты где?

Как я должна ответить?..

И из нашего девчачьего чата.

Эва: Девочки, посмотрите, что я у Виктора в альбомах нашла! Иван с отцом. Яра, хочешь, попрошу вам отдать?

Открываю.

А там фотка… Мужчина на руках держит годовалого пацана. Чумазого и довольного. Щурящегося от солнца. С пирожком в руке.

Улыбку я эту везде узнаю… Ванечка.

И от этого предстоящего “чистенько”, мне становится так грязненько, что хочется повыть.

Дверь кабинета открывается.

- Зольникова?

Глава 20 - Спецэффекты

- Чего долго так? - стоит у тачки Иван. - Я от голода почти умер.

Иван в форме и берцах, но без оружия и обвесов. Не поехал со своими, меня дождался.

- У девочек больше кабинетов.

- Гинеколог?..

- Да.

- Три часа?!

- Я к Насте ещё бегала…

- Гинеколог - не мужик, надеюсь?

- Зольников, угомонись! Ты пересмотрел порнушки с медосмотрами. Там всё врут.

- Не ломай мою ранимую психику! В порнушке всё правда, я точно знаю, сам проверял.

- Сядь за руль, - отдаю ему ключи.

- Всё нормально? - настороженно.

- Чувствую себя хреново.

- Почему?

- Переутомление, вероятно.

Сажусь на пассажирское сиденье.

- Поехали сегодня к бабушке после ужина, заодно ее увезем? Отоспишься там.

У нас сегодня семейный.

- Я не могу, Вань. Шеф только до обеда отпустил.

- Мансуров… - недовольный вздох.

Демонстративно стучу ногтями по экрану телефона, шлепая Ивана по прессу.

Заткнись, Вань!

Он не может слушать нас круглосуточно, но робот реагирует на ключевые слова и потом предлагает к прослушиванию именно эти фрагменты. Я думаю, свою фамилию он вбил как ключевое.

Прищурившись, Иван мстительно косится на меня.

За грудки притягивает к себе.

- Целуй…

Господи, когда ты уже повзрослеет, дурень ревнивый!

Чмокаемся несколько раз. Улыбается, обшаривая мои карманы.

- Что ты там ищешь, Зольников?

- Это досмотр… - похабненько. - Бедра раздвинь…

Нет… Пусть никогда не взрослеет!

Вытаскивает шприцы и кастет. Дёргает удивленно бровями.

- Это зачем?

- Лекарство…

- Для кого?

- Для больных! Положи обратно.

Послушно засовывает в карманы.

- Что там по новым маршрутам у нас? Ничего не появилось? - намекаю ему на трекер.

- Увы…

Сегодня последний день месяца.

- А адресат?

- Баба Яга занимается этим вопросом.

Баба Яга у нас - полковник. Братья давно ещё окрестили.

Мы едем к зданию управления. По дороге съедаем по коробке фаст-фуда. Он ведёт, я кормлю его.

- А ты чего мне блинчик не оставила, - возмущённо.

- Неа, сама все съела.

- Э-э-э… Зольникова! А как же я? Я тоже хочу сладенькое.

Пацан…

К горлу подкатывает ком, к глазам слезы.

Мда… Совсем ты плоха стала, Зольникова. Рука-лицо просто!

- Яр?.. Ты чего?

- Ничего… - истерично смеясь над собой, шмыгаю носом и вытираю накатившие слёзы.

Это что такое, блять, за спецэффекты?! Как с этим функционируют??

- Яра?.. Хрен с ним с блинчиком!

Истерично начинаю хохотать, закрывая руками лицо.

Иван паркуется на обочине. Ошарашенно смотрит на меня.

Притягивая за грудки, целую в переносицу, губы и небритую челюсть.

- Чо происходит? Там блинчики с лизергином?

- Ооо… - рвано выдыхаю я.

Не совсем блинчики.

- Поехали-поехали! Опаздываем.

Одновременно с нами в ворота заезжает тачка Мансурова.

- О… Мизгирь… - оскаливается Иван.

Сжимаю его бедро высоко в паху. Спокойно…

Мы оба тормозим перед въездом. У него помеха справа.

- Пропусти его.

- С хуя ли?

- Пропусти, говорю.

Нажимаю на кнопку за Ивана, мерцая фарами Алишеру.

- И зачем?

- Он бесится, когда не понимает логику противника. Это выводит его из равновесия и он начинает совершать ошибки.

Возле крыльца тачка Виктора и кортеж охраны СОБРа - автобус и бойцы.

Мансуров открывает окно.

- Автобус уберите.

Бойцы стоят в агрессивных позах не шелохнувшись.

- Кто старший?

- Капитан Корнев, - надменно чеканит один из собрят.

- Я сказал, автобус подвинь, капитан, - цедит Мансуров, раскрывая корочки.

- Отряд в распоряжении полковника Зольникова, - холодно чеканит Корнев. - Убрать автобус приказа не было.

Иван ядовито угорает.

Паркует тачку на последнее свободное место у ворот.

Мы выходим.

- Здорово, бойцы! - рявкает своим.

Собровцы оживают, через прорези балаклав для губ видны скупые улыбки. Жмет у автобуса руку Корнева. Запрыгивает внутрь.

Поправив одежду, сажусь на заднее сиденье к майору Мансурову.

В тачке просто воздух трескается от его тихого бешенства.

- Добрый день товарищ майор.