Дикая охота. Посланник магов - Элспет Купер

Но он не мог.

Не бойся. Она не причинит тебе вреда.

Голос Альдерана прозвучал так отчетливо, как будто эти слова он произнес у Гэра в голове. Это изумляло. Следующая волна едва не смыла Гэра за борт, и только сильная рука старика удержала его на месте. Морская вода жалила, ослепляла. Гэр поморгал и увидел, что Альдеран смотрит на него все так же внимательно и спокойно.

Коснись ее. Прими ее. Это часть тебя, Гэр. Она твоя.

– Мне страшно, – прошептал юноша и позволил магии войти.

Она затопила его. Шторм, море, корабль, – все стало не важно. Гэр понимал, что они никуда не делись, но осознавал это смутно, как разговор в соседней комнате. То, что заполнило его, звучало торжественной, жуткой музыкой.

Гэр инстинктивно отпрянул. Он не мог этого сделать! В любой момент магия могла повернуться против него и разорвать его на кусочки. Альдеран ошибся. Гэр открыл дверь конюшни и вместо спокойного коренастого пони из Бэрроушира обнаружил там боевого коня – девятнадцать локтей тренированных мышц и огненные глаза. Конь задирал голову и раздраженно фыркал. Милосердная Мать, эти стальные подковы на мощных копытах сомнут его за секунду, как пук соломы. Как, спрашивается, усмирить такое чудовище? Оно наверняка его убьет…

Но рядом не было никого, только он, Гэр, и Альдеран. Веревки и снасти пока держались, но не было ни единого шанса, что шторм прекратится раньше, чем «Моевка» и вся ее команда погибнут. Единственный шанс на спасение корабля зависел только от него. Взяв себя в руки, Гэр снова потянулся к Песни.

И к своему удивлению обнаружил, что Песнь повинуется ему, как упряжная лошадь своему хозяину. Она ждала его воли, как лошадь ждет команды, Гэр чувствовал ее силу, огромную мощь под лоснящейся шкурой, но мощь спокойную, прирученную, отзывавшуюся на его призыв даже с уважением.

И он восхищенно прикоснулся к ней. Раньше магия никогда не была такой, Гэр даже не представлял, что это возможно. К этому наверняка приложил руку Альдеран.

– Ты готов? У нас не так уж много времени!

«Моевка» снова поднялась и с тошнотворной скоростью обрушилась в бездну. На удар о следующую волну такелаж отозвался, как арфа, и стеньга сорвалась.

– Берегись! – кричали матросы, когда сломанная мачта рухнула на борт. Сорванные паруса затрепетали. Оборванные снасти перекатывались по палубе. Еще одна волна смыла их в море. Паруса начали быстро наполняться водой. За несколько секунд «Моевка» накренилась носом вперед, и каждая волна тянула ее за снасти все ниже.

– За работу! – ревел капитан. – Рубите мачту, иначе она нас потопит!

Гэр убрал с глаз мокрые пряди. Он должен сделать хоть что-то – команде нужно время, чтобы справиться с путаницей канатов, а времени почти не осталось. Сила ждала в нем, размывая осознание разницы между «сейчас» и «тогда». В прошлом она слишком часто кусала его, обжигала, насмехалась над ним… Но сейчас она поднималась в ответ на его призыв, и Гэр хотел знать, каково это – оседлать эту силу.

Он сглотнул.

– Я готов. – Юноша прижался к дрожащему столбу главной мачты, когда корабль снова содрогнулся. – Действуй!

Ничто в мире не могло бы подготовить его к ощущению чужого сознания в своем. Чей-то разум накинул на его сознание покрывало, и Песнь радостно подпрыгнула навстречу. Закрыв глаза, Гэр увидел нити плетения, которое создавал Альдеран. Узор был бесконечным, как небо; от попыток проследить за его хитросплетениями кружилась голова. И все же этот узор был невероятно, потрясающе логичен, у него был центр, который служил якорем. Все было так ясно и просто, что Гэру хотелось смеяться.

Несколько секунд, и плетение было закончено. Нити засияли, как солнце на гранях драгоценного камня. Шторм вокруг них продолжал бушевать, корабль стонал, но тут Альдеран произнес:

– Сейчас.

Гэр изо всех сил вцепился в мачту и отпустил Песнь. Она потекла сквозь него по паутине Альдерана, а потом ударила в шторм, как кулак. «Моевка» содрогнулась. Гэра бросило на мачту, но поток Песни не прервался, не изменился, Альдеран по-прежнему тянул ее. Штормовые ветра стихли от изумления, дав морякам возможность перерубить веревки и освободить сломанную мачту. Она с плеском ушла в море. Паруса вздымались вокруг нее пузырями, волны выбивали из них воздух. Нос «Моевки» наконец-то смог подняться. Рулевой закричал от облегчения, когда ему удалось повернуть. «Моевка» снова повиновалась рулю. Медленно, очень медленно, корабль начал разворачиваться.

Шторм ударил снова. Он врезался в правый борт, заставив «Моевку» накрениться к воде. Альдеран выругался и усилил плетение, но этого было недостаточно. Преимущество было потеряно, и Гэр чувствовал, как под его ногами «Моевка» снова повинуется шторму, разворачивающему ее обратно. Если корабль повернется боком к волнам, им конец.

Гэр вобрал в себя еще больше Песни, не дожидаясь просьб Альдерана. Поток, текущий сквозь него, был больше чего бы то ни было, с чем он раньше имел дело. У Гэра перехватывало дыхание, но плетение старика выпивало силу, придавало ей форму и посылало дальше, в сердцевину бури. Ветра, повинуясь воле Альдерана, градус за градусом слабели и разворачивались к востоку, чтобы истерзанная «Моевка» могла подхватить их и идти на северо-запад вместо постоянного движения к югу, где ее ждали рифы Мэлинговых островов.

Гэр почти не смотрел на карту, висевшую на стене в каюте Дэйла. Он слабо представлял себе, на что похожи рифы, но, повернув голову и увидев сквозь пелену брызг кипение белой пены по правому борту, он не мог ошибиться.

Выругавшись, Гэр закричал:

– Скалы! Мы слишком близко к ним!

Альдеран даже не обернулся, но удвоил усилия. Плетение поглощало все больше сил Гэра, но теперь каждая попытка изменить направление ветра требовала неимоверных усилий, каждая маленькая победа заставляла выкладываться на полную. Впереди расправился единственный уцелевший топсель «Моевки». Снасти стонали от каждого удара волн, но корабль набирал скорость, повернув нос в открытое море и отдаляясь от скал.

– Запад-северо-запад! – заревел Дэйл. Его лицо казалось странным в свете фонаря. – Гоните ее вперед.

Боцман кивнул и заорал матросам:

– Свистать всех наверх! Поднять паруса!

Промокшие моряки вскарабкались на вертящуюся мачту и распустили паруса. Рифы скользили вниз один за другим, натягиваясь от силы внезапно сменившегося ветра. Внизу на палубе команда травила фалы, спотыкаясь, поскальзываясь и ругаясь. По ладоням матросов текла кровь, веревки пели, но паруса послушно разворачивались, ловя усилившийся ветер. Вначале медленно, а потом с нарастающей уверенностью крен палубы «Моевки» изменился.

– Разворачиваемся! – На лице боцмана расцвела широкая недоверчивая улыбка. – Справились!

– Пока еще нет! – Капитан, цепляясь за поручни, добрался до Альдерана. – Ты можешь увести нас от островов?

Лицо старика покраснело от натуги, зубы скрипели.

– У парня есть сила, которую он нам одолжит. Мы справимся.

В сознании Гэра голос Альдерана произнес совсем другое: «Еще толчок, чтобы увести нас подальше от островов, и мы закончим». Голос был мягким, но резонировал внутри всей силой Песни, которую Гэр обуздал. «Ты отлично справляешься».

Гэр почувствовал, как в нем нарастает сила, и выпустил ее на свободу. Сейчас он был просто передатчиком, каналом, руслом, по которому текла Песнь. Он контролировал только себя, и ровно настолько, чтобы дать ход этому потрясающему потоку энергии. Глаза Гэра были закрыты. Он опустил голову. В животе вскипала тошнота, но Гэр вцепился в мачту и справился с собой.

Было сложно следить за течением времени. Гэр не знал, сколько так стоит, он чувствовал только корабль. Каждый стон «Моевки» отдавался дрожью под его ногами и ладонями. Рулевой смог развернуть корабль в успокоившейся воде. Гэр чувствовал, как плещут волны под килем, как «Моевка» торопится выйти в открытое море подальше от смертоносных рифов.

Движение корабля стало размеренным, быстрым, но более плавным, и хватка Альдерана на сознании Гэра наконец стала слабее. Песнь отхлынула прочь. После нее осталась звенящая тишина, от которой чесались уши.

Гэр медленно поднял голову. Штормовые тучи рассеивались, в прорехи проглядывало утреннее солнце. Море было все еще темным, свинцовым, но волны замедлили свой бег, а шквалы сменились бризом. Вокруг Гэра сновали матросы. Все были покрыты синяками, все устали, промокли, кто-то хватался за сломанные руки и ноги, но все равно улыбался. Боцман скалился, как мартышка, а капитан Дэйл сжал руку Гэра так, словно решил ее сломать.

Только тогда к горлу юноши подкатила тошнота.

9

Песни земли