Наполеон. Как стать великим - Алексей Щербаков

Наполеона наличие английской базы возле своих берегов не особенно устраивало. Он успел обзавестись на острове своими информаторами и прекрасно представлял себе, что там происходит. Он не стал влезать в крупную военную авантюру, а для начала послал на Корсику своего доверенного человека. Тот набрал разных отморозков из числа пастухов, обильно снабдил их оружием и итальянским золотом и начал нечто вроде партизанской войны. Судя по тому, что «партизан» не выловили и не повесили местные жители, акции Паоли упали до нуля. Наполеону осталось послать туда две роты солдат — и все было кончено. Гордые бритты поспешно погрузились на корабли и скрылись за горизонтом. Корсика стала французской. Кстати, снова о личных счётах. Наполеон и пальцем не тронул своего обидчика. Несмотря на то, что тот по мере сил упорно продолжал гадить французам. Вот только сил у него больше не было.

Позже Наполеон скажет: «Я никогда не делаю бесполезных вещей». Паоли был ему больше не опасен. Ну, и черт с ним. Бонапарт уже достаточно «офранцузился», чтобы не играть «в вендетту».

Сам Наполеон на родном острове даже не показался. Теперь он «играл» за Францию, и Корсика была для него лишь почти незаметной фишкой в новой большой игре. Знаменательно, что именно во время итальянского похода Наполеон изменил написание своей фамилии. До этого он подписывался по-итальянски: Buonaparte. Теперь переменил написание на французский лад — Bonaparte. Под которым его запомнил весь мир.

4. Великий актер на дипломатической сцене

До сих пор Наполеон большей частью достигал своих целей, двигаясь как танк по минному полю. Подорвался — значит, не повезло. Прорвался — глядишь, что-нибудь и выйдет. В герои подобным образом выбиваются то и дело. Правда, чаще всего посмертно. Но вот в великие государственные деятели таким путем выйти невозможно. Ведь против лома нет приема — если нет другого лома. А другой лом рано или поздно найдется.

Наполеон был азартным игроком. Но это качество не предполагает, что человек всегда ставит «на всё». Что всегда лезет на рожон. Таким «безбашенным» игроком был, к примеру, шведский король Карл XII. (Тот, с которым воевал Петр Великий.) Одержав блестящую победу, Карл тут же благополучно пускал псу под хвост все ее плоды.

Наполеон действовал иначе. Потому как был гением, а не просто одаренным в военной области «отморозком». Теперь у него уже была цель — выбиться из-под власти «этих адвокатов» — Директории. Вряд ли у него имелся конкретный многоходовый план захвата власти. По правде говоря, подобные многоходовые планы существуют только в сказках про «сионских мудрецов» или в «Кратком курсе истории ВКП(б)». На самом деле всегда и всюду дело обстоит сложнее.

Дело, конечно, не обходится без дипломатических игр. В чем суть дипломатии? Путем переговоров достичь наибольших выгод для себя в ущерб другим. Никакой честной игры здесь нет и быть не может. Все эти переговоры, пакты, договоры — всего лишь сватки хитрецов, где каждый руководствуется только собственной выгодой и рассчитывает обхитрить другого. Чтобы, выбрав момент, нанести удар в спину… Так происходит и во внешней политике, и во внутренней.

В данной ситуации Бонапарту требовалось, говоря современным языком, «приподнять» свой рейтинг. А для этого успешно проведенную войну требовалось столь же успешно завершить. Самому. Потому что, как хорошо запомнил Наполеон, даже самые блестящие победы забываются общественной памятью довольно быстро. Особенно если пресса — не под контролем. В данном случае требовалось самому лично заключить мир. Поставив тем самым жирную точку. И это право Наполеон вырвал, хотя потрудиться пришлось немало и, к тому же, окончательно испортить отношения с Директорией. Зато здесь он развернулся!

Мы уже знаем, что европейская политика XVIII века была весьма респектабельной. А уж дипломатия — тем более. Дипломатические игры, как правило, вели представители высшей аристократии своих стран. В то время это была, что называется, «одна тусовка». Повязанная родственными узами и прочими тесными связями. Международная элита. Добрые знакомые, стоящие высоко над своими народами. Да и споры шли не то чтобы очень горячие, они не затрагивали жизненных интересов. Так, по-мелочи. И тут появляется человек, который по старым правилам играть не желает.

«Старые правила» — это бесконечная и неспешная «торговля», уточнение формулировок, казуистика. Попытки «нагреть» противника, втерев ему какой-нибудь двусмысленный пункт договора. Примерно так, как теперь поступают недобросовестные продавцы строящихся квартир.

А Бонапарт ведет себя иначе. И побеждать прожженных дипломатов, кроме искусных, собственно дипломатических финтов, ему помогает выдающийся актерский талант.

Лицедеем Наполеон был великолепным. Причем в манере игры он далеко опередил свое время. У профессиональных актеров считалось тогда нормой играть на сцене аффектированно. Вздымать и заламывать руки, говорить трагическими голосами, принимать красивые позы — словом, заниматься тем, что теперь называется «театральщиной». Но Наполеон играл не на сцене, он пришел исполнить главную роль в мировой драме. Потому-то Бонапарт лицедействовал в ином, вошедшем в моду гораздо позже реалистическом стиле.

Одним из его коронных номеров были сцены «безумного гнева». Вот один из примеров.

Дело происходило в октябре 1797 года. Наполеон вел переговоры с австрийским посланником по поводу заключения мира после итальянской компании. Разговор шел о чисто житейских вопросах, всегда возникающих после войны: кому что достанется. Австрия потерпела поражение, но не была разгромлена. Поэтому договаривались «по-хорошему». Часть из захваченного Наполеон собирался отдать австрийцам. Вот и решали — что. Во время военных действий Бонапарт одним маршем своих войск уничтожил существовавшую тринадцать веков Венецианскую республику (флот которой, кстати, когда-то был хозяином Средиземного моря). Для того, чтобы договориться с Веной, Наполеон кое-что из венецианских территорий решил отстегнуть и австрийцам.

Переговоры шли в обычной манере мелочного торга. Все двигалось со скоростью параличной черепахи. Так было принято всегда. Куда торопиться-то? Но Наполеону, видимо, весь этот цирк надоел. Поэтому 11 октября дело приняло совсем другой оборот. Когда очередные дебаты зашли в тупик, Наполеон вдруг с места в карьер заорал:

— Ваша империя — старая служанка, привыкшая к тому, что ее все насилуют… Вы торгуетесь здесь со мной, а забываете, что окружены моими гренадерами!

Для пущего эффекта Наполеон вдребезги разнес великолепный фарфоровый сервиз. Кстати, подаренный этому австрийцу Екатериной Великой.