Седьмая чаша (сборник) - Димитр Пеев

Ноумен безразлично посмотрел на бумаги, которые ему протягивал Ковачев, но не взял их.

— Значит, арестована… а мне даже не позвонила, — бормотал Еремей. — И все же расскажите мне подробнее.

— Расскажу, если интересно. — Ковачев дал знак приступить к обыску. — Готов ответить на все вопросы, которые вы мне начнете сейчас задавать.

— Почему? Какие вопросы?

— Самые разнообразные. Ну, например, уверены ли мы, что арестовали именно вашу дочь. А может, вашего сына? Почему бы вам не спросить?

— Что за намеки?

— Не стесняйтесь, господин Ноумен. Все равно придется разговориться. Вот вы не пожелали прочесть текст санкции прокурора, а в нем разрешение не только на обыск, но и на ваш арест.

— Что?! — возмутился старик, но возмущение было явно показным, словно он даже чему-то обрадовался. — На каком основании? Уж не заподозрен ли я в убийстве?

— Кто здесь произнес слово «убийство»? Кое в чем мы вас подозреваем, это правда. Но зачем торопиться?

— Ладно, не буду спорить, — вроде бы смирился Ноумен. — Подчиняюсь насилию, но оставляю за собой право на протест.

XIV. МЫЛО, МЫЛО…

Да, в кусках мыла оказались бриллианты, притом такой величины и чистоты, что ювелиры не осмелились назвать цену даже приблизительно — впервые в жизни любовались они такими сокровищами.

Каждый камешек был взвешен и по всем правилам описан, прежде чем исчезнуть в бронированном банковском сейфе (у полковника Ковачева осталась всего лишь четвертая копия протокола). Пришла пора вызвать арестованного.

— Итак, вы Еремей Ноумен, торговый представитель американской фирмы «Крусибел стийл» в Константинополе, — начал допрос Ковачев. — Стало быть, торговец…

— Да, с вашего позволения, — бойко откликнулся Ноумен.

— А господа руководители фирмы знают, что только вы представляете их интересы на Ближнем Востоке?

— Спросите их сами.

— Обязательно спросим. Если, разумеется, такая фирма существует. А почему Никто? Почему вы не выбрали себе другое, нормальное имя?

— Надеюсь, господин, услышать более умные вопросы. Если их нет, потрудитесь меня освободить. Благое сделаете дело.

— Не думаю, чтобы освобождение стало для вас благом. Что касается более умных вопросов, то как вам нравится такой: зачем это ваша дочка вдруг превратилась в мужчину?

Ноумен молчал.

— Возможно, вы мне не верите? Извольте сами убедиться. Вот, взгляните. — Ковачев достал из папки снимки: — Мишель — женщина, и Мишель — мужчина.

Старик, посмотрев на снимки равнодушно, не счел нужным их прокомментировать.

— Вижу, фотографии вас не убеждают, — сказал полковник. — Что ж, если хотите, мы организуем очную ставку.

— Это двойник, — буркнул Ноумен.

— Интереснейшая мысль! С одинаковыми отпечатками пальцев?

— Мужчина или женщина — какое имеет значение? Допустим, он мой сын.

— Однако как вы держитесь за это родство! Верно, Коко необыкновенно вам дорог.

При имени «Коко» старик еле заметно вздрогнул.

— А я, например, не хотел бы иметь такого сынка, — продолжал Ковачев.

— В конце концов, я хочу знать, в чем меня обвиняют и на каких основаниях задержали? Иначе вообще перестану с вами говорить.

— Значит, хотите по-деловому, как и подобает бизнесменам? Хотите заключить сделку?

— Никакой вы не бизнесмен. О какой сделке с вами может идти речь?

— Да вот о такой, к примеру: вы рассказываете всю подноготную, а я вручаю вам половину лифчика с бриллиантами. Согласны?

— Почему половину?

— Не будьте таким жадным! Ах, господин Ноумен, джентльмены всегда договорятся. Нужно ли нам переходить в кинозал, чтобы посмотреть короткометражку, где из окна «бьюика» высовывается рука и бросает пакет в урну? Ваша рука. Из вашего «бьюика». На пакете остались отпечатки ваших пальцев. Хорошо, я вас понял. Скажите, кто взял половину лифчика Маман, и я вам вручу вторую половину. Разве это не предел щедрости?

Ноумен был озадачен, но не настолько, чтобы раскаяться в грехах. Несмотря на наводящие вопросы, он продолжал запираться. И тогда полковник сказал:

— Значит, сделка не состоится. Мы согласны и на это. Если и есть убитые, то все же иностранцы… А в наших руках как-никак бриллианты. Почему бы вас не отпустить? Пожалуй, денька через три-четыре отправим-ка мы вас в Турцию. Туда, откуда вы прибыли.

Удивительно, но Еремей Ноумен молчал.

— Понимаю: молчание — знак согласия, верно? Но вы забыли осведомиться, почему мы вышлем вас через три-четыре дня, а не сегодня. И напрасно забыли. Это небезынтересная деталь в игре. Но я не так молчалив, как вы. Охотно объясню. Сначала мы отправим телеграмму по адресу: Джо Формика, Уэстчестер-авеню, 181, квартира 73, Бронкс, Нью-Йорк. И уведомим получателя, когда вы появитесь на турецкой границе. Думаю, он возрадуется. А для надежности пошлем шифровку дону Бонифацио. Шифр нам известен. Адрес такой…

— Это подло! Это вымогательство! — закричал Ноумен. — Не имеете права!

— Почему?

— Они меня пришлепнут, даже если я сдам бриллианты!

— И я так думаю. Но вас мы вышлем без сокровищ, учтите.

— Ладно, я выложу все как на духу.

— Только без торгашеских уловок, ясно?

— Все выложу. Но при одном условии. Обещайте не выпускать меня отсюда.

— Можно и пообещать, если вы не переборщите со сроком. Боитесь?

— Еще как! Эти двое, дай им шанс, сразу меня прихлопнут…

— Динго и Мэри?

— Какие там Динго и Мэри! Вирджиния Ли, любовница Бонифацио, и этот зверюга, Джексон.

— Значит, не они Динго и Мэри?

— Нет. Ная и Джек Горилла, такие у них клички. Динго и Мэри остались в Афинах. А свои документы и автомобиль отдали Маман и Морти.

— Ясно. Далее?

— Мое настоящее имя Иеронимус Гольдштейн, я немецкий еврей, бежал от гитлеровцев в Соединенные Штаты. По образованию физик, но Эйнштейна из меня не получилось. Пришлось обосноваться в мафии дона Бонифацио. Что поделаешь, не всем преподавать в университетах. Лично я не совершал никаких преступлений, будучи гуманистом и поклонником Эразма Роттердамского. Известен вам этот философ?

— Представьте, да. Так как же вы, гуманист, оказались в своре дона Бонифацио?

— Научный консультант в его плановом отделе. Только консультант. Ранее вы спрашивали меня о двух смертных случаях…

— О двух убийствах, господин Гольдштейн! Пора называть вещи своими именами.

— Да, вы прекрасно осведомлены. Морти был убит Айзенвольфом. Это бывший эсэсовец, разыскивается польскими властями как военный преступник. Морти подорвался на магнитной мине с радиовзрывателем. Айзенвольф обожает технические сюрпризы.

— Кто убил Маман?

— Коко… я выдавал его за мою дочь. Чтобы подобраться к Маман и выманить у нее бриллианты. Коко — морфинист, садист, исполнитель приговоров Бонифацио.

— Симпатичная дочурка.

— Что делать, у меня не было выбора. Не думайте, что мне, поклоннику великого Эразма, доставляло удовольствие быть в одной связке с Коко. Но, увы, Эйнштейном я не родился…

— Не горюйте, Ноумен.

— Коко, убив Маман, взял бриллианты. Половину отвалил мне, чтоб я не проговорился. Но я философ, мне жизнь дороже любых сокровищ. И тут является Ная со своим телохранителем Джеком. Послал их дон Бонифацио. Но они опоздали — я уже выбросил свою добычу в урну.

— Не лучше ли было передать ее посланникам Бонифацио? Все-таки половина — больше, чем ничего.

— Ой, вы не знаете этих зверей! После появления Наи мне оставалось лишь одно: бежать как можно быстрее. Давать деру! Найди они у меня бриллианты — на месте бы прикончили.

— Видите, как хорошо: вы живы. Что можете сказать о мистере Халлигане?

— Безнадежный дурак. К нам не имеет никакого отношения… Послушайте, вы сами видите, что назад мне дороги нет. Я это смекнул сразу после убийства Маман. Если мы вернемся отсюда без бриллиантов — всех перещелкают по одному. Безо всяких разговоров. — Ноумен грустно усмехнулся. — Да, теперь мне нет иного выхода, кроме как стать подданным социалистической Болгарии.

— Так уж сразу и подданным! Но довольно продолжительное местопребывание здесь можно вам пообещать, можно… И еще один, последний вопрос на сегодня: почему выбрали именно Болгарию, заметая следы после ограбления музея?

— А, понимаю ваше любопытство. Мы всесторонне обсудили эту идею. В сущности, она принадлежит мне. Следовало выждать, когда утихнет шум, улягутся страсти. Но где выждать, в какой стране? Мне подумалось, что Болгария — идеальное место: не поддерживает связей с «Интерполом», принимает иностранцев без виз, далекая маленькая балканская страна по ту сторону «железного занавеса». И мы решили, что именно здесь, у вас, вероятность провала… равна нулю!