Вольф Мессинг. Видевший сквозь время - Эдуард Володарский

– Господин Мессинг, вы можете ненадолго уйти со сцены, – громко предложил Цельмейстер.

Мессинг прошел через весь зал и остановился в противоположном конце, лицом к стене и спиной к зрителям и сцене. Пассажиры с любопытством смотрели на него. Вольф стоял неподвижно.

– А теперь я попрошу вас, уважаемые дамы и господа, поучаствовать в следующем эксперименте. Желающие могут подняться на сцену и положить вот на этот столик какую-нибудь драгоценность, надетую на них или лежащую у них в карманах, и вернуться на свои места. За сохранность своих вещей можете не волноваться – они будут вам немедленно возвращены. Каждому персонально! И сделает это наш маг и волшебник Вольф Мессинг!

В зале воцарилась тишина, раздались отдельные смешки, потом мужской голос спросил:

– А если не вернет?

– Куда же он денется, господа? – улыбался Цельмейстер. – Мы же на одном корабле плывем! Все вместе в бескрайнем океане! И вам ведь хочется интересно скоротать время? Тогда смелее!

В зале засмеялись, захлопали, но на сцену выйти никто не торопился. Многие то и дело оглядывались на неподвижную фигуру Мессинга, стоявшую спиной к залу.

– Так, понятно, глухая стена недоверия. Вот так народы Европы не доверяют своим правительствам… А мы вот что сделаем, – вдруг обрадовался Цельмейстер. – Мы попросим капитана – вон он сидит у самой стены – выделить нам двоих матросов для охраны драгоценностей. Согласны, господа? Господин капитан! Прошу вас, окажите содействие!

Капитан лайнера действительно сидел у стены, под иллюминатором, в компании с первым помощником. Он улыбнулся, покивал и что-то сказал помощнику. Тот поднялся, оправил белоснежный китель с золотыми пуговицами и быстро вышел из зала ресторана. Среди публики вновь раздались смешки.

Первый помощник быстро вернулся в сопровождении двух матросов. Он что-то негромко приказал им, и они направились к сцене, поднялись на нее, замерли возле столика.

– Ну вот, дамы и господа, ваши драгоценности будут под надежной охраной. Кто желает участвовать в телепатическом психологическом эксперименте?! Прошу!

Наконец из-за столика поднялась высокая светловолосая дама, в чинном белом платье с глубоким декольте, и нетвердой походкой направилась к сцене. Цельмейстер предупредительно спустился, подал ей руку и поднялся по ступенькам вместе с ней.

Дама, улыбаясь, сняла бриллиантовое колье и положила на столик. Потом послала залу воздушный поцелуй. И зал ответил дружными аплодисментами. Лиха беда начало – к сцене уже направлялись двое господ в вечерних фраках. Один вручил Цельмеистеру большие золотые часы-луковицу на толстой золотой цепочке. Другой выложил золотую папиросницу, а потом похлопал матроса по плечу, дескать, смотри в оба.

А за ним уже поднимались новые желающие. Одна дама оставила на столике жемчужное ожерелье, другая сняла с себя серьги, подумала и добавила к ним большой черепаховый гребень. Третья отстегнула золотой браслет, украшенный дорогими камнями. Седоволосый господин расстался с толстым бумажником из крокодиловой кожи.

Последним поднялся на сцену Генрих Канарис, достал визитку и карандаш, затушевал карандашом надписи на карточке, начертил три восклицательных знака и положил визитку на столик рядом с драгоценностями.

– Достаточно, господа, достаточно! – громко проговорил Цельмейстер. – Вы обеспечили господина Мессинга работой до позднего вечера!

Цельмейстер выдержал паузу, пока все не расселись за своими столиками, потом громко произнес:

– Прошу вас, господин Мессинг!

Вольф повернулся лицом к публике, улыбнулся и быстро пошел к сцене.

Поднявшись, он остановился перед столиком, оглядел груду драгоценностей.

– Пожалуйста, господин Мессинг, верните эти вещи их владельцам, – громко сказал Цельмейстер.

Вольф, глубоко задумавшись, смотрел на украшения, сложенные на столике, потом поднял голову и уставился в зал, потом – снова на ценности.

Зрители молчали в ожидании, все взгляды были устремлены на Мессинга.

Вот он взял со столика жемчужное ожерелье, бриллиантовое колье и золотые часы-луковицу и, медленно сойдя со сцены, двинулся по залу. Он подошел к столику, за которым сидела белокурая дама в белом платье и положил перед ней бриллиантовое колье. Дама всплеснула руками:

– Боже мой, как вы догадались? Вы, наверное, подсматривали?

– Мадам, нетрудно догадаться, что это колье может принадлежать только вам.

– Но почему?

– Оно так к лицу вам. И никому больше, – галантно улыбнулся Вольф.

Сидевший с дамой за столиком господин в светлом фраке покачал головой:

– Вы умеете не только делать фокусы, господин Мессинг. Вы еще умеете говорить убийственные комплименты.

– Благодарю вас. – Вольф подошел к другому столу и положил перед господином в темном фраке золотые часы с цепочкой: – Кажется, это ваше…

– Сногсшибательно… – пожевал пухлыми губами господин.

А Вольф уже двинулся дальше и положил перед дамой жемчужное ожерелье. Дама захлопала в ладоши:

– Браво, господин Мессинг, браво!

Вольф вернулся на сцену, собрал в горсть остальные драгоценности и теперь уже быстро перемещался среди зрителей, возвращая предметы роскоши владельцам. То и дело вспыхивали аплодисменты, пассажиры смеялись, изумленно закатывали глаза, восхищенно аплодировали.

Последним Вольф подошел к Канарису. Он сидел один и курил сигару. Перед ним стоял бокал с коньяком и чашка с кофе.

– Возьмите, пожалуйста, вашу визитку, господин Канарис.

– О-о, фантастично! Как вы догадались? – улыбнулся Канарис.

– Не валяйте дурака, – негромко проговорил Мессинг. – Я ожидал, что встречу вас на корабле, и это, признаться, меня совсем не обрадовало.

Канарис хотел что-то ответить, но Вольф повернулся и пошел через зал к сцене. Его сопровождали аплодисменты.

Черная ночь спустилась на океанские воды. Гроздья ярких голубых звезд нависали совсем низко, казалось, протяни руку – и дотронешься до них. Яркой маленькой гусеницей полз по маслянисто-черной глади океана лайнер. Тихо и мощно работали двигатели, и едва уловимая дрожь передавалась всему громадному телу корабля.

Вольф стоял на палубе и, облокотившись о поручни, смотрел в темную бездну. Порывами налетал теплый ветер, внизу глухо шумели и шуршали сонные ночные волны. Временами во тьме вспыхивали фосфоресцирующие голубые огни.

В нескольких метрах от Вольфа к поручням прислонился еще один полуночник, тоже любующийся ночной гармонией воды и неба… По палубе время от времени проходили гуляющие пассажиры, те, кому ночью не спится. Слышались негромкие разговоры.

Неожиданно из полумрака вынырнул Генрих Канарис и остановился рядом с Вольфом:

– Добрый вечер, господин Мессинг.

Вольф покосился на него, не ответил и отвернулся.

– Напрасно вы так враждебны ко мне, – усмехнулся Канарис. – Мы с вами одного поля ягоды… Оба спасаемся бегством из Европы. Вы – от войны, а я – от долгов…

– Не вижу сходства, – сухо ответил Мессинг. – И у меня нет никакого желания разговаривать с вами.

– Напрасно. Я слышал, вы всегда приходите на помощь людям, попавшим в затруднительное положение. А я как раз именно в такое положение и попал… Проще сказать, я попал в беду.

– Проигрались? – покосился на него Вольф.

– Не то слово, господин Мессинг. Я разорен. Я – нищий. И еще огромные долги. Если мои кредиторы найдут меня – убьют без промедления.

Вольф снова покосился на него, но ничего не сказал. Канарис помолчал и заговорил снова:

– Я прошу вас спасти меня, господин Мессинг. Я не могу ничем вас отблагодарить, я могу только просить. Вы знаете, я ведь из хорошей семьи, я был богат, вернее, мой отец был богат. Я из старинного рода Канарисов из Баварии. У отца имелись большие земли, пивоваренные заводы, лесопилки, животноводческие фермы… несколько родовых замков… картины Гойи, Тициана… старинные гравюры, старинное серебро и прочее, прочее…

– И вы все это проиграли?

Нет, не смог, – усмехнулся Канарис. – Подлый старик лишил меня наследства и все завещал моей младшей сестре. Мне он выделил мизерную часть, на которую я и должен был существовать. Но я проиграл все свое наследство дотла.

– На чем же вы разорились? На скачках? – спросил Вольф.

– И это тоже. А еще рулетка… и карты… Сначала мне чертовски везло. Я выигрывал везде! Стал богат, как Крез… Азарт пьянил, будоражил кровь, наполнял жизнь весельем и риском! Меня даже женщины интересовали постольку, поскольку мужчине нужна женщина. Но потом… судьба состроила мне отвратительную гримасу – я стал проигрывать… раз за разом…ив результате проиграл все… Стал брать в долг. Кредиторы давали. Верили – как же, молодой барон Канарис. Батюшка его несметно богат. И давали, давали… Пока не выяснили, что я нищий… – Канарис развел руками.