Новик, невольник, казак - Степан Кулик

Гм, а я, похоже, стал гораздо сильнее. Или девушка совсем уж ничего не весила. В институте как-то нес на спор однокурсницу. Тоже весьма миниатюрного сложения. Так уже шагов через пятьдесят вполне ощущал каждый ее лишний грамм. А Олесю я пер вместе с кандалами, а чувство было, словно у меня в руках… даже сравнить не с чем. По весу – пуховая подушка, а на ощупь – нечто упругое, как надувной матрац.

Странные сравнения. Или это дедушка Фрейд пытается намекнуть на что-то? Отвали, старый извращенец… Не до секса сейчас. Сперва надо хотя бы убраться подальше и заныкаться так, чтоб и с огнем не нашли. А потом уже будем поглядеть.

Но это я умом понимал, а руки при этом не переставали сигнализировать, что ноша моя упругая, теплая и…

Тьфу… Чуть мимо лодки не проскочил.

Притормозил, забрел в воду и усадил девушку. Оглянулся. Нет, не зря я столько возился, выбирая место. Со стены нас не видно. Только когда выплывем на плес, не отражающее звезд пятно может броситься в глаза, но это если дозорные будут сюда смотреть.

Греб, как будто олимпийские соревнования хотел выиграть. Впрочем – жизнь, и не только собственная, тоже достойная награда. Причем полученная авансом. Так что в заросли тростника лодка влетела раньше, чем я досчитал до ста. И только когда шершавая листва заскребла по лицу, пришло понимание: «Удалось?! Я сделал это!»

Хорошо, что сидел. Такая слабость накатила, что наверняка упал бы. Даже вспотел… Пока планировал побег и совершал его, гнал прочь все лишние мысли, и лишь сейчас окончательно понял, что же я натворил.

Нет, в том, что девушку непременно надо было спасти, я и теперь не сомневался. Вот только цену за это придется заплатить огромную. Ведь я пошел против казацких обычаев и закона! Так что путь на Сечь мне теперь заказан навсегда. Был новиком, хотел стать казаком, а буду изгоем.

– Спасибо тебе… – Олеся смотрела так, что я расправил грудь, с удовольствием ощущая, как рукам возвращается сила. – Я знала… Я молилась о спасении… И Господь послал мне ангела.

– Погоди, погоди… – слишком уж ярко заблестели ее глаза, а это вряд ли к чему хорошему приведет. – «Отче наш» можешь произнести, не помешает, я не против. Только ничего еще не закончилось. Вот-вот стражник очнется. Или кто-нибудь его найдет, и половина Сечи на наши поиски бросится. Такого развлечения казаки не упустят.

– Что же делать? – растерянно пробормотала девушка.

Это уже лучше. Не люблю сюрпризов… Тем более истерик.

– Есть хочешь?

Мог и не спрашивать. Понятное дело, что приказав посадить ее на цепь, Серко вряд ли позаботился о трехразовом питании. У кошевого и поважнее дела найдутся. А без него никто и не почесался. С какой стати? Все равно покойница. Тем более день постный. О душе думать надо, а не живот набивать.

– Там под скамейкой торба. В ней еда. Подкрепись. Силы нам понадобятся. Не все ж мне на руках тебя носить.

Это я так брякнул, чтоб Олеся снова благодарить не начала. Смущаюсь я, особенно когда глядят в упор такими глазищами.

Никогда не умел «правильно» общаться с девушками. Сперва относишься к ним, как к товарищу, разговариваешь, как с равным, что-то объясняешь, пытаешься спорить, а потом – встречаешься с таким взглядом и понимаешь, что все бессмысленно. Во-первых, она не слушала половины из того, что ты говорил, хотя и сама же вопрос задала. А во-вторых, тебе и самому абсолютно поровну, где истина. Потому что вот же она, прямо перед тобой и вроде не против…

А потом ресницы хлоп-хлоп, и сказка закончилась. Девушка та же, а во взгляде: «Осади, парниша! Ты за кого меня принимаешь?» Ощущение, словно помоями окатили. Мерзко и стыдно. Раз нарвался… второй… и перестал в глаза заглядывать. Слава богу, рост позволяет сразу в декольте смотреть. Там сюрпризов меньше.

Олеся хоть и оголодала, ела неторопливо. Отщипывала небольшими кусочками, часто запивала, зачерпывая ладошкой из реки… тщательно пережевывала. Не ошибся я, предполагая, что девушка не рабоче-крестьянского происхождения. Чувствовалось воспитание, порода.

– Что дальше? – продолжил я поднятую тему. – А вот ты, к примеру, если бы сама сбежала, что бы теперь делала?

– Я?.. – Олеся неуверенно пожала плечиками. – Не знаю. Бежала бы без оглядки. Как можно дальше.

– Понятно, – кивнул я, не комментируя ответ. – А куда?

– Как куда? – переспросила девушка. Прежде чем отвечать, она культурно дожевывала и глотала пищу. Поэтому в разговоре то и дело возникали небольшие паузы. Как бы для обдумывания. – На север… К людям.

– Разумно, – снова согласился я. Но на этот раз Олеся подвох почувствовала.

– А что не так?

– Всё…

– Но почему?!

Я намеренно втягивал ее в спор. Когда человек сердится или возмущается, он забывает об остальном. А Олесе сейчас не мешало чуток отвлечься. Воспоминания о пережитом еще нагонят ее. Отлично помню, как это было со свиридовскими бабами. Одна надежда, что до этого времени мы уже успеем спрятаться.

– Ну, во-первых, до ближайшего городка отсюда не меньше трех сотен верст. А то и больше. Вспомни, как из Перекопа добиралась. Сколько дней в дороге провела, ни разу не повстречав человеческое жилье? Кстати, тогда ты была в сапогах, а сейчас – босая. То есть идти раза в три медленнее придется. А во-вторых, казаки тоже будут нас именно в той стороне искать. И как быстро конные разъезды двух пеших беглецов обнаружат, нагонят и схватят?

Похоже, об этом девушка не задумывалась, и глаза ее снова подозрительно заблестели.

Да, я знаю, что слезы женскому организму полезны, они что-то там очищают и восстанавливают какой-то баланс, но не сейчас. Рано.

– Тихо, тихо… Все будет хорошо. Потому что мы сделаем все наоборот. Погоня станет ловить нас в степи, а мы затаимся в плавнях. Они думают, что мы убегаем сломя голову, а мы – спрячемся у них под самым носом. И будем тихонечко сидеть, пока им не надоест искать. А надоест быстро. Можешь поверить. Ни ты, ни я не сделали ничего такого, что требовало бы кровной мести. Досадно – да. Но это не то чувство, которое заставляет людей терять рассудок и чувство меры. Самые горячие, может, и полетают пару деньков по степи, а большинство еще к вечеру вспомнит, что у них есть дела и поважнее, чем парня с девкой ловить.

– Ты так говоришь, словно по писаному читаешь… – удивленно произнесла Олеся. – Шляхтич?

И в который уже раз довелось пожать плечами.

– Не знаю… Не помню… – И чтоб избежать дальнейших расспросов, объяснил в сокращенной форме: – Был ранен в голову. Потерял память.

– Бедненький… – посочувствовала Олеся. – Тяжело, наверно, это? Всю свою жизнь забыть.

– Как сказать… Если выбирать между памятью и головой, то мне повезло. Голова осталась на плечах. Значит, и жизнь при мне. Авось, новая не хуже прежней окажется…

Я направил лодку в заросли громко шелестящего тростника, выбрав место, показавшееся мне вполне пригодным для того, чтобы укрыться. Судя по количеству растущих чуть дальше деревьев, а именно одной вербы и одной ольхи, верхушки которых виднелись над метелками и булавами камыша, островок внутри зарослей притаился совсем махонький. Соответственно, не должен привлечь к себе внимания.

Лодка протиснулась сквозь густую поросль и с разбегу выползла носом прямо на топкий берег.

– М-да… Не разгуляться.

Островок оказался даже меньше, чем я думал. Примерно как кухня в малогабаритной квартире. Два на два с половиной метра. Если не меньше. Только вместо газовой плитки – кряжистая, одному не обхватить, старая ива. А там, где обычно ставят холодильник – выросла стройная ольха. Чистой суши – узкий проход между деревьями. Да и та подозрительно мягкая. Потыкал веслом, проверяя сразу. Пока еще есть время и не поздно сменить укрытие. Нет, не топь, но влагой пропитана, как губка. Под ногами не провалится, но ни присесть толком, ни полежать, как на пляже, не удастся.

Что ж, тем лучше. Казакам, хорошо знающим плавни вокруг Сечи, это место тоже должно быть известно. И искать здесь беглецов они станут в последнюю очередь. Если вообще надумают заглянуть.

– Гм, а вообще-то весьма неплохое местечко, – я сложил весла в лодку и нацепил на лицо самую широкую улыбку. – Думаю, никому даже в голову не придет искать нас здесь. Как считаешь, Олеся?

Увы, как раз к этому времени запас самообладания у девушки окончательно иссяк, и вместо ответа она, закрыв лицо руками, громко всхлипнула.

– Ну, поплачь, поплачь… – я набросил на вздрагивающие плечики Олеси свою свитку и вылез из лодки. Сейчас ее лучше не трогать. Девушку, имеется в виду…

Под ногами, как и следовало ожидать, сразу же захлюпало и зачавкало. Но тем не менее почва держала, не засасывала. Видимо, корневища деревьев переплелись и создали некую основу, на которой и скопился намытый паводками грунт, прихваченный сверху, как первым ледком, густым дерном.

Хорошо, что сейчас сам разгар лета, весной и осенью было бы совсем неуютно. Не говоря уж о зиме.