Осколки легенд. Том 1 - Андрей Александрович Васильев

Ибо человек, взявший в жены богиню, сам становится подобным ей.

Но — не получилось. Адальфрик был сражен воинами Витара. Его тело изрубили на куски, а после надругались над тем, что от него осталось.

Боги, боги, куда вы смотрели? И ты, презренная Тиамат! Это ты отправила брата на смерть, обещая ему свою помощь, и трусливо отвернулась, когда этому сильному и смелому человеку проклятые северяне выжигали глаза!

Удар! Удар! Надо же, сколько сил придало ему воспоминание о том, что случилось с его старшим братом.

И кто говорил, что ненависть плохой советчик?

Северяне! Дети снегов! В этот снег зарыть бы вас всех, да так, чтобы никто никогда не нашел.

Да, собственно, он так и поступал. Для начала, само собой, пришлось немного схитрить. Причем ему поверили все, ибо знали — Ательстан никогда не врет.

Он создал орден Плачущей Богини, посмеиваясь про себя над его названием. Нет, эта Соагда в самом деле прорыдала всю ночь, целуя мертвую голову его брата. Может, потому он тогда ее и не убил. Он увидел, что та в самом деле страдает, и подобные терзания не могут быть притворством.

А может, потому что ему была нужна не она, а ее мать Тиамат.

И Соагда пообещала, что проведет его к ней, чтобы он заменил своего брата в служении грозной и могучей богине.

Но — не получилось. Боги пали и без его помощи, нашлась на них управа. А он остался со своим гневом и неутоленной жаждой мести.

И с осознанием того, что его снова обвели вокруг пальца. Даже Соагда, которая была помилована Демиургами, обманула его, не захотев жить в мире, где нет ее любимого, и отправилась в добровольное заточение. Напоследок она даже пришла с ним попрощаться, целовала в лоб, просила не таить в сердце печаль.

Вот как такую убивать было? Рука снова не поднялась.

Зато ему остались северяне, которым и предстояло ответить за все. И за всех.

Сюда, на Север, с ним отправилась сотня рыцарей. Лучших из лучших. Их короля к тому времени уже не было, его унесла Черная Чума, те же личности, что одна за другой менялись на троне Запада, были недостойны того, чтобы им служили лучшие воины королевской гвардии. Рыцарь никогда не станет слугой торгаша или насильника.

А вот Соагде его друзья согласились служить охотно. Они все знали, что Адальфрик преклонил пред ней колено, назвав своей единственной любовью, а память о его брате для этих вояк к тому времени стала святыней.

И Соагда стала такой же святыней, пусть даже и потеряв свое первоначальное имя, став просто Плачущей Богиней.

Хотя рыцари, по сути, служили вовсе не ей, а тому, кто ее любил больше жизни. Его мертвому брату, своему бессменному Командору Адальфрику.

Сначала все шло так, как нужно. Рыцари навели на Севере порядок, перебили кучу нечисти и нежити, и местные жители поверили им.

А потом… Потом он устал ждать.

И встретил ее. Зои. Неистовую, грозную, безжалостную, и в тот момент он понял — пришло время крови. Алой, горячей!

И лилась она реками, он постарался!

Вот только коротким оказалось это время. Думалось — впереди десятилетия, только и пяти лет не прошло, как все закончилось.

Зои мертва, а он рубится со своим лучшим другом, под взглядами тех, кто некогда прикрывал ему спину в сражениях.

Но ничего, даже если ему суждено умереть, то все равно семена, что он посеял, дадут всходы! Дочь вырастет и доделает то, что он не успел.

А его друзья… Они получат то, что хотят, они увидят его смерть. Но никогда не узнают, куда ушла та, которой они поклялись служить. Про это ведомо только ему. Может, со временем еще малышка Гедран узнает. Именно ей он оставил бумаги, в которых написана вся правда — и про то, где упокоилась Соагда, и почему он стал тем, кем стал.

И про Тиамат, коя задумала руками славных рыцарей Запада изничтожить своих родичей-богов, дабы стать единственной правительницей всего Сущего! Соагда перед уходом отдала ему записи своей матери, просила их сохранить, никому не показывая.

Конечно, покажи такое кому — светопреставление начнется. Боги ведь непогрешимы по сути своей, на том вера в них и держится. А если все узнают, что они, боги, лгут и друг друга изничтожают почище чем смертные, то что начнется?

А если про это узнают сами боги? Тиамат мало точно не покажется. И не отвертеться ей, никак не отвертеться — записи-то собственноручные.

Но Соагда все равно отдала их ему. Потому что — верила. Она полагала, что он такой же, как его брат. И тот смешной старик из Академии Магии тоже отдал ему документы из архивов без звука, разве что только расписку попросил написать.

А он — не такой. Он презирает богов, которые оказались много хуже, чем о них думают люди.

Так что — если ему суждено умереть, то он умрет. Но его смерть сущий пустяк перед той участью, на которую обрекут себя победители, те, кого он раньше называл друзьями и братьями. Они же рыцари, потому навеки останутся верны своему слову, а значит будут искать ту, кому присягнули. Искать столько, сколько живут. И не находить.

Нет участи страшнее, чем вечные поиски того, что невозможно найти.

Удар, еще удар, поворот… И скрежет его доспеха, в который врубился меч противника.

Все, это конец.

Во рту стало солоно, в боку, пульсируя, поселилась боль.

— Где бумаги? — отступив на шаг назад, но не опуская меч, спросил Сонарола. — Скажи — и умрешь быстро. Как воин, а не как клятвопреступник. Ты не смог достойно прожить отведенный тебе на земле срок, но зато можешь умереть без позора.

— А ты найди! — прорычал Ательстан, сплюнул на снег кровавую слюну, и расхохотался. — Я — клятвопреступник? Кто же тогда ты?

— О чем он, Сонарола? — спросил кто-то из рыцарей. По голосу вроде как юный Ульфрид фон Шлиппенштайн. — Мы чего-то не знаем?

— Он чист перед вами — прохрипел Ательстан, покачиваясь и пятная снег вокруг себя красным. — Но не передо мной. Что, дружище, ты готов взять на себя грех братоубийства?

— Я готов совершить меньшее зло, чтобы избежать большего, — очень отчетливо произнес Сонарола. — Подними меч, брат, и сражайся. Да, я считаю, что ты недостоин смерти воина, но я тебе ее все же дам. Это мой прощальный дар.

— А бумаги? — одновременно выкрикнули несколько рыцарей. — Бумаги?