Лучший мир. Экспансия - Дмитрий Анатольевич Васильев

— Твоя светлость, а ты не ошибаешься насчет Рафаэля? — удивился Ромка. — Он хороший парень, спас меня от жриц дроу. За что ты его на дуэль вызвал?

— Вот, — выкрикнул Арман, и не зная, что ответить, просто стал тыкать рукой в сторону архангела. — Вот, цветы мне истоптал, никакого уважения. Телохранителей леди Евы до полусмерти избил, подвергнув, тем самым, её жизнь опасности… к тому же тебя, наглеца, спас!

— Я не могу отрубить тебе руки, мы же друзья!

— Тогда я ничего не могу изменить, прости! Либо он, либо я.

— Он несколько раз выручал меня в тяжелых ситуациях, — вновь принялся уговаривать Олег, но Рафаэль его перебил:

— Ни я его вызывал на дуэль, а он меня. Разговаривай с ним.

— Хорошо! Попробую его отговорить.

— Никаких разговоров. Я должен сделать это сегодня, пока у меня есть шанс совладать с ним. Завтра может быть поздно. К тому же, — Арман кивнул головой в сторону компании игроков, — твой бесстыдник брат уже устроил тотализатор и поставил на Рафаэля двести империалов. Какой наглец, а? Если я убью темного паладина, я избавлюсь от помощника Борея, а также собью спесь с наглеца Линкса, который продолжает называть меня трутнем и опухолью на теле трудового народа.

— Не надо, ты не справишься с ним!

— Убери руки с лацканов, что за манеры у тебя? — Арман с трудом разжал пальцы Олега. — Я не раз дрался на дуэли с воинами, вооруженными тяжелым двуручным оружием и, как видишь, до сих пор жив. Главное это реакция, ловкость и острота глаза. Всё, отойди! — крикнул герцог и обратился к Рафаэлю. — Ты принимаешь мой вызов?

— Принимаю. На любых условиях!

— Тогда дуэль до победного конца, — Арман встал в стойку и сам скомандовал начало к дуэли. — Алле!

Арман рассчитывал на туше, один единственный укол, который он планировал нанести в уязвимое место соперника: сердце или шею. Для этого ему надо было уклониться от рубящего удара соперника и резко сократить дистанцию, чтобы можно было оказаться на расстоянии удара.

Рафаэль встретил бросившегося в его сторону противника рубящим ударом, называемым «глупец». Этот удар наносится сверху вниз и способен разрубить противника пополам. Используя подвижность, герцог сделал шаг в сторону, в предвкушении своей победы. Но он не учел одного важного момента, что Рафаэль тоже не раз фехтовал двуручным мечом против соперников, вооруженных саблей или шпагой. Причем его опыт, за почти тысячелетний период, проведенный в Сторожевой Башне, давно перевалил за десятки тысяч схваток.

Арман поверил, что клинок по инерции опустится до самой земли и у него будет как минимум секунда на свою атаку, но искушенный в дуэлях архангел бил сверху-вниз, так называемый половинный удар, который останавливается на уровне груди соперника.

Когда Арман отступил в левую сторону и был готов атаковать, Рафаэль в свой черед развернулся на носке левой ноги по часовой стрелке, нанося боковой удар мечом, который прочертил дугу параллельно земле на уровне груди герцога.

Удар был не сильным, в видуу того, что архангел не мог вложить в него всю мощь, но остроты и тяжести клинка хватило на то, чтобы отсечь Арману правую руку и сбить его на землю.

— Вита милосердная, как больно, — вскрикнул Арман, переворачиваясь на спину и зажимая обрубок руки левой ладонью. — Что ты смотришь на меня? Наслаждаешься победой?! Насладился?! Тогда добивай! — кончик меча архангела был у самого горла де Годара и он дернулся к нему в надежде, что клинок пронзит его плоть.

— Вот сумасшедший, — Рафаэль еле успел отдернуть меч. — Хельг, я победил! Думаю, теперь Арман осознал, что он заблуждался на мой счет.

— Убери ладонь, — скомандовал Олег Арману.

— Я кровью истеку.

— Секунду назад ты к этому стремился.

— Так это когда была, — хмыкнул Арман, но убрал ладонь от раны. — Одно дело умереть во время дуэли и совсем другое, истечь кровью после нее, когда всё уже закончено.

— Приставил, — произнес Ромка, приложив отсеченную руку к обрубку. — Лей.

— Ага, — Олег аккуратно полил место соединения зельем здоровья, а второй пузырек протянул Арману. — Выпей!

— Я вижу, что ты здоров, как будто ничего и не было, — возле поднявшегося герцога появился Рафаэль с протянутой для рукопожатия рукой. — Я не держу на тебя обиду, и ты её на меня не держи. Хельг мой друг, а ты брат моего друга. Брат моего друга — мой брат!

— Да? — на лице герцога появилось удивление. — Это так неожиданно, — он ответил на рукопожатие и обнялся с Рафаэлем. Когда они разорвали объятия, все увидели, что на глазах Армана блестят слезы. — Это так благородно с твоей стороны. Мне так приятно осознавать, что ты считаешь меня своим братом! Спасибо тебе большое за это. Ты открыл мне глаза на то, как сильно я заблуждался! Друг моего брата мой друг! Я твой должник навечно, — на щеках де Годара появились дорожки от слёз. — Прости меня, если сможешь…

— Это ты меня прости, — смущенно ответил Рафаэль, я же мог не отрубать тебе руку, а просто полоснуть клинком по ребрам.

— Не извиняйся, ты всё сделал правильно. Так мне и надо, напыщенному ослу. Благодарю тебя за урок, который ты мне преподнес. Я должен встать перед тобой на колени…

— Арман, хватит паясничать, — в негодовании крикнул Олег. — Он же верит всему, что ты говоришь! Оттачивай свое актерское мастерство на ком-нибудь другом.

— Так пусть он не наглеет! — ответил Арман. — Я ему специально поддался, чтобы у Йобы потом не было ко мне вопросов, почему я не убил помощника Борея. А он тут устроил цирк: «брат моего друга мой брат». Размечтался! Чтобы стать моим братом, надо за меня своей жизнью рискнуть, а не мою подвергать опасности.

— Так ты что тут, комедию ломал что ли? — возмутился Рафаэль, нахмурив лоб. — Поддался значит? Ну, что же, — звук извлекаемого из ножен меча был похож на шелест ветра в кроне сакуры. Один миг, и кончик меча коснулся горла Армана. — Раз ты не хочешь быть моим братом и другом, то мне не стоит оставлять тебе жизнь. В любой момент ты можешь ударить меня в спину.

— Пе-перестань, — заикаясь произнес Арман. — Не пори горячку, я же без оружия. Ты что, убьешь безоружного?

— Ты бы убил!

— Это ложь, — Арман испуганно сглотнул, а на его лбу выступил пот. — Убери меч, это же опасно! Я никогда бы не ударил противника исподтишка.

— Я тебе не верю! Какое твое последнее желание? Ну, говори живее,