Лучший мир. Экспансия - Дмитрий Анатольевич Васильев

— Постой, это всё хорошо звучит, но почему ты тёмный-то?

— Какая разница, какой я? — на мужественном лице Рафаэля появилась белозубая улыбка, располагающая к её обладателю. — Темный, потому что был вампиром. Тебе-то какая разница, ты же тоже темный!

— Я? — Олег удивленно ткнул себе в грудь указательным пальцем.

— Ты! Дроу темные, эльфы светлые.

— Я что, нахожусь на стороне зла?

— Скажешь тоже, — темный архангел удивленно посмотрел на собеседника. — Добро и зло не имеют цвета. Вот, например, земля. Она же черного цвета, разве же она после этого зло?

— Нет, — Олег утвердительно кивнул головой. — А кокаин белого, — пробубнил он следом и осекся. — В общем, понятно, но подумать над этим стоит. Но не сейчас! Ты мне лучше скажи, тебе крови ещё не хочется?

— Божественной?

— Обычной. Человеческой, эльфийской или может орочей.

— Нет, спасибо! — Рафаэль интенсивно закрутил головой, отчего грива его иссиня-черных волос разметалась во все стороны. — Я за тысячу лет отвык от мяса. Предпочитаю растительную пищу, я себя так лучше чувствую. Хотя знаешь, сейчас бы от холодной простокваши не отказался.

— Он ещё и младовегетарианец8, — молодой человек удивленно всплеснул руками. — Пойди тогда, корень Древа Жизни погрызи! — пробубнил себе под нос Олег, соображая, что же ему теперь делать с темным архангелом? Арман предупреждал, что ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы Рафаэль отведал крови. Но почему, не объяснил.

За разговором с Рафаэлем молодой человек не обратил внимание на несколько оповещений, которые подмигивали ему красным восклицательным взглядом на периферии зрения. А когда заметил и прочитал, всполошился и обратился к архангелу.

— Дружище, у меня проблема, жрицы пытают моего родного брата, он уже уровень потерял. Погибает на алтаре от потери крови и там же воскрешает…

— Чего твой брат дурень потерял? — не понял Рафаэль.

— Жизнь! Мы бессмертные, но каждый раз, когда погибаем, становимся слабее.

— Вот же незадача, — Рафаэль цокнул языком. — Так надо его спасать. И тебя теперь тоже надо спасать, если ты окажешься в подобной ситуации.

— Ну, — Олег растерянно посмотрел на архангела. — Идея мне нравится, но это не обязательно.

— Обязательно! Ты меня вытащил из Сторожевой Башни, ты меня спас от мучительной смерти. Я твой должник на век!

— Может лучше друг? И не на век, а навсегда.

— Согласен! Теперь мы друзья! — Рафаэль протянул для рукопожатия крепкую ладонь. — Брат моего друга, мой брат. Пойдем его спасать, только помоги мне пролезть в это отверстие в своде. Давай я встану тебе на плечи и попробую дотянутся до края дыры…

* * *

— Не убивай! — выкрикнул Олег, когда Рафаэль поднял меч и резко опустил его вниз, чтобы расколоть голову жрицы Селессарины. — Это мать Зардиира.

В последний момент Рафаэль развернул кисть и клинок, вместо того, чтобы опуститься острой кромкой, ударил женщину плашмя. Жрица сто шестидесятого уровня тут же потеряла сознание, а её шкала здоровья глубоко ушла в красную зону.

— Подумаешь, мать Зардиира, — недовольно произнес Ромка, потирая запястья на которых отпечатались следы от глубоко врезавшихся в кожу пут. — Она и две её младшие сестры трижды забили меня плетями до смерти. Боль ужасная. Ты можешь себе представить ощущения, когда каждый удар кнута вырывает из твоего тела кусок плоти, обнажая кости и внутренние органы?

— Это очень больно, — вместо Олега ответил Рафаэль. — Я, когда был ещё юношей, за непочтение к друиду был наказан розгами. Мне публично, на центральной площади, на глазах у всех жителей деревни, нанесли десять ударов. Я после этих ударов с трудом поднялся со скамьи, а спать на спине смог только через месяц.

— Вот ты меня понимаешь, а Хельгу, по-моему, плевать на мою психическую и физическую травму!

— Слушай, — Олег с большим трудом сдержал смех. — Некоторым, кстати, очень нравится, когда обнаженные темнокожие женщины бьют их плетью.

— Ты ещё и прикалываешься?! Давай приведем Селессарин в сознание и пусть она тебя отшлепает плетью, на конце которой вплетены стальные нити.

— Линкс, хочешь, я отрублю этой стерве голову? — впечатлённый рассказом Ромки, предложил Рафаэль.

— Не называй её стервой, это мама Зардиира! — Ромка нахмурил брови. — А голову можешь отрубить, как тем двум, — он кивнул в сторону двух обезглавленных тел жриц.

— Не надо её убивать, — попросил Олег. — Иначе испортим отношения с Зардииром.

— Вообще не факт, — не согласился Ромка. — Она его в жертву хотела принести. У дроу семейные отношения не такие, как у людей или эльфов. Их богиня Ллос злонамеренна в своих отношениях с другими. Некоторые полагают, что она безумна, потому что Паучья Королева стравливает своих собственных прихожан друг с другом в бесконечной борьбе за "статус". По традиции, третий сын приносится ей в жертву!

— Она не богиня, — темный архангел убрал огромный меч в ножны. — Это дроу её считают таковой, но боги её не признают и призирают…

— Да? Ты действительно так думаешь?! — от входа в храм послышался приятный, мелодичный женский голос. Переступая через трупы воинов, к алтарю шла красивая, стройная, длинноногая девушка. Большие агатовые глаза с интересом смотрели на троицу, стоящую возле поверженной жрицы, а на полных, алых губах играла легкая улыбка. Девушка грациозно поднялась по ступеням на площадку, где располагался алтарь и остановилась в нескольких шагах от Рафаэля.

— Да, я так думаю! — насупившись, ответил архангел, положив ладонь на рукоять меча.

— Ну, ладно, — девушка легко пожала плечом и повернула лицо к Роману. — Так это тебя, бессмертный, истязали на алтаре?

— Меня, — Рома кинул взгляд туда, откуда только что пришла девушка и чертыхнулся. Вход был перекрыт высокоуровневыми жрицами и солдатами, вооруженными арбалетами.

— Ты был мужественен, не издал ни одного крика, не просил пощады и не умолял о быстрой смерти. Это достойно уважения!

— Спасибо, конечно, на добром слове, но пытки пленных запрещены женевской конвенцией.

— Кем запрещены? — растерялась девушка, и нахмурилась, отчего на её челе, обрамленном восхитительной диадемой, появились морщинки.

— Не бери в голову, — Ромка махнул рукой. — Я просто хочу сказать, что это бесчестно. А самая большая подлость избивать, пытать и мучать того, кто слабее тебя, либо в силу обстоятельств, — юноша кивнул головой на веревки на алтаре. — Не может оказать достойного сопротивления.

— Ты странно рассуждаешь, — девушка, задумчиво глядя в лицо Роману, приблизилась к нему почти вплотную. Несмотря на то, что на её изящных ступнях были босоножки на высоком каблуке, она уступала ему в росте минимум десять сантиметров. — Сильный убивает слабого, унижает беззащитного. Разве может быть иначе?

— Не знаю, — честно ответил Ромка. — Я над этим не думал и сейчас не готов дать