Любовница. Война сердец - Шерил Сойер

— О, да.

Прогулка верхом. Они ездили кататься верхом в субботу. Это было все, что Себастьян знал о рандеву леди Гамильтон и так называемого виконта де Сернея, и это было все, что он хотел знать в настоящий момент. Тем временем его собственные старания дали отличные результаты. Он закончил свое исследование полка принца и назначил дату, чтобы представить ему свой рапорт. Вечеринка в Бирлингдине была такой веселой, что некоторые гости все еще были там: они остались, чтобы поехать на скачки в Эпсом Даунс.

В воскресенье леди Гамильтон уехала вместе с сыном в Нью-Хейвен, там они переночевали и дождались приезда адмирала Меткалфа. В понедельник они все вернулись домой, к тихому веселью — домашние очень любили адмирала и сокрушались по поводу того, что он так скоро снова окажется вдали от дома. Во вторник Себастьян почувствовал себя обязанным нанести визит вежливости в Клифтон.

Он взял своих оставшихся гостей, Делию и Румбольдов в карету. Жаль, что они не могли отправиться туда верхом, потому что Делия выглядела изумительно на лошади, а он хотел бы заставить леди Гамильтон хоть чуточку ревновать. У него состоялся разговор с глазу на глаз с Делией, прежде чем они отправились в путь по долине.

— Тебе понравится адмирал. Он отличный человек. Вдобавок ты сможешь познакомиться с мальчиком Гарри.

— Маленький сорвиголова?

— Нет, совсем наоборот. Соседи от него в полном восторге. Если тебя это тоже постигнет, я уверен, тебе будет разрешена экскурсия в игровую комнату, где гидом будет сам ребенок.

Делия вопросительно посмотрела на него.

— Ты уверен, что я захочу получить такую привилегию?

— Только если любезно согласишься оказать мне маленькую услугу.

Она прикусила губы, зная, что это ему нравится.

— В обмен на что?

— Позволь мне объяснить.

Они сидели вдвоем в утренней гостиной, и тонкая стрела света пронзила окно с внутреннего двора, освещая одну ее красную атласную туфельку.

— У мальчишки есть кое-что, что принадлежит мне. Он и его мать останавливались здесь на одну ночь после несчастного случая, о котором я тебе рассказывал, ребенок пошел исследовать один из чердаков и нашел ключ. Я был снисходителен в то время и позволил ему прикарманить его, но с тех пор я обнаружил, что здесь полно всяких замочных скважин в столах и так далее, которые я не могу открыть, и я точно знаю, что ключ подходит к одной из них.

— Почему не попросить о нем леди Гамильтон?

Он покачал головой.

— Юный Гарри не может сделать ничего неправильного. Даже упоминание этого создаст неприятную ситуацию вокруг всего дела.

— Ты хочешь, чтобы я попросила ключ у него?

Он снова покачал головой.

— Нет, он, кажется, по какой-то причине привязан к этой безделушке. Я бы хотел, чтобы ты позаимствовала его. Попроси его показать, что с ним можно делать, если это вообще возможно, а затем в подходящий момент спрячь его в своей маленькой ладони и позже отдай его мне. Я прошу слишком много?

Делия снисходительно улыбнулась ему. Он не сомневался, что она согласится, потому что со времени Брайтона она была у него в долгу: он обращался с ней с высочайшим уважением, демонстрировал преданность во время ее пребывания и оказывал всяческое содействие, ограждая ее от ухаживаний подполковника Румбольда.

Она легко согласилась:

— Если только ты обещаешь сделать кое-что для меня взамен. — Она подождала, пока Себастьян кивнул, и продолжила: — Не можешь ли ты поставить немного денег за меня на скачках в Эпсоме? Оставляю выбор лошади за тобой. Я полностью доверяю твоей оценке.

— И какова сумма?

Она снова улыбнулась:

— Мой дорогой сэр, пусть она будет настолько большой, насколько вы пожелаете. Чем выше ставка, тем легче будет для меня вернуть тебе долг, когда я получу выигрыш.

Себастьян сразу же согласился с облегчением, и теперь она внимательно смотрела на него, когда карета катилась вниз по мощенному гравием подъезду к Клифтону. Они всегда вели себя с осторожностью при Румбольдах, поэтому он мог только быстро поднять бровь в ответ. Миссис Румбольд, светловолосая, дородная и, как всегда, аккуратно одетая, смотрела из окна на статуи и розовые клумбы, расположенные вдоль аллеи. У нее было некое природное самомнение, которого не моги пошатнуть даже смутные сомнения по поводу Румбольда, но Себастьян обрадовался, увидев, что сады и изящные строения особняка Меткалфов семнадцатого века внушили леди определенное благоговение.

Их приняли более чем любезно. Адмирал выразил признательность Себастьяну за то, что тот нанес визит так скоро; он был очень внимателен с Делией и Румбольдами и пребывал в таком восторге, снова оказавшись дома, что каждое мгновение казалось для него радостью. София Гамильтон тоже преобразилась с возвращением своего отца; Себастьян никогда не видел ее такой непринужденной и эмоциональной. Когда подали закуски, она сидела, с интересом разговаривая с гостями, а затем, когда Делия упомянула прогулку вдоль Стейна и возникшее у нее тайное желание познакомиться с леди Гамильтон, она мило улыбнулась.

— И когда я услышала про фантасмагорию, — продолжала Делия, — кто бы что ни говорил по этому поводу, я всегда отвечала, что не могу постичь, как вам удалось сохранить такое присутствие духа. Это для меня нечто удивительное. И мне захотелось еще больше узнать вас.

София Гамильтон слегка вздрогнула, и адмирал повернулся к ней; Себастьян мог видеть, что эта тема еще не обсуждалась ими. Ему было интересно, какой скандал произойдет между нею и ее отцом, когда тот все узнает.

Тем временем Делия невинным тоном заговорила о чем-то еще, и адмирал был вынужден уделить ей все свое внимание. Себастьян мог предсказать, каким резким пробуждением это будет для него, когда он поймет, что говорит о его дочери брайтонское общество после катастрофы в Морском Павильоне.

Себастьян был проинформирован о ней почти сразу же, когда поднялся утром на следующий день, и, таким образом, задолго до того как София Гамильтон упомянула это по пути домой, хотя он убедительно демонстрировал, что поражен, и внимательно слушал, когда она рассказывала. Все происшествие рассказывалось и пересказывалось по всему городу и было подвержено внимательному исследованию со всех сторон. Всем было известно об исключительном приглашении леди и скандальном подарке в виде туфель. Затем последовало обсуждение экстравагантного фаворитизма его высочества и хитрое возвышение леди Гамильтон до королевского статуса при помощи парчовой накидки. Проход через парк в темноте. Весь плохо переданный символизм самой фантасмагории, включая тот факт, что ее поставили во главе процессии. И потом кульминация! Он едва мог сам оценить ее поведение, даже несмотря на то что оно имело в своей основе изобретательность, которую он давно заметил, и о которой, похоже, знали лишь еще несколько человек.