Не надо, дядя Андрей! (СИ) - Зверева Марта

— Куда? — как-то ядовито поинтересовался он, вновь пробежавшись по мне быстрым взглядом. — Твой паспорт у меня. Телефон тоже. Денег у тебя нет. Квартиры нет. Куда ты собралась идти?

Я упрямо мотнула головой. Неужели мне никто не поверит? Но он словно ответил на мои мысли:

— Ты соплюшка с неадекватным поведением. А я известный врач, кандидат в депутаты, уважаемый человек. Просто не советую проверять, поверь мне, тебе же будет хуже.

— Что… ты хочешь от меня? — спросила я тихо.

Мне было непонятно.

— Я хочу, чтобы ты стала нормальным человеком. Отучилась в своем сраном вузе. И свалила нахуй. Моя ответственность, чтобы ты не опустилась и не превратилась в шлюху. Ради памяти моего брата. И я выполню это любой ценой. Дотерпишь до выпуска, будешь свободна. Хоть весь город тогда обслуживай.

— Пять лет? — тихо спросила я. Хотелось выть. Неужели нет вариантов освободиться от него? Я не выдержу и месяца!

— Пять лет. Жить вместе нам будет тяжело, но выбора нет. Я тебе не доверяю и буду контролировать. Завтра придут рабочие, сделают тебе нормальную комнату с ванной и замком. Будешь сидеть там. Будешь хорошо себя вести, начнешь выходить гулять. Плохо…

Я уже была на грани истерики. Тюрьма! Хуже тюрьмы! Там и то больше свободы! ЗА ЧТО?!

— А если плохо, то что? — Спросила звонко сквозь слезы в голосе. — Опять меня выебешь?

— Да. — Спокойно согласился он. — Я тебя опять выебу. И тебе не понравится.

ЧТО????????

Я была в шоке. Как он… так… Как он мог говорить так спокойно? Такие дикие, невозможные, чудовищные вещи обещать?

Я была в шоке.

Но Андрей не шевелил и бровью. Стоял, повернувшись боком, молчал. Только зубы сжимал и стискивал кулаки скрещенных на груди рук.

— Что ты так удивляешься? — В чайных глазах полыхнула ярость, но была тут же подавлена. — Диктофона у тебя нет, меня не привлечь. А так, я подумал, что хорошая же мотивация вести себя прилично, Лизонька. Подумай.

— Ты… — я задыхалась от слез в горле.

— Мудак и насильник, — закончил за меня Андрей. — Зачем я буду с этим спорить, да? Я лучше подтвержу эту репутацию. Все. Чем ты меня назовешь, получишь в ответку. Чтобы не зря называла.

И он вышел, оставив меня в шоке.

Так себя не ведут! Так не делают! Как так можно?!

АНДРЕЙ

Это помогло.

Бог видит, я… не знаю, чего я хотел. Но это помогло.

Лиза ходила тише воды, ниже травы. Сидела целыми днями в своей комнате, а когда пришли рабочие переместилась в сад. Купалась в бассейне только вечером, когда уходили пациенты, а я оставался доделывать дела в клинике. Как только темнело, поднималась наверх и смотрела телевизор или тупила в интернете.

Я принес ей ноутбук и телефон, она поблагодарила тихим голосом и отменно проходила ежедневные проверки, так что я сократил их до раз в три дня. Думал перевести на раз в неделю.

Ее телефон так и не смогли взломать. Но наказывать ее за упорный отказ сказать пароль было бы несправедливо. Закон обратной силы не имеет.

Она молча ела свою еду три раза в день, не поднимая на меня глаз.

Один-единственный раз я наорал на нее, когда она вышла в сад в слишком коротких шортах, а я там беседовал с поставщиком стоматологического оборудования, неприятным типом, который провожал ее сальным взглядом, забыв о чем мы вообще говорим. До той поры я и не замечал, насколько у него мерзкое розовое лицо и заплывшие глазки.

— Лиза! — рявкнул я. — Переоденься!

— Да что такое… — заныла она в ответ. — Жарко же, нормально…

Жара реально стояла по-настоящему летняя, но меня взбесило то, что она огрызается. Я с намеком положил пальцы на пряжку ремня и то, как расширились от ужаса ее глаза, одновременно взбесило меня и наполнило холодным сладким удовлетворением.

Действует! Работает, значит!

Но взгляд, который поставщик бросил на ее задницу, когда она убегала в дом, мне не понравился совсем.

Быстро закончив с ним все дела, я поднялся к Лизе в комнату. Рабочие огородили часть коридора и теперь у нее была своя отдельная треть этажа. На здоровье, лишь бы ко мне не лезла. Я толкнул дверь, но она оказалась запертой. Стукнул раз, два, три… И только тогда недовольный голос со следами слез поинтересовался у меня:

— Ну что еще? Я вообще ушла!

— Открой.

— Не хочу! — прорезалась дерзость. — Ты сказал, это будет моя комната.

— Блядь… — я стукнул кулаком в стену. — Значит так. Новое правило. Когда у меня гости, ты сидишь в комнате и не высовываешь нос вообще. Ясно тебе?

Молчание было мне ответом.

— Лиза! — рявкнул я. — Еще раз! Ясно?!

— Ясно… донеслось оттуда тихое.

Все вроде было как надо, но что-то в этой ее чумной покорности меня выводило. Радоваться бы надо, что проблема решилась. До конца лета мы еще успеем установить оставшиеся правила, а когда начнется учеба менять их будет гораздо проще, когда она привыкнет, что должна вести себя скромно. Но свербело. Хер знает что. Не бывает, что бешеная кобылица вдруг угомонилась.

Готовит что-то?

Но день за днем она ходила, опустив глаза, в штанах и длинных юбках, перестала даже плавать, кроме как по воскресеньям. Я не обострял ситуацию, трахая своих любовниц за пределами дома.

Так прошло две недели.

В тот вечер я закончил прием раньше. Обычно я не торопился, но в этот день у нас с мужиками были договорены посиделки. Давно уже ничего не устраивал, но они все понимали. Все-таки не каждый день брата хоронишь. Но пришла пора вернуться к старым традициям. Я расчехлил баню на участке. Ну как, баню… финскую аккуратненькую сауну, не нормальную русскую парилку. Но нам просто посидеть, за паром мы ездили в Березняки.

Олег с Глебом приехали первые, потрындели во дворе, искупнулись в бассейне, я проследил, чтобы Лиза не высовывалась. Не хватало еще палить, что у меня живет псевдо-племянница. Но все прошло отлично, и мы дождались остальных. Они привезли бухло, закуску и банщицу. Знатную деваху лет тридцати пяти, сочную и мясистую, с хорошо налитыми буферами и всю целиком ладную и гладкую.

Трахать ее никто не собирался, у нас было что-то вроде мальчишника, но взбодрить кровь, поглядывая, как она в одном фартучке на поясе нагибается над камнями, поливая их ароматной водичкой, как перекатываются ее округлые ягодицы, когда она переходит к скамьям, чтобы постелить на них полотенца и расставить ведра с вениками, было приятно. Сразу начинал действовать и жар.

При ней и байки травить было приятнее. Как бы не строила из себя прожженную бабу, а когда при тебе мужики в подробностях рассказывают, как ебали по кругу шлюху, засовывая в нее по два хуя в жопу одновременно, все равно нет-нет да полыхнет на лице румянец.

Но скоро выгнали и ее. Дальше уже и сами могли, а расслабиться женские ушки мешали. Она, конечно, отсосала Евгену в предбанничке, но это их дела. Нам было и вовсе не до того.

Ее машина уехала, я вернулся в баню, даже как-то вовсе забыв о Лизке.

Жар потихоньку уходил, зато приходило опьянение. Водка лилась рекой, забыт был уже и коньяк, и моднявый виски, парни расслабились по максимуму. Делились уже не про шлюх, а так, по жизни.

— Я, короче, ей и говорю: не хочешь, чтобы вскрыл целочку твоей сестренки, будешь ко мне приходить каждый вечер. Понравишься если, будешь как сыр в масле кататься. Старайся!

— А она чо?

— Да оказалось, цену себе набивала! Такая прожженная проблядь оказалась! За первый раз в жопу тачку захотела! Ну я купил, на себя, конечно, но ей же водить. Так она теперь просто так не дает, подарочки требует каждый раз, как булки ей встряхиваю!

— Все бабы — бляди, дело лишь в цене.

— Давай за это!

Я обычно байками своими не делился. Среди парней только Олег бывал со мной в клубе, да и то его там сморило. Стоило увидеть, как хлещут простеньким флогером нежную девочку, как сразу засобирался домой. Девочки-ломаки, которые отсасывают за цацки у меня через неделю ползали на коленях, умоляя их отодрать.