Теория катастрофы - Ник Горькавый

— Но учебники и научные книги — это же всё для УМА! — ещё кто-то возразил профессору.

Эксмин отрицательно покачал головой:

— Не путайте книги, как продукт ума — таких довольно много — и книги об уме, как объекте интереса — таких почти нет. Да, когда вы читаете умную книгу, то попутно развиваете и свой интеллект. Грамматику можно усвоить неявно, но осознанное обучение эффективнее. До сих пор нет школьного предмета об алгоритмах умственного развития, учитывающих наследственность, темперамент и существующие условия воспитания индивидуума. Вслушайтесь: Индивиду-Ума!

Профессор прошёлся по аудитории и воскликнул:

— Конечно, простые способы развития ума известны. Например, эффективен метод увлечённого чтения с четырёх или пяти лет. Литература сама воспитывает своего творческого партнёра — читателя. Кино требует лишь пассивного потребителя, а компьютерные игры часто рассматривают игрока как лабораторную крысу с рефлексами.

«У-у...» — несогласно загудел зал. Лектор по-злодейски ухмыльнулся:

— Одна из острых проблем современного общества — необходимость сокращения виртуальной жизни подростка. Медики установили, что от компьютерной псевдожизни начинают разжижаться и деградировать важные сегменты интеллекта.

Многие в аудитории скептически скривились, а некоторые задумчиво потянулись к затылкам — почесать жидковатые сегменты.

На одной из лекций Эксмина в аудиторию залетела кибер-ворона. Она затормозила перед профессором и, неспешно махая крыльями, каркнула:

— Эксмин — дурак! Профессора — болваны! Всех на свалку!

Аудитория засмеялась, пряча лица за книжки и лаптопы.

Что предпримет профессор? Было очевидно, что робот запрограммирован не выдавать хозяина.

Профессор это понимал. Он быстро вытянул руку и схватил ворону за лапы. Ворона-камикадзе не сопротивлялась и лишь довольно гаркнула:

— Эксмин — дурак!

Неужели лектор свернёт голову бедной птице?

Профессор неожиданно наклонился и снял ботинок. Прихлопнет как муху?

Но нет — Эксмин лишь нацепил башмак на воронью лапу и отпустил ругающуюся птицу.

— Караул! — заорала она, часто махая крыльями и жужжа перегруженными моторами.— Перегруз!

В электронной голове включилась стандартная аварийная программа обращения к человеку за помощью. И ворона, отчаянно хлопая крыльями, потянула прямой наводкой к... хозяину — толстенькому Дракону, сидящему на последней парте.

Тот в ужасе махал руками на ворону:

— Кыш! Кыш!

— Хозяин, карр, помоги! — голосила птица. Смеялся Эксмин, хохотал зал, а ворона не унималась:

— Перегруз! Сейчас упаду! Эксмин — дурак!

В коликах и судорогах студенты сползли под столы.

— Верните мне обувь! — велел профессор, и толстенький Дракон, красный как мак, снял башмак с вороньего когтя и отнёс его Эксмину.

— Ставлю вам «неудовлетворительно»! — объявил хозяину вороны довольный профессор, надевая ботинок.— За плоский юмор и непредусмотрительность при программировании летающего кибера.

Блестящий оратор и полемист, Эксмин быстро завоевал массу поклонников, даже среди юношей. Невзирая на свой сарказм, он умел и любил нравиться.

Профессор говорил:

— Литература для взрослых нужна, но бесполезна, ибо опоздала. Дети и подростки — единственная аудитория, чьё интеллектуальное развитие ещё не безнадёжно. У пятнадцатилетних людей мозги острее бритвы. Они ещё не умеют их применять и мало знают о мире, но дайте им достойную, твёрдую пищу для ума, не заставляйте их жевать манную кашу! Если детей не принимать всерьёз, они не вырастают до самой старости.

Какой-то Дракон вызывающе крикнул:

— Зачем учиться среднему человеку, которому на уровне генетики уготована участь рабочего или официанта? Сегодня закон о генной свободе поступил в ООН на рассмотрение, и скоро биотехнологи создадут сверхлюдей-суперумников!

Аудитория загудела. Профессор вздохнул:

— Я не согласен с вашим выкриком о сверхлюдях. Генетически управлять интеллектом очень сложно, это вам не раковая опухоль... Нынешние системы воспитания и обучения не могут активировать даже малую часть интеллектуальных возможностей, данных нам природой, а мы уже тянем жадные руки — дай ещё...

Профессор прошёлся по аудитории:

— Генетика важна, но не отменяет воспитания. Для статуи важны и мрамор, и скульптор. Врождённая компонента интеллекта систематически переоценивается в ущерб воспитательной — для списывания на биологию педагогических ошибок. Возьмём типичный средневековый город — поголовная неграмотность, дремучее невежество и хроническая глупость. Цивилизация пьяных развлечений, поножовщины и ковыряния в носу. Поместим младенцев средневековья в современные условия хорошего воспитания — и мы получим массу талантов: программистов, биологов, писателей.

— Масса — это сколько? — спросила Дзинтара. Профессор одобрительно посмотрел на принцессу:

— Из десяти процентов нынешних школьников вырастут завтрашние интеллектуалы: учёные, писатели, политики. Соль человеческой цивилизации. Эти будущие умники уже в молодом возрасте чрезвычайно одарены, но общественно заброшены. Например, книги есть для всех - для любителей детективов и аквариумов, для одиноких девушек и для одиноких женщин замужем. Для умных подростков книжек просто нет! Помню, когда в детстве встречал редкого зверя — книжного героя-вундеркинда, то сразу просыпался острый интерес — так, так, посмотрим, каков ты на деле... Интеллектуально-ориентированные подростки — изумительная и незамеченная аудитория! И по количеству хороша, а по качеству — бесценна.

— Большинство из вас относится к такому классу думающих подростков! — демонстративно неохотно признавался Эксмин, и эта неохотность тонко льстила школьникам и склоняла их сердца и уши к новому профессору.

Сентябрьские деревья пропитались жёлтым и забросали газонную траву растопыренными прожилистыми листьями.

Джерри и Никки, выбравшим разные факультеты, часто приходилось после завтрака шагать в противоположных направлениях: Никки — в здание Гуманитарного факультета, а Джерри — в Кибернетический корпус.

Юноша, срезая путь от Башни Сов, брёл в одиночестве по стриженой траве центрального парка, загребая ногами опавшие листья. Роботы не трогали их, давая возможность студентам полюбоваться и пошелестеть коричневыми дубовыми и красными кленовыми воспоминаниями лета. Сладкий аромат засыхающих листьев удивительно проникал в душу и волновал сердце.

До начала занятий оставалось минут десять, и Джерри не торопился, пользуясь редкой возможностью подышать свежим осенним воздухом. Обогнув рощицу низкорослых магнолий, юноша увидел рыжеволосую Элизу, сидящую на скамейке.